В комнату вошла еще один полноватая женщина, несшая на руках ребенка. Анна поднялась с кресла, подошла к ним, ласково заговорила с младенцем, поцеловала крошечную ручку. А потом обернулась к окну и встретилась взглядом с не успевшим отпрянуть Расселом.

Анна испуганно попятилась, схватившись руками за горло. Женщина с ребенком о чем-то озабочено спросила, но Анна только покачала головой. Девочка подбежала к ним, и Анна благодарно оперлась на ее плечо. Рассел наконец сумел отмереть и сбежал, будто вор. Да он и был вором.

Рассел вернулся в свою холостяцкую квартиру, в которую когда-то давно, в другой жизни, водил случайных любовниц, и завалился спать. Алексы дома не было, она пыталась привести себя в порядок после заключения.

Он поднялся только к полудню, без энтузиазма пожевал наскоро слепленный бутерброд и включил телевизор, да так и застыл с надкусанным куском хлеба в руке. В выпуске новостей сообщалось, что этой ночью из своего дома был похищен полковник в отставке Анна Воронцова, и, вероятнее всего, его удерживает в заложниках недавно сбежавший из тюрьмы бывший супруг, осужденный ранее за многочисленные акты домашнего насилия по отношению к вышеозначенной… Зрителям напоминали заслуги капитана Воронцовой перед Содружеством, показали отрывок из ее интервью.

Рассел сел на диван и грязно выругался. В этот момент на его комм позвонили.

Первым на свет решил появиться Алан, которого вынашивал Дария. В ночь с пятнадцатого на шестнадцатое апреля она проснулась, почувствовав знакомые уже ощущения в нижней части живота и спины.

Разбудил Натали, ту из суррогатных матерей, которй лишь притворялась беременной, и приглядывала за остальными. Они спустились со второго этажа, где у каждого была своя комната, на кухню.

Проверили сумки, все ли лежит в них, что может потребоваться в роддоме, посидели, попивая отвар ромашки, и в пять утра разбудили Анну, спавшую теперь в маленькой комнатке на первом этаже, рядом с гостиной. Они не торопились, готовились спокойно и аккуратно. Анна выпила свои лекарства, смогла даже проглотить несколько кусочков омлета, и одется. В половине шестого утра к самым дверям дома подплыло такси на антигравитационной подушке. Из него выскочил отец Себастьян и помог женщинам занести сумки в салон и устроиться поудобнее. Оставшимся двоим мамочкам были оставлены четкие инструкции: не нервничать и не отлынивать от правильного питания, прогулок занятий фитнессом для беременных.

Ричард приехать на роды не смог — его отказались отпускать со службы. Шеф сказал ему: "Вы бесконтрольно расплодились, капитан Кроули. Что, вас на каждые роды отпускать? Это же четыре раза получается!". Он смог приехать только поздно вечером, и вошел в "семейную палату", нагруженный цветами и полезной едой для только что родившего.

Дария сидела на постели и кормила малыша Алана. Анна неотрывно смотрела на него и лицо у ее выражало странную смесь печали, радости и легкой зависти. Ричард посмотрел на сладко причмокивающего малыша — плоть от плоти и кровь от крови его и Анны, и улыбнулся молодой денщине, подарившей им возможность глядеть в эти серые, пока бессмысленные младенческие глаза.

— Спасибо вам, Дария! Благодаря вам мы стали счастливыми родителями.

Дария улыбнулась сквозь пелену накативших слез — один раз она уже сидела так и слушала поздравления и благодарности от родителей ее первого малыша. Сейчас, когда ее мозг был затуманен гормонами, единственное, чего хотелось — это прижать к себе ребенка покрепче и низко зарычать, отгоняя всех этих чужаков. Но это пройдет. Разум знает, что Дария всего лишь наемный работник, инкубатор, кормилица. А настоящие родители — вот они — сидятв ногах у постели. Это тяжело, но она справится, ее хорошо подготовили. Все пройдет.

Пришла медсестра, забрала у Дарии уснувшего младенца, чтобы дать роженнице немного отдохнуть. Анна и Ричард тоже распрощались с ней и направились к выходу из родильного дома.

Они шли под руку, Анна почти научилась доверять Ричарду в таких мелочах. Но прикосновение других мужчин ей неприятны — исключение составляют только доктора. Она столько раз обнажалась за последние несколько лет перед незнакомыми мужчинами, которые трогали ее холодными руками в латексных перчатках, что почти перестала что-либо чувствовать. Исключение составляли только прикосновения, взгляды, наполненые сексуальным подтекстом. От такого будто огромная игла вонзалась прямо в позвоночник.

— Знаете, Ричард, — печально улыбаясь, заметила Анна, — смотреть, как другая вынашивает твоего ребенка, кормит его, и не иметь возможности даже взять его в руки, это все равно, что владеть космическим кораблем, уметь им управлять и ни разу не сесть за его штурвал. Забавно.

Ричард не знал что ответить. Несмотря на развитие медицины и культуры суррогатного материнства, женщины, не вынашивавшие своих детей, подсознательно чувствовали себя ущербными, наблюдая за чужими родами и процессом кормления. Со временем, это чувство сглаживалось благодаря взаимодействию между матерью и ребенком.

Да и в суррогатные матери шли профессионалы, которые сами следили, чтобы между родителями и ребенком возникла эта особая связь. Однако у Анны был усугубляющий ощущение ненужности фактор — она не могла взять ребенка на руки. Просто не смогла бы его удержать. А когда ребенок достаточно подрастет, чтоб не быть слишком хрупким для неловких рук, он уже станет слишком тяжелым…

На счет пилотов же Ричарду пришлось однажды выслушивать исповедь своего кузена Огастина, когда он выпил лишнего. Тот честно рассказал, какие эгоистичные мысли вертелись в его голове, когда он лежал в госпитале, лишенный рук и зрения. Он, конечно, переживал о своем молодой беременной супруге, о том, как та будет практически в одиночку растить ребенка, но рефреном в его голове звучало неусыпное горе: он больше не сможет летать! Если это было тяжело осознать обычному третьему пилоту на небольшом вспомогательном корабле, то каково должно быть лишиться возможности летать для Анны, пилота истребителя, элитного воина?

Ричард ободряющие сжал тонкие пальцы, и Анна улыбнулась уже без затаенной горечи. Они отметили рождение ребенка походом в ресторан — впервые за долгое время Анна ела на людях. Она уже неплохо справлялась со столовыми приборами, так что обошлось без конфузов. Они много говорили, смеялись, обсуждали планы на будущее. Слегка переделанный дредноут бороздивший просторы космического океана совсем недавно наконец стал приносить дивиденды. Его оставили как можно более военным, хотя и сделали намного более комфортным — пассажирам нравилось чувствовать себя немного причастными к ВКФ.

Кроме этого дредноут перевозил и грузы, в том числе направляя одноразовые челноки в сторону планеты "Нетинебудет" с весьма интересным содержимым в вместительных трюмах, быших когда-то ангарами: семена растений, биологические культуры для терраформирования, животные в анабиозе. Малыш не мог создавать что-то из ничего, но он мог подстегнуть процессы, которые в обычном режиме длились бы десятилетия. Он обещал сделать Нетинебудет жилой планетой за три года, вместо как минимум сотни.

Сегодня Анна оформила для него документы — теперь Малыша звали Питер Ричард Воронцов-Кроули, дата рождения шестнадцатое апреля две тысячи четыреста тридцать второго года. Это был первый из многочисленный шагов для того, чтобы когда-нибудь Малыш смог ассимилироваться среди людей. Анне хотелось, чтоб ее необычное дитя стало не слугой человечества, а его другом, полноправным союзником…

В девять комм Анны запищал: пора было принимать лекарства. Она отлучилась в уборную, достала предусмотрительно наполненную таблетницу из сумки, висящей на боку, и небольшую флягу с водой. Выпила лекарства, умылась, и собирался уже вернуться в зал, к Ричарду, когда в дверях туалета возникла долговязая фигура в темном.

— Вы ошиблись, господин, — сказала Анна, опираясь о раковину. — Это женский туалет.