— Вы, наверно, сильно устали, госпожа? — заботливо поинтересовалась служанка. — Давайте я помогу вам искупаться, а потом уложу в постель и помассирую плечи. Вы мигом расслабитесь.

Что-то в этой заботе подкупало.

— Только свет не включай, — уступила Северина. — Глаза болят.

Девушка склонила голову в знак согласия и упорхнула в ванную комнату готовить воду. Северина подошла к окну и только теперь сообразила, что стоит совсем голая. Ну и пусть. Снегопад за окном не утихал, на карнизе уже налипло с нижнюю четверть стекла. Завтра она не сможет вернуться в резиденцию. А если не расчистят дороги — то и послезавтра. Эта мысль ее не огорчала.

Служанка вернулась и отвела ее в ванную. Северина послала ей благодарную улыбку: девушка догадалась зажечь на полочках ароматизированные свечи, и их мягкий свет не раздражал, но позволял все видеть. Служанка заколола госпоже волосы, усадила ее в круглую емкость с горячей водой и принялась намыливать спину. Руки оставались ловкими и умелыми, они не только мыли кожу, но и массировали ее. Тяжесть в плечах понемногу истаяла, а в мышцах появилась нега.

— Как тебя зовут? — задумчиво поинтересовалась Северина.

Теперь, с близкого расстояния, она заметила, что у девушки широко расставленные зеленые глазищи, что делает ее похожей на лукавую кошку, и большой плоский рот, который, впрочем, ее не портил, а даже придавал какого-то шарма.

— Жулия, госпожа, — охотно закивала та, — знали бы вы, как я вам благодарна, госпожа…

"Жулия, — вспыхнуло в мозгу Северины, — новенькая. Хромоножка".

Ян предложил ее. Для хозяйства — и для "театра", если понадобится, тоже. Ян… он говорил, что девушка была нонной в темпле темного, пока несчастный случай не покалечил ей ногу. В таком виде она перестала нравиться нормальным клиентам, а извращенцев, желающих ее, оказалось не так много, чтобы приносить достаточную прибыль темплу. Ян пожалел ее. Он подыскал ей место здесь, в никому не нужном, нежилом богатом доме. Северине было все равно, кто станет по приказу управителя менять постельное белье и смахивать пыль, вот она и согласилась. Рассеянно — даже почти и не запомнила этого. Она вообще никогда не привязывалась к слугам и привыкла легко их менять.

Она подняла из воды руку и взяла Жулию за подбородок.

— Ян спал с тобой?

Девушка опустила взгляд, темные ресницы затрепетали на щеках.

— Со мной многие спали, госпожа…

Северина кивнула. Еще бы. Бывшая нонна в служанках у жены наместника — ну не насмешка ли? С другой стороны, кто бы еще ее взял? Ни в одном приличном доме такую не потерпят. Жены будут опасаться, как бы она не развратила их мужей, а матери — сыновей.

— Давно хотела вас поблагодарить, госпожа, — Жулия порывисто схватила ее пальцы, поцеловала костяшки, губы оказались на удивление нежными, — что не отвернулись от меня тогда, не отказали. Вы были так добры ко мне. Добры и печальны.

Северина совершенно не помнила того разговора.

— Да? Ну и как? Не тяжело тебе с такой ногой работать?

— Прошлая работа потяжелее выходила, госпожа, — Жулия хихикнула, — хоть ноги в ней почти и не участвовали. И знаете что? Лучше уж я буду здесь ведра таскать, чем там… ну вы понимаете, госпожа.

"Она тоже устала от мужчин, как и я, — поняла Северина, — только ее они имели физически, а меня — морально".

Она внимательнее пригляделась к служанке, и Жулия вдруг ответила на этот взгляд. Ее зеленые глаза полыхнули так, что Северина смутилась. Она опустила голову, делая вид, что разглядывает мыльную пену на воде. Телу все равно, кто его ласкает, мужчина или женщина, но разуму-то — нет.

— Госпожа так печальна, — с сочувствием вздохнула Жулия, и намыленная губка перевалила через плечо Северины и спустилась вниз к ее груди. К ее набухшей без мужских ласк, ноющей и чувствительной груди. — Чем я могу помочь?

"Убирайся, — хотелось ей заорать. — Уйди. Оставь меня. Я не хочу тебя"

Но вместо этого Северина только спросила:

— Ты когда-нибудь целовала женщину?

Жулия улыбнулась, робко и тоже стыдливо.

— Я могла бы, госпожа. Но женщины не ходят к ноннам. Они посещают безликих. Женщинам нужен мужской член. И мужское плечо, на котором можно выплакаться.

— Тоже верно.

— Но я целовала кузину, когда мы были девочками, — пожала хромоножка плечом, — мы спали вместе из-за тесноты и нехватки кроватей. Мы трогали друг друга внизу и целовались. Было приятно.

Она провела пенистой губкой от одной груди Северины к другой, запустила в ванну свободную руку и размазала мыло по затвердевшим соскам с таким видом, будто рисовала на холсте шедевр. Подняла лукавые зеленые глаза.

— А вы, госпожа? Простите мне мою дерзость, вы женщину целовали?

Северина решила, что отвечать не станет, но губы сами проговорили:

— Один раз. Я поцеловала любовницу своего мужа.

— Ну и как она вам?

Северина фыркнула.

— Обыкновенная шлюха.

Хромоножка вдруг прыснула со смеху, взволновав на поверхности воды пену. Она смеялась так заразительно, что Северина и сама невольно улыбнулась. Теперь уже поступок казался шалостью. А недоуменное лицо Алисии стоило того, чтобы поставить бурую сучку на место.

Жулия отсмеялась, чинно поджала свои плоские губы и скроила мину заговорщика.

— А хотите, я вас поцелую, госпожа? Вы так хорошо улыбаетесь сейчас. И совсем не грустите.

Северине сразу стало не до смеха. Она подтянула в воде колени и обхватила их руками, притиснув к груди, чтобы защититься от терзающих прикосновений мыльной губки.

— Нет, — выдавила она таким голосом, что сама себе напомнила Яна. Да, именно Яна в тот момент, когда она попросила его закрыть дверь и не выходить в снег из кара.

— Да, — бесцеремонно возразила Жулия и ее поцеловала.

Рука служанки змеей скользнула в воду, раздвинула колени госпожи, коснулась ее тела в самом чувствительном и беззащитном месте. Не мужское касание — женское, знающее, притворно робкое, а на самом деле искусно дразнящее. Никто еще не трогал Северину подобным образом, и ей почудилось, что сквозь ее тело Жулия ласкает саму себя.

"Она не мужчина, она не мужчина", — бесконечно повторяла себе Северина. Но она так устала от того, что мужчинам дорога в ее постель была заказана…

Жулия оторвалась от нее, облизнула губы, глаза подернулись поволокой. Она расстегнула пуговицы на своем сером форменном платье, оголила плечи одно за другим, вытянула из рукавов острые локти. Улыбнулась, двинула ткань вниз по груди. Соски стояли, над правым виднелась темная родинка. Северина коснулась ее мокрым пальцем, размышляя, не снится ли ей происходящее.

— Я могу войти в одну воду с вами, госпожа?

Северина как-то неопределенно кивнула. Жулия поднялась с колен, спустила платье по талии до самого низа. Живот у нее был плоский, на бедрах выступали косточки. Она подняла ногу, чтобы перешагнуть бортик ванны, на миг открыв Северине то, что скрывалось среди спутанных и мягких ржавых волос.

"Она не мужчина. Определенно".

Они снова поцеловались в мыльной ароматной пене, сначала едва трогая груди друг друга, потом начиная ласкать их все яростнее. Опытные руки против неуверенных, оливковая кожа на контрасте с мраморно-белой, ржавые волосы и черные, как ночь. Северина с удивлением узнавала, каковы женщины на ощупь. Мягкие, нежные, так что боишься поранить. Почему мужчины никогда не боятся этого, когда врезаются в женские тела? Или боятся? Откуда, проклятый темный бог, ей это знать? Она почти забыла даже майстера Ингера.

Она распахнула ноги и потерлась о бедро Жулии, позволяя ей делать то же самое со своим бедром. Теперь они уже сцепились, как две лесные кошки, постанывая, вскрикивая, извиваясь в воде друг на друге. Пальцы Жулии, тонкие, ловкие, проникли ей внутрь. Несколько толчков — ох, пресвятой светлый бог, как же это похоже на мужчину, — и тело Северины взорвалось оргазмом. Она выгнулась, закричала: стыдливо, с навернувшимися слезинками в уголках глаз, и тут же обмякла.