Для Эльзы незнакомый наместник остался позади вместе с выброшенной бумагой. Воздух понемногу становился синим — вечерело. На главной площади перед темплом светлого разлилось море огней, от этого пламени золотые стены здания сверкали влажным блеском. Эльза замедлила шаг, залюбовавшись чудесной картиной.

— Как красиво… — выдохнула она, — свечи…

Свечей действительно было много. Люди танцевали с ними под переливчатую музыку живого оркестра, ставили их прямо на снег и на бочонки с пивом и элем, передавали друг другу из рук в руки. Всюду раздавался смех, звучали громкие голоса, и сотни ног месили слякоть, перемещаясь туда-сюда.

— Светлый бог взошел на свой трон, все радуются, — равнодушно пожал плечами Алекс.

С тем же равнодушием он описывал ей свою жизнь после их расставания. Эльза не могла полагаться на память, но на внутренние ощущения — вполне. Она закусила губу.

— А когда ты последний раз приходил на этот праздник?

Алекс поморщился.

— Мне не до праздников было, Эль. Много работы и…

— А я хочу порадоваться, — она схватила его за руку и потянула в толпу. — Хочу радоваться и танцевать со свечой. Как все нормальные люди.

Он вяло отбивался и уговаривал ее не заниматься ерундой, но Эльза осталась непреклонной. Она заставила Алекса приобрести свечу, а служитель, продавший им ее у входа в темпл, добавил к покупке подарок: красно-коричневую глиняную статуэтку святой Огасты. Небольшую, размером с ладонь, и совершенно новую, без зеленого налета.

— Загадайте желание, сохраните ее на будущий год, — сказал он, — и в течение года это желание непременно исполнится.

— Что загадаешь? — поинтересовался Алекс, когда они отошли, уступив место следующим покупателям.

Эльза посмотрела в чистое одухотворенное лицо Огасты. Неужели это знак? Конечно, знак свыше, не иначе. Вместо старой статуэтки ей подарили новую, так и вместо прежней испорченной жизни им с Алексом дают шанс начать сначала. Позеленевшая Огаста с полки в гостиной так и не вымолвила ни слова… но все же ответила ей.

— Я загадаю, — Эльза стиснула фигурку в ладони, нерешительно подняла взгляд, — чтобы мы были счастливы, Алекс. Ты, я и наша дочь.

— Хорошо бы оно исполнилось, — кивнул он.

Потом они танцевали, как все нормальные люди, со свечой, которая мягким светом освещала их лица, и вокруг падали снежинки, пахло подогретым вином и нардинийскими пряностями. Небо стало совсем чернильным, а народу добавилось — не протолкнуться. Следуя фигуре танца, Алекс подхватил Эльзу, приподнял, легко, одной рукой прижимая к себе, повернулся, она глядела сверху вниз на его мужественное лицо, упрямые скулы, твердый подбородок, в его глаза, которые светились такой любовью и нежностью в этот момент, и ощущала, что ее разрывает от чувств к нему. Чтобы он там ни твердил — невыносимо разрывает. И как же хорошо, что им дали еще один шанс узнать друг друга.

В этот-то момент кортеж и прибыл. У края площади началось волнение, праздногуляющие потянулись туда, и Эльза с Алексом тоже пошли, поддавшись любопытству.

Три дорогих черных кара выстроились друг за другом и тут же оказались в плотном кольце зевак. Из среднего появилась женщина, стройная и черноволосая, рядом с ней стоял молодой мужчина, по виду — ее сын. Из последнего вывалились несколько крупных оборотней с цепкими взглядами бдительной охраны. Из первого вышел белый волк.

Алекс резко втянул носом воздух и сжал руку Эльзы. Она вскрикнула от боли — кажется, он даже не услышал ее. Все его внимание, слух и зрение были обращены только в сторону волка, краски сошли с лица. Он выглядит так, словно увидел жуткое чудовище, сообразила Эль и тоже перевела взгляд.

Белый волк, стоявший в нескольких метрах от них, был спокоен, задумчив и печален. Нет, его безупречное холодное лицо не несло на себе никаких эмоций, но вот глаза… что-то в его взгляде зацепило Эльзу. Он устал, поняла она, и все, что происходит вокруг, ему не в радость. Он исполняет свою роль, как старый актер, давно выучивший все слова назубок и умирающий от скуки. И из-за этого он ненавидит людей вокруг точно так же, как самого себя.

Он показался Эльзе похожим на ее брата Кристофа, но Крис был здоровенным весельчаком, когда приходил к ней в гости. Этот мужчина, тоже высокий и широкоплечий, напоминал кусок мрамора, никогда не знавший, что такое улыбка. Он сделал несколько шагов по площади и остановился, разглядывая собравшихся.

— Кто это, Алекс? — шепнула она с любопытством.

Алекс вдохнул и резко выдохнул. И снова втянул в себя воздух. Похоже, что-то сдавливало ему легкие.

— Сейчас мы уйдем, Эль, — так же тихо произнес он, — не торопясь и не привлекая внимания. Здесь, на свежем воздухе и в толпе он не чувствует твой запах.

— Мой запах? — удивилась она. — Да кто это такой?

Алекс смотрел вроде бы на нее, но на самом деле — сквозь нее, его глаза стали мертвыми и пустыми.

— Твой брат.

— Мой… — Эльза оглянулась на мужчину через плечо, в то время как Алекс дернул ее за локоть и развернул в другую сторону.

Димитрий? Наместник Цирховии? Тот самый, о котором писали в листовке? Крис рассказывал ей о старшем брате, но мало и очень непонятно. Димитрий любил ее, но слишком сильно, и когда-то они были очень близки. И теперь он выглядит таким потерянным и одиноким…

Внезапно ее толкнули. Эльза ахнула, оказавшись лицом к лицу с жутким типом: глаза красные и какие-то сумасшедшие, рот перекошен в оскале, под курткой в момент столкновения она ощутила что-то твердое. И запах. Специфический, резкий, ударяющий в нос. Запах опасности. Запах ярости. Запах смерти.

— Алекс, — она вцепилась в его руку и заставила остановиться. Показала в спину типа, пробирающегося к наместнику через толпу. — На нем что-то надето. Что-то твердое. И он злой…

Алекс мгновенно переменился в лице. Пару секунд он приглядывался к подозрительному субъекту, потом выругался сквозь зубы:

— Мать твою, Ян. Где тебя темный бог носит, когда ты нужен?

Эльза не знала никакого Яна, но тон Алекса ее напугал.

— Он собирается его убить, да? Убить наместника?

— Да. Нам нужно уходить, — ответил он, но сам не сдвинулся с места.

Люди напирали на Димитрия, что-то кричали ему, он слушал их с отсутствующим видом: охрана служила надежным живым барьером. Черноволосая женщина с сыном одаривали бедняков монетой, но одинокого злого человека, расталкивающего зевак на пути к цели, казалось, никто не замечал.

— Это же мой брат, — заволновалась Эльза, — надо его предупредить.

Она открыла рот, собираясь крикнуть, но ладонь Алекса зажала ей губы, превратив вопль в приглушенный стон.

— Ты что, не понимаешь? — зашипел он ей прямо в ухо. — Как только он заметит тебя — все кончено. Уходи. Уходи как можно дальше и жди меня, я тебя отыщу.

Эльза дернулась, не собираясь сдаваться слишком просто, а Алекс вдруг резко оттолкнул ее от себя и двинулся вперед так быстро, что она не успела сказать ни слова. Несколько секунд он еще более яростно расталкивал людей, чем тот, кто пробирался впереди, а затем в толпе закричали, и началось что-то невообразимое.

— Бомба, — вопила какая-то женщина, бледная, как полотно. — Бомба. Бомба.

Пробегающий мужчина сильно ударил Эльзу в плечо, чтобы не загораживала дорогу. Она пошатнулась, но удержалась на ногах, почти не ощущая боли от удара. Если упадет — ее раздавят, это нетрудно сообразить даже без всякой памяти. Люди вокруг паниковали, бились, как рыбы в сетях: площадь была переполнена, а подходы к ней — заставлены бочонками, палатками торговцев и транспортом. Один из каров кортежа взревел мотором, развернулся и помчался сквозь толпу. Наверно тот, который привез женщину и ее сына. Наместник с охраной оказались отрезаны от своего транспорта человеческой стеной. И в эпицентре этого кошмара — Алекс, одной рукой зажимающий в захвате горло безумца, другой — стискивающий свой кулак поверх его кулака, большим пальцем прижимающий его большой палец.

— Детонатор, — в творящейся какофонии Эльза скорее прочла это по его губам, чем услышала, когда он крикнул ближайшему из оборотней. — Я держу кнопку.