— Подготовиться к построению.

Десантники соскочили с брони, быстро привели себя в порядок, построились.

Группа молодых парней подошла к Павлу Кулай, начала разглядывать его ручной пулемет.

— Нэт, ты смотри на мэня, — с акцентом подал голос Баграт Джабадзе. — Видишь, какая вынтовка, — самозарадна, понымаешь?

Рижане понимали и грузина Баграта.

— Добрая у тебя винтовка, — на чистом русском языке ответил старший по возрасту.

— А сколько в ней патронов? — поинтересовался молодой парень.

— Дэсять! — с гордостью ответил Баграт. — Только успевай жмать. Выдишь? — и Джабадзе показал на спусковой крючок.

Обступили рижане и других десантников. Разглядывали форму красноармейцев и командиров. Некоторые постукивали по броне танков: не фанерные ли, как им говорили. Горожане обратили внимание на голубые петлицы, интересовались парашютным значком.

По колонне прокатилась новая команда:

— Строиться!

Пока шло построение, командиры получали задачи на выставление постов у банка, торгпредства и других административных зданий.

Для размещения десантники получили здание коммерческого училища. На следующий день в ротах и отдельных подразделениях прошли политинформации о задачах Красной Армии, связанных с размещением войск в Прибалтике. Десантники освоились со своими задачами быстро.

Через неделю бригада железнодорожным эшелоном катилась на восток. Десантники были уверены, что маршрут лежит в Марьину Горку. Прибыли на станцию Пуховичи. К удивлению всех, дежурный по эшелону команду на разгрузку не подал. Командиров вызвали в вагон штаба бригады. «Что бы это значило?» — думали десантники.

Когда командиры возвратились, все прояснилось. Через два часа эшелон пойдет по новому маршруту. Следовало получить в управлении военного коменданта все, что требовалось, в том числе и продовольственный паек. Командиры, у которых имелись семьи, получили разрешение побывать в военном городке.

Начальник эшелона майор Александр Казанкин занялся организацией смены суточного наряда. Командиры подразделений готовили подчиненных к дальнейшему передвижению железнодорожным транспортом. Никто, в том числе и комбриг, не знал дальнейшего маршрута. Да и военные коменданты железнодорожных станций отвечали только за свои участки. Таков закон военной тайны. «Эшелон придет куда надо», — об этом знали все. Здесь уже не было никакой тайны.

Два часа пролетели незаметно. Паровоз негромко прогудел, и эшелон тронулся. У раскрытых дверей вагонов, облепив доску-загородку, устроились самые любопытные. Смотрели на Марьину Горку, леса и рощи, на колосившиеся поля и белорусские деревушки под соломенными крышами.

С короткими остановками миновали Осиповичи, Бобруйск, Жлобин, Гомель, Киев… 25 июня на станции Калиновка, не доехав до Винницы, эшелон остановился. Минут через десять он начал маневрировать под гудки рожка стрелочника. Вскоре вагоны лязгнули у разгрузочной площадки. Все поняли: «Приехали».

Из штаба бригады поступила команда:

— Командиров батальонов и отдельных подразделений к комбригу!

Через несколько минут все уже знали, что бригада прибыла в исходный район для участия в освободительном походе нашей армии в Бессарабию. Об этом сообщил представитель штаба Военно-Воздушных Сил. Он же пояснил, что для выполнения этой задачи привлечены соединения и части различных родов войск, но особая роль в операции отводилась силам, которые смогли бы в короткие сроки достичь целей освободительного похода.

Этому назначению соответствовали и воздушно-десантные бригады, которые сосредоточились в исходных районах для выброски у Борисполя, Скоморохи и Гоголево.

Бригада поступила в резерв командующего Южным фронтом, который возглавил генерал армии Г. К. Жуков.

В тот же день десантники палаточным лагерем разместились на указанном месте, а комендантский взвод подготовил площадку для приземления придаваемого бригаде связного самолета У-2. На другой день он прилетел. На нем в Проскуров (ныне Хмельницкий), в штаб фронта, отправился начальник оперативного отделения капитан Виктор Спирин. Связь с высоким штабом начала действовать.

Утром в бригаде состоялся митинг. Его посвятили задачам десантников в освободительном походе. Открыл его комиссар бригады.

— Товарищи красноармейцы и командиры! — начал батальонный комиссар И. В. Кудрявцев. — Еще в тысяча девятьсот восемнадцатом году буржуазно-помещичье королевское правительство Румынии, пользуясь слабостью молодой Советской республики, отторгло от Советской страны территорию между реками Днестр и Прут, населенную молдаванами. — Немногословный, суховатый в общении, батальонный комиссар говорил на митинге страстно, взволнованно. — Советский Союз никогда не признавал принадлежности этой области Румынки. Вот почему сегодня Советское правительство требует от королевской Румынии вернуть Стране Советов ее законную Бессарабию. Я надеюсь, что красноармейцы и командиры бригады сумеют выполнить задачи в походе по присоединению Бессарабии к Советскому Союзу. Митинг, посвященный участию бригады в освободительном походе, объявляю открытым!

Первым выступил вожак комсомольцев Павел Петров. Он говорил о том, что против насильственного захвата Бессарабии в 1918 году выступали и прогрессивные силы самого румынского народа, в первую очередь — коммунисты, что агрессивная и авантюристическая политика румынского правительства угрожала безопасности юго-западных границ СССР, а явно наметившийся блок с фашистской Германией и рост фашистских элементов внутри Румынии делали настоятельным разрешение бессарабского вопроса.

— Передайте, товарищ полковник, — повернулся Павел в сторону командира бригады, — командованию Военно-Воздушных Сил, что парашютисты задачи выполнят.

Комбриг, все десантники дружно аплодировали комсомольскому вожаку.

С таким же настроением выступали другие красноармейцы и командиры от всех батальонов и подразделений.

Митинг закончился. Десантников морально настроили на выполнение боевой задачи.

Подготовка началась с переукладки парашютов. Вся территория лагеря превратилась в большой укладочный стол. Сотни развернутых парашютов вытянулись во всю длину. Они растягивались, разглаживались, стропы аккуратно укладывались в соты, а клинья куполов один к другому — все строго по правилам.

«26 июня 1940 г. правительство СССР потребовало от румынского правительства вернуть Советскому Союзу Бессарабию и передать северную часть Буковины, население которой в основном состояло из украинцев. Румынские правители не решились идти на открытый конфликт с Советским Союзом и выполнили это законное требование. 28 июня в соответствии с договоренностью войска Красной Армии перешли Днестр и к 30 июня вышли на Прут»[19]. Чтобы в период отхода румынских войск не допустить увоза и уничтожения материальных ценностей, разрушения объектов и создания беспорядков, ранним утром 29 июня парашютисты 204-й воздушно-десантной бригады опустились в 12 километрах севернее Белграда, а на следующий день ее 1-й батальон взял под контроль город Кагул и порт на Дунае Рени.

Утром 30 июня 201-я воздушно-десантная бригада парашютным способом опустилась на аэродроме Измаил и к исходу дня установила контроль над важнейшими объектами города, организовала прием и размещение беженцев.

Вступила в дело и резервная 214-я бригада полковника А. Ф. Левашова. Прибывший на связном самолете представитель ВВС доставил приказ на парашютный десант одного батальона и разведроты бригады для контроля переправ на реке Прут. Прошли десятки минут. Парашютисты капитана Лебедева и старшего лейтенанта Яковлева автомашинами убыли на аэродром, погрузились на ожидавшие их ТБ-3.

Закончив прием десанта, бомбардировщики поднимались в небо и в ожидании остальных становились в круг. Когда самолеты выстроились в колонну звеньев, все ТБ-3 взяли курс к новой границе Советского Союза с Румынией.

В двух километрах от реки парашютисты оставили воздушные корабли и кучным десантом опустились в районе переправ через Прут. Здесь беглецы в Румынию в нарушение договоренности везли с собой все. Вскоре на переправах навели порядок. Попытки вывезти ценности из Бессарабии пресекли. Новая государственная граница начала действовать.