Фитун невольно проводил взглядом её аккуратную фигурку, а Хамун крикнул вслед:
– Фу ты, ну ты, лапти гнуты! Какие мы гордые! Разговаривать даже не хотим!
Как оказалось, ни Фитуну, ни его соседу никаких помощниц вообще не досталось. Тех отправили к домовым, служившим в больших девяти- и двенадцатиэтажных многоподъездных домах, где квартир было по триста и даже больше. Ещё несколько кикимор прикрепили к некоторым старым и заслуженным домовым, которым вскорости полагался уход на заслуженный отдых.
– Так, как же я ему дам эти показатели, ежели в моем доме в основном живут вполне вменяемые и нормальные люди, а не алкаши какие-нибудь? И воду они сами за собой закрывают, и за газом следят, и свечей не жгут, двери все железные понаставили с десятью запорами. Не то что вор какой, а сами иной раз по полчаса открыть не могут, – вставая с клумбы, вернулся к прежней теме Фитун. – Пошли к себе, что ли…
– Слушай, ну ты прям, как дитё малое, – Хамун Загайщик тоже поднялся, – а как этот вот Шугай из 9-го дома, которого Моздыль в пример ставил, даёт свои показатели? У него, думаешь, алкаши одни живут? Такие же люди, как и у тебя.
– А я почём знаю, как он свои показатели делает. Вроде как печей сейчас не топят – центральное отопление водяное везде, свечей с лучинами не жгут – электричество опять же, в ванных дырки от перелива сделаны – от потопа спасает. Расскажи, если ты такой умный и знаешь. Люди-то тоже не дураки, подстраховывают себя и о безопасности думают.
– Ладно, дам тебе пару советов, – Хамун по-приятельски приобнял Фитуна, вернее попросту положил свою здоровенную лапищу ему на плечо, – я думал, ты в курсе… Слушай и запоминай главное в таких делах правило: нет причины для показателя – создай её сам!
– Как это? – не понял Фитун.
– Как, как… Всё тебе разжевывать надо… Вот взять, к примеру, электричество – это, конечно, хорошо, но спички-то никто ещё не отменял! Подкинь коробок незаметно пацанёнку какому-нибудь малолетнему, пока родителей рядом нет. Тот, естественно, начнет чиркать, огонёк загорится, и факт возгорания в доме сразу зафиксируется. А тут ты – молодой и расторопный – раз, дунул на огонёк этот ветерком или сквознячком лёгким, да и затушил его. Опять же – факт тушения огня тоже сразу зафиксируется. Вот тебе и показатель: предотвратил пожар, «галочку» поставили. А откуда вообще у мальчонки эти спички взялись, никто разбираться и не будет. Понял? Так же и с другими вещами: тряпочкой дырочку от перелива в ванной заткнул – вот тебе и угроза потопа, а потом ты или сам её вытащил, или людей как-нибудь на это подтолкнул – это не важно – но факт спасения от неминуемого затопления опять же зафиксирован. Ещё одну «галочку» поставили, а ты опять герой и молодец. С газом опять же… Включила хозяйка газ на кухне, поставила кастрюльку сверху, да и вышла пока в зал телевизор посмотреть. А ты в это время тихонечко дунул на конфорку или водичкой плеснул аккуратно, пламя-то и погасло, а газ идёт. Ага – угроза отравления налицо. И опять ты тут как тут – или сам форточку открыл, или хозяйку задремавшую под бок пихнул, и всё… Вот ещё тебе одна «галочка-палочка». И будет тебе счастье! И Моздыль в покое оставит…
– Слушай, Хамун, но ведь это же чушь какая-то! – Фитун даже остановился и скинул его руку со своего плеча. – А если не получится спичку затушить? Ведь реально пожар может случиться или потоп тот же! А если газ всё же накопится и бабахнет потом так, что полдома развалится? Были такие случаи, я слышал… Да и это же бессовестно, в конце концов! Это что получается – показатели ради показателей? Какая-то «палочно-галочная» система – у кого больше этих самых «галочек», тот и молодец? Но ведь это дурость!! Вместо того, чтобы жить да радоваться, что у людей всё хорошо, пожаров нет, газом никто не травится и не взрывается, наводнений нет, воровства нет – мы сами будем всё это провоцировать, потому что какому-то балбесу вздумалось оценивать нашу работу не по тому, как хорошо люди в доме живут, а по тому, сколько «липовых» пожаров и прочей ерунды мы предотвратили? Это же извращение какое-то!
– Тише ты, тише… Чего разорался? Ты, прям, как первый раз замужем. Да – идиотизм, да – извращение. Но ты же ведь ничего не можешь поделать с этим! Не мы это с тобой придумали, дорогой ты мой Фитунище, так чего ж тогда орать да возмущаться? Нам всем как-то выживать надо в этой системе, раз мы в ней кувыркаемся. Поздно менять специальность, да и ты пойми, что так везде – и у леших, и у банников, и у водяных… Но у них там свои тараканы, поверь, я общался…
Надо сказать, началась вся эта чехарда с показателями не так давно, буквально лет пять назад, с назначением там, Наверху нового начальника Департамента Домовых. В N-ске по первости эти самые показатели особо никто и не требовал, смотрели на новое веяние, как на некую блажь, про которую скоро все забудут. Однако не забыли. А с приходом Корнута Моздыля и завертелась в отделе эта свистопляска – видимо, хорошо его там напутствовал на новое место начальник Департамента. Домовые, конечно же, приняли эти новшества в штыки, но особо ушлые и хитрые, как выяснилось, довольно быстро подстроились под эту систему и начали вот таким вот способом клепать себе «липовые» предотвращения пожаров, потопов и прочих напастей. Их хвалили, ставили в пример, как упомянутого уже Тургана Шугая, и другим не оставалось ничего, кроме как через «не хочу», но делать то же самое. Однако Фитун и здесь оказался самым нерасторопным, за что сейчас рисковал быть разжалованным обратно в третью категорию.
«Что за полоса такая черная началась! То «хрущёвка» эта на голову свалилась, но там сам виноват, конечно… Хотя чего там сам – всё равно бы тот дом снесли рано или поздно, остальные-то, которые рядом были, уже давно с землей сравняли. А сейчас ещё эти показатели навалились…», – Фитун стоял, нахмурив брови. Легкий ветерок трепал его мягкие, песочного цвета волосы. Руки он по привычке опять держал в карманах своей любимой фуфайки, из-под которой на груди выглядывала старая застиранная тельняшка – подарок матери. «Впрочем, Хамун, наверное, прав – плетью обуха не перешибешь. И до пенсии ещё, считай, лет семьсот, а то и больше корячиться. Вот наказание-то…», – подумал он и опять двинулся в сторону дома, махнув Хамуну рукой:
– Пошли…
– Ты пойми, тебя же никто не заставляет быть впереди планеты всей, – Загайщик зашагал рядом и, снова положа свою ручищу на плечо Фитуна, продолжал наставлять приятеля. – Так… в серединке где-нибудь, главное не самым последним. Даже если и в последние попал, то не беда – в следующем месяце выскочи повыше, и всё нормалёк будет. Все последний год так и крутятся. Я думал, ты знаешь… Это раньше проще было, тогда на эти показатели вовсе не глядели, но – всё течёт, всё меняется… Конечно, противно всем этим заниматься, но деваться-то некуда. Хотя, для таких вот карьеристов, как наш дорогой начальничек, эта система – самое то! Слушай, а ведь не известно, как он ещё пожар в том особняке столичном предотвратил? А? А то может, гад, сам сперва так же вот запалил и тут же потушил? Хамун даже остановился от неожиданной мысли, пришедшей в его голову, и вытаращил на Фитуна глаза.
– Да ну, вспоминать его даже не хочу, – поморщился при упоминании о Моздыле Борщевик. – Ты свой дом, кстати, прошёл, возвращаться придется.
– Та-а-а… ерунда, рядом ведь… Зато тебя вот просветил, – улыбнулся во весь рот Загайщик и хлопнул Фитуна по спине так, что того качнуло. – Не дрейфь, сосед, прорвемся!
– Спасибо за науку, – вздохнул Фитун.
Пожав друг другу руки, они пошли каждый в свою сторону – Хамун обратно к своему дому №6, а Фитун к ближайшему подъезду своей «хрущёвки» №4.
– Постой, – крикнул Загайщик, – чего я подумал… А ты не знаком с Харляком Брандохлыстом?
Фитун, остановившись, оглянулся:
– Да нет, как-то не довелось, – пожал он плечами. – Слышал только, что он тут самый старый у нас на проспекте, а может, и во всем N-ске. Так он и на собрания не ходит совсем, я ни разу его там не видел. А что?
