— У меня там футляр остался, — сказала Тая, показывая на площадку второго этажа.

— Сейчас достану, — Гена посмотрел, как забраться наверх. Прямого пути не было. Нужно было сделать крюк метров в двести. Он взялся за торчащую арматуру. Подтянулся на руках. Забрался на вверх. Протянул нам футляр, а сам осторожно спустился. В конце спрыгнул на землю. В этот момент у него из кармана выпал талисман. Тая сразу убрала скрипку и смычок в футляр. Как раз она и нашла желтое сердечко в траве.

— Вы уронили, — протягивая талисман Гене, сказала она. Желтое сердечко лежало на аккуратной ладошке, и было немного испачкано землей.

— Это волшебная вещь, — сказал Гена. — Если загадать желание, то оно обязательно сбудется.

— Я не верю в такие вещи, — ответила Тая. На ее губах скользнула улыбка.

— Проверено. Только желание надо загадывать осторожно и точно. А то исполнится, и не будешь знать, что с ним делать, — предупредил Гена.

— Тогда надо хорошо подумать, прежде, чем загадать, — убирая талисман в карман, ответила Тая. Набежала туча. Спряталось солнце. Сразу стало холодно. Мы решили обойти развалины. Вышли в сторону развалин старой церкви.

— Пойдемте, я вам одну вещь покажу, — предложил Гена, поглядывая на небо. Я была не против. Тая вроде заразилась его энтузиазмом. Мы прошли по узкой тропинке в церковь. Крапива, кусты, мелкие деревца — все это росло внутри. Деревянные балки лежали внизу. Часть окон было разбито, но другая часть уцелела. В этот момент туча ушла. Выглянуло солнце. Церковь тут же наполнилась ярким разноцветным светом. Волшебство, от которого перехватывало дух. Тая протянула руку к яркому лучу. Он словно оказался у нее на ладони.

— Так и в жизни. То находят тучи, то появляется солнце. Нам нужно только дождаться этого солнца, — тихо сказал Гена. Тая согласна кивнула. — А ведь один шаг и его можно не дождаться. Можно не увидеть этой красоты.

— Я поняла. Нужно ждать, чтобы ни случилось, — ответила Тая.

— Обещаешь дождаться момента, когда тучи разойдутся?

— Да. Обещаю, — сказала она, скромно улыбнувшись.

— Так держать, — ответил Гена.

Я смотрела вслед девушке. Она быстро шла по переулку в сторону центра. Девушка была не для этого города, где старые дома смотрели хмурыми окнами, а высокие березы закрывали листвой небо и солнце в переулке, делая его серьезным и недовольным. Здесь жизнь или стояла на месте, как в болоте, или медленно клонилась к закату. Только Данко верил, что город будет жить вечно. Он любил его всей душой. Я же видела печальные забитые досками окна, видела, что здесь больше стариков и молодых мам, которые застряли в этом месте без возможности куда-то уехать. Молодежь редко возвращалась назад. Они ехали за жизнью и удачей в крупные города. Но я в, то, же время была согласна с Данко. Что-то в этом городе было, раз из него люди порой не хотели уезжать, а потом и стремились вернуться. Девушка вышла из переулка. Обернулась в нашу сторону. Помахала на прощание и исчезла за поворотом.

— Как думаешь, она сюда вернется? — спросила я.

— Вернется, — ответил Гена.

— Почему?

— Потому что здесь ее дом. Из-за этого она и не хочет уезжать. Тут даже не страх потерять отца. Скорее уехать от воспоминаний. От счастливых воспоминаний. Это как рубеж. Тут еще детство, а там взрослая жизнь.

— У меня Сережа легко согласился на переезд.

— Так он здесь и понял что такое детство.

— Хочешь сказать, что там его не было?

— Было. Но не было легкости. Или счастья. Здесь он это нашел. Больше не нервничает, не боится за тебя.

— А чего за меня бояться? — спросила я.

— Вы одни с ним жили. Сколько ты на работу тратила? Возвращалась поздно. Все ведь могло случиться. А ему что делать? Сережа он парень основательный. На несколько шагов все продумывает. Это не Данко, который, вначале делает, а потом о последствиях думает. Я сколько на вас смотрю, так и не могу понять, как вы друг друга терпите. По всей логике вы давно должно разбежаться были.

— Наверное, дополняем, друг друга? — предположила я.

— Нет. Вы живете каждый своей жизнью. Но в, то, же время вместе. За вами интересно наблюдать.

— Я не замечала этого. Просто принимаю его таким, какой он есть. С его тараканами. Сейчас, когда дома стал по вечерам находиться, а не болтаться где-то, так и вовсе все нормально, — ответила я.

— Я сам не смог уехать. Вроде думаю, что так лучше будет. А не получается. Не могу себя представить в другом городе. И дело не в том, что здесь все знакомо или я боюсь куда-то ехать. Скорее город притягивает.

— Но многие отсюда уезжают, — заметила я.

— Чтоб потом вернуться. Когда-то у нас даже поверье ходило. Своеобразная городская легенда, что места эти заколдованные. Кто сюда приезжает, тот назад не уедет. Будет плутать в лесах, садиться на поезд, который его будет возвращать назад. Какая-то такая легенда была. Много людей возвращается, а кто решает жить в других местах, те умирают, погибают.

— Ты ведь не веришь во все это, — сказала я.

— Сегодня начал верить. Не все можно объяснить простым совпадением, — ответил он. Мы дошли до дома. Я хотела спросить, о чем он, но Гену окликнула какая-то женщина.

— Пока ты шлялся, отца в больницу увезли! — крикнула она через весь двор.

— Что случилось?

— Сердце или голова. Не знаю. Я тебе не врач, — ответила та.

— Надо в больницу ехать.

— Съездишь со мной? — спросил Гена.

— Конечно. Только сына предупрежу.

Звонок раздался в десять утра. Я пошла открывать дверь. На пороге стояла женщина лет двадцати. Может старше. Возраст трудно было определить. Лицо осунувшееся. Грязные волосы, круги под глазами. Хорошая куртка, но сильно поношенная в каких-то пятнах. В прогулочной коляске сидел ребенок. Мальчик около года. Может полутора лет. Он с интересом смотрел на меня, при этом держа во рту грязный кулак.

— Мне Данко нужен, — сказала женщина. Голос резкий, грубый, неприятный.

— Он на работе, — ответила я.

— А мне плевать, что он там. Пусть придет, или…

— Что? — спросила я. Мне действительно было интересно, чего она сможет предпринять.

— Буду здесь сидеть и крыть вас перед соседями. Да так, что уши в трубочку свернутся. Я это умею, — с какой-то гордостью сказала она. Меня это заявление скорее рассмешило, чем испугало.

— Чего сказать ему хочешь? — сдерживая смех, спросила я.

— Пусть ребенка забирает, иначе я его… — она задумалась. — В канаву выкину. Точно. В лес заведу и выкину в канаву.

Мальчонка попытался что-то возразить, но передумал. Опять увлекся кулаком, который почти полностью помещался во рту.

— Ты меня слышишь?

— Слышу. Хочешь сказать, что это его ребенок? — спросила я, разглядывая малыша.

— Его, — голос ее на минуту дрогнул.

— Может вечером придешь? Тогда и разберетесь кто кому приходится, — предложила я.

— Ага, не дождешься. Он возьмет и свалит. Как в тот раз. Так что не думай, я не дура какая-нибудь, не наивная. Если не впустишь, то всем соседям расскажу какой он судак на букву М.

— Ладно, заходи, — сдалась я. Меня не пугали ее угрозы. Кому она там чего рассказывать решила. Вере? Это смешно. Соседки сверху? Так та была уверена, что Данко наркоман, а у нас настоящий притон. Было жалко мальчишку. На улице плохая погода. Того и гляди, должен был пойти дождь. На нем же была тонкая курточка.

— Ты ему позвони. Я не буду целый день ждать, — предупредила она.

— Позвоню. Ты куртку бы сняла.

— Мне и так хорошо, — огрызнулась женщина.

— Тогда с мальчонки сними. У нас тепло в квартире.

— Тебе надо, ты и снимай.

— Сколько ему? — спросила я, разглядывая малыша, который смотрел на меня колдовскими глазами. Один глаз у него был ярко-голубым, а другой темно-зеленым. Светлые волосы, довольно длинные для мальчишки. Черты лица же больше были мамины.

— Год и два месяца, — ответила женщина. На миг улыбнулась. — Ванькой звать.