Вокруг гудело стрельбой: очереди «дегтярей» и «шмайсеров» смешались. Залегшие фашисты усиленно стреляли.

— Подготовиться к контратаке! — донеслось до Воскресенского.

В небо взвилась зеленая ракета. Воскресенский заметил, как бойцы Дробышевского выскочили из окопов и, выравниваясь в линию, двинулись на фашистов. Гитлеровцы не выдержали. Вначале побежали одиночки, а затем все остальные.

Когда цель контратаки была достигнута, десантники вернулись в свои окопы.

Получив отпор на этом участке, фашисты пошли в атаку на оборону батальона майора Николая Самарина, но и там десантников они не сбили.

Снова в небе появились Ю-87, а на земле — легкие танки с плотной цепью пехоты.

Оглохшие от бомбового удара, но не сломленные духом, десантники Самарина не дрогнули, хотя танки врага, перевалив через окопы его батальона, устремились на Мстиславль. Главное — пехота противника остановлена. Она залегла и начала окапываться.

В бой с прорвавшимися танками вступила артиллерия на окраине города. Вскоре стрельба затихла, и там — фашистов уничтожили.

Полковник Л. М. Сандалов, после того как принял указания начальника штаба фронта, информировал, что вражеские войска форсировали Днепр на оршанском и могилевском направлениях, скапливаются в районе Горок для наступления на Смоленск.

— Будьте готовы, — сказал он, — большей частью сил армии к удару на Горки. — Приказ получите позже. Для усиления правофланговых частей четвертого воздушно-десантного корпуса и предупреждения прорыва со стороны Климовичей вышлите туда усиленный стрелковый полк.

Трудно пришлось десантникам в тот день.

На рубеже перед Мстиславлем и Кричевом сосредоточивались значительные силы вражеских войск.

Генерал А. С. Жадов в срочном порядке выезжал на броневике на угрожаемые участки, уточнял приказы частям, вошедшим в его подчинение. Штаб полковника А. Ф. Казанкина работал с предельной нагрузкой. Из-за неустойчивой проводной и радиосвязи направленцы командира корпуса Николай Колобовников и Владимир Тимченко, выполнив одно задание, тут же отправлялись в бригады с новым.

Приказ командующего фронтом о срочной выброске парашютного десанта в район Горок заметно озадачил А. Ф. Казанкина. Комкора рядом не оказалось, и он, решив организационные вопросы в штабе, на танкетке убыл в сводный батальон Ильи Полозкова. По прибытии, как всегда, кратко отдал приказ:

— По сведениям воздушной разведки, капитан, в районе Горок около трехсот фашистских танков остановились во ржи из-за отсутствия горючего. Завтра на рассвете их нужно уничтожить бутылками с горючей смесью. Срочно сформируйте и пришлите в мое распоряжение отряд парашютистов на десантирование с четырех ТБ-3. Самолеты будут наполовину загружены бомбами, а поэтому в каждый корабль следует посадить по шестнадцать человек. Задачи командиру парашютно-десантного отряда поставлю лично. Выделите для переброски отряда на аэродром автотранспорт. Жду вашего доклада о выполнении приказа.

Комбат принялся за дело без промедления. Вскоре он доложил, что 64 парашютиста, в основном из роты лейтенанта Николая Романенко, для воздушного десанта построены. Машины для их переброски готовы.

Казанкин вышел из блиндажа и, чертыхаясь на темень, в сопровождении Полозкова направился к строю.

— Командир роты, ко мне! — скомандовал полковник. — А вы, капитан, свободны.

Илья Полозков отошел в сторону.

— Комбат, я же ясно сказал: можете идти! — уже строже повторил Казанкин.

И начальник штаба корпуса поставил командиру роты задачу на парашютный десант. Через полчаса четыре газика увезли отряд лейтенанта Романенко в район Климовичей, где находился аэродром, на который по распоряжению штаба фронта уже прибыли бомбардировщики ТБ-3.

Десантникам выдали по две бутылки с бензином. Это были обыкновенные пол-литровые бутылки.

— Наконец-то нашли и для нас, парашютистов, настоящую работу, — подал голос старший сержант Владимир Шаулин.

— Кончай разговоры и получай спички, — оборвал его инструктор. — Да коробок не потеряй. Это терка!

Другой командир объяснял, как необходимо закрепить длинную спичку под двумя резинками на бутылке, как ее наверняка поджечь перед броском в танк.

Прямо с кузовов автомобилей выдавали комбинезоны, новенькие вещевые мешки, сухой паек на трое суток, другое снаряжение и боеприпасы.

Здесь же, у стоявших рядом парашютов, вели деловой разговор с укладчиками главный парашютист батальона Григорий Паньков и начальник парашютной подготовки корпуса капитан Максим Коцарь. Он являлся главным командиром по подготовке десанта.

— Парашюты нашенские, с Марьиной Горки. Не тревожьтесь, — говорил укладчик бойцам, — сработают нормально. Только сегодня сделали переукладку.

— Построиться по расчету для посадки! — подал общую команду капитан Коцарь.

Послышались голоса командиров подразделений. Десантники становились в две шеренги, группами по 16 человек. На правом фланге — команда лейтенанта Ивана Иванченко. Чувствуя локоть, рядом стояли младший политрук Диденко, бойцы Михаил Усатов, Григорий Плюшкин, Сергей Зорин. Шеренгу продолжали Быков, Бойко, Луценко, Книжников, Григорьев и другие.

— Командиры групп, ко мне! — скомандовал Коцарь.

Когда они подошли, начальник ПДС рассказал о порядке получения парашютов, их подгонке, посадке в самолеты и дал советы при боевом десантировании.

Экипажи бомбардировщиков в это время готовились к вылету. Техники подвешивали бомбы.

К группе Иванченко подошли два летчика. Один из них, угостив парашютистов «Казбеком», начал разговор.

— Не беспокойтесь, ребята! Все будет в порядке. Мои командиры экипажей — летчики опытные, выбросят вас там, где требуется. В этом я уверен.

Михаил Усатов, напрягая зрение, обратил внимание на ромбы в петлицах командира бомбардировщиков и узнал в нем широко известного в стране летчика.

— А завтра, ребята, я сам пролечу над районом десанта и помахаю вам крылышками. Вижу, вы не робкого десятка, значит, все будет в порядке. Успехов вам!

В сопровождении одного из летчиков — пошире в груди и повыше ростом — он ушел, скрылся в темноте.

— Кто это? — обратился к Михаилу Усатову танковый мастер Николай Сафонов.

— А ты не узнал? Это же дважды Герой Советского Союза командир авиационной дивизии Григорий Пантелеевич Кравченко! Слыхал о таком? Он и в Китае добровольцем против японских захватчиков сражался, и на Халгин-Голе их бил. И в советско-финляндской войне тоже участвовал.

— В самом деле?! — удивился механик-водитель Григорий Плюшкин. — Вот это встреча!

Оба они — и Михаил Усатов, и Григорий Плюшкин — при отходе от Березины, потеряв материальную часть, оказались в сводном батальоне, но как опытных парашютистов их зачислили в десантный отряд. К разговору бойцов примкнул и артиллерист Сергей Зорин. Он тоже прибыл на Сож без материальной части. Его «сорокапятка» без замка осталась перед мостом у Березино.

Ночь подходила к концу, а вылет из-за подвески бомб задерживался. Десантники под тяжестью парашютов и туго набитых вещевых мешков сидели, опираясь на ранец основного парашюта, и дремали. Горизонт на востоке слегка приподнялся, просветлел.

Команду «По самолетам!» подали лишь под утро.

Парашютисты-десантники лейтенанта Ивана Иванченко быстро заняли места в корабле. Штурман закрыл дверку, и ТБ-3, вздрагивая на неровностях поля, вырулил на старт. Знакомый рев бомбардировщика вернул Иванченко к воспоминаниям о Марьиной Горке, к первому парашютному прыжку, неуютным, старой постройки казармам Тамбовского военно-пехотного училища, которое он окончил в феврале сорокового года. Словно в калейдоскопе замелькала служба в 55-й стрелковой дивизии, приезд в Карелию для участия в советско-финляндской войне, летние лагеря в Курске, тревога, убытие в Латвию, участие в строительстве укрепрайона на Буге и вызов в Брестскую крепость для беседы о переводе в парашютные войска. В голове мелькнули картинка прибытия на станцию Пуховичи и первые впечатления от встречи с комбригом А. Ф. Левашовым, комбатом И. Д. Полозковым.