— Я спать, — сказала Света.

— Сейчас присоединюсь. Только уберу все, — ответила я.

— А я думал составишь мне компанию, — сказал Данко. — У нас с тобой еще полбутылки.

— Хочешь меня напоить? — спросила я, собирая тарелки со стола.

— Ну, это не моя была затея, а ваша, — ответил Данко. — Я так понял, что когда вы две бутылки взяли, то на меня не рассчитывали. Значит у вас было желание напиться. Только повода не вижу.

— Усталость. Разве это не повод? — спросила я.

— Неа, не повод, — весело ответил Данко.

— Чего ты веселишься?

— А ты все время недовольная. И ворчишь. Я же не спрашиваю почему?

— А я сама не знаю, — ответила я, ловя ускользающую из рук тарелку.

— Подруга, поосторожнее, пока все тарелки не перебила, — подходя ко мне со спины, сказал он. Он оказался слишком близко. Навис надо мной, помогая ополаскивать тарелки. Его руки то и дело сталкивались с моими.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— Помогаю, — невозмутимо ответил он

— Сама справлюсь.

— Ты еле на ногах стоишь, — усмехнулся Данко. — Только нашумишь и посуду побьешь.

— Так сам домой эту посуду, — предложила я.

— А мне без тебя неинтересно. Тем более мы с тобой почти со всем справились. Вдвоем проще и не так скучно, чем поодиночке. Так?

— Мне и одной хорошо.

— Серьезно? Даже вспоминать не будешь меня, если я уйду? — ласково прошептал он. Так люди не разговаривают. Искушают. Я внутренне напряглась. Где-то был подвох, но я не могла его уловить.

— Вздохну свободнее.

— Нет, так мне не нравится. Я хочу задержаться как здесь, — он коснулся влажным пальцем моего виска. — Так и здесь, — палец переместился в сторону груди, там, где билось сердце.

— Зачем тебе это? Ты ведь играешься.

— Играюсь. И предлагаю поиграть со мной, — выключая воду, сказал Данко.

— А я не хочу играть.

— Хочешь, но боишься.

— Пустой разговор. Без смысла.

— Смысл есть, но он тебе не нравится, — возразил Данко.

— Дай я сяду. Или мы так и будем всю ночь у раковины обниматься?

— Мне эта идея нравится, — весело сказал он, но все же отошел от меня. Ноги держать отказывались. Все-таки перебрала. Данко наблюдал за мной с довольной улыбкой.

— Что ты улыбаешься? — спросила я.

— Идея одна появилась забавная.

— Какая?

— Интересная.

— Не нравится мне твой взгляд, — прошептала я.

— А мне твой даже очень нравится. Странно, что ты от этого компота опьянела, — он покрутил в руках бутылку.

— Ты не опьянел?

— Нет. Я же говорю, что это компот, — ответил он. Посмотрел на меня. — Что ты сделаешь, если я тебя поцелую? Кроме того, что попытаешься за дверь выставить?

— Не попытаюсь, а выставлю.

— Сегодня у тебя это получится сделать, а завтра я тебя заболтаю.

— Какой ты самоуверенный. Не допускаешь мысли, что можешь ошибиться?

— Могу. Но я думаю, что хорошо тебя изучил.

— Как муху?

— Какие у тебя неприятные сравнения, — поморщился Данко. Он оказался как-то близко. Что-то я этот момент упустила. Не собиралась я с ним целоваться. Даже сказать ему об этом хотела. Но промолчала. Падать в пропасть тяжело. Падение пугает. Страх разбиться заставляет сердце биться в груди сумасшедшим ритмом.

Поцелуй сметал все. Стирал барьеры. Я себя не узнавала. Эмоции били через край. Чужие эмоции. Не мои. Это было остро. Ярко и горячо. Дыхание сбилось. Голова шла кругом, а поцелуй не прекращался.

— Знаешь что сегодня сделаем? — прошептал Данко. Я с трудом его понимала. Алкоголь туманил голову. Слова Данко доносились откуда-то издалека.

— Что? — выдавила я.

— Сегодня будет страсть. Грубая, чистая, без примесей цветов и лютиков. А цветочками мы с тобой завтра займемся.

— Не хочу.

— Как это ты не хочешь? Хочешь, просто пока не поняла этого, — ответил Данко. Его глаза приобрели какой-то потусторонний цвет. Ладонь скользнула по моему бедру, задирая подол юбки.

— Не сегодня, не сейчас, не с тобой…

— Со мной и сейчас, — возразил он. И вновь поцелуй. — Со мной и сейчас…

Просыпаться не хотелось. Болела голова. Но это была ерунда. От воспоминаний хотелось спрятать голову под подушку и не вылезать из кровати. Света себя чувствовала не лучше. Я слышала как она даже спорить не стала, когда Данко забрал детей гулять, включая Нику. Стыдно. Провалиться в сон и не просыпаться. Стоило задремать, как я сразу видела колдовские глаза Данко. Мы же с ним прямо на кухне… Он меня не стал слушать, а я была слишком пьяная, чтоб возразить. Да мне тогда и не хотелось возражать. Страсть. Чистая, животная страсть. Тут он был прав. Хотелось бы сказать себе, что я потеряла голову от алкоголя, но это было лишь отчасти правдой. И память ведь не подводила. Я не против была забыть эту ночь, когда он со мной, как в каком-то дурацком романе, на разделочном столе… Да такое в страшном сне не присниться. Или страстном сне. Я только сильнее накрылась с головой одеялом. И как мне ему теперь в глаза смотреть? Делать вид, что ничего не было?

— Эля, ты вставать собираешься? — спросила меня Света.

Я промолчала. Даже с подругой говорить не хотелось. Разбитость и усталость. Нет, после этого точно он в моем доме не останется. Выгоню. И пусть ищет себе другую дуру. А я дура. Полная дура…

Вернулись дети. Света что-то готовила на кухне. А я предавалась самокопанию и посыпанием головы песком, при этом спрятав голову под подушку. Вернулись дети. Нужно было приходить в себя. Ничего ведь не произошло. Чего тогда я так себя накручиваю.

— Доброе утро, — заглядывая в мое убежище, весело сказал Данко. Вот только его мне не хватало.

— Уйди, — попросила я.

— Уже второй час, а ты не придаешь признаков жизни. Так голова болит?

— Я тебя видеть не хочу. И отдай мою подушку.

— Не отдам. Буду тебе зубы заговаривать.

— Ни слышать не хочу, ни видеть.

— Эля, ты самая ворчливая женщина из всех, каких я когда-либо встречал.

— А ты самый придурковатый парень, который попадался на моем пути.

— Я тебе кофе принес. Выбирайся из своего убежища. Похмельем уже не отвертеться, — протягивая мне кружку, сказал Данко.

— Ты понимаешь, что поступил плохо? — спросила я. В ответ был его насмешливый взгляд. Вот честно, прибила бы его. — Не понимаешь.

— Дурная ты. Вот честно. Ну, если тебе было плохо, значит надо тебя сегодня переубедить в обратном. Разгоним всех гостей. Времени будет намного больше. И на кровати все же удобнее…

— Данко!

— Я помню. Ты меня выгонишь. И попытаешься сделать это сегодня. Вот сейчас, как только встанешь. Только я не уйду. Так что пей кофе и пойдем обедать. Там Света уже чего-то готовит. А спорить с тобой мы будем вечером. Без свидетелей.

— Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь?

— В самый раз. А ты за мою шею не бойся. Она только с виду хлипкая. На самом деле много выдержит. Терпения еще больше. Могу с тобой спорить долго, — ответил он. Я посмотрела в его глаза. Упрямство? Сложно понять.

— Мам, ты проснулась? — стуча в дверь, спросил Сережа.

— Проснулась, — выглядывая из-за чашки, ответила я. А в голове мысли, что лучше бы оставили меня одну.

— Мы сегодня в футбол гоняли. Правда проиграли. Все из-за того, что Данко через раз видит мяч.

— И ладно. Главное участие, а не победа, — отмахнулся Данко. — Куплю очки, тогда покажу мастер-класс.

— Как тебя в игру берут? — присаживаясь на подлокотник дивана, спросил Сережа.

— Потому что товарищи хорошие. Я знаю с кем играть. Мы мяч гоняем ради удовольствия и интереса, а не чтоб самоутвердиться. Самоутверждаться надо в жизни, а не в таких мелочах, как игра.

— Может оставите меня и поболтаете в другой комнате? — попросила я.

— Нет! Как это мы без тебя? Тем более что ты полдня самым наглым образом проспала, — возмутился Данко. — Тихо. Вечером поспорим.

Я лишь закрыла глаза. Хотелось поругаться. Но почему-то не получалось. Они обсуждали прошедшую игру, Света за что-то отсчитывала Пашу. Рука Данко как бы случайно скользнула мне за спину. Как-то я упустила момент, когда жизнь сделала крутой поворот. Странное ощущение, что я вроде опаздывала на поезд. Бежала за ним, а теперь в вагон запрыгнула, только понять куда я еду и нужно ли мне этот пункт назначения, я не могла.