Они о чем-то поговорили и через минуту вошли в кухню под ручку. По откровенному удивлению Люси я понял, что их разговор в прихожей был не обо мне.

– О, Женя, ты уже здесь? Здравствуй! А я смотрю, какая-то незнакомая ветровка на вешалке висит, но сообразить не успела, Есения отвлекла. – Люся подмигнула своей подруге, а Алексей Алексеевич, уже чисто выбритый, войдя следом, сделал своей супруге своеобразный выговор.

– О, дорогая, ты уже пришла? Не прошло и года, милая. Мы еще и соскучиться не успели.

– Ну ладно, Леша, не утрируй. Люба из третьей квартиры плащ новый купила, а похвастаться не перед кем. Вот и попросила меня зайти и оценить. – Есения обернулась ко мне с восхищенной улыбкой от убеждения в моей прозорливости в версии долгого отсутствия Люси и в знак подтверждения этого, закрыв глаза, плавно кивнула.

– Я все эти женские дела хорошо понимаю, дорогая. Даже знаю, что после демонстрации мод вы с Любой и чайку посидели попили. А здесь люди сидят и переживают.

– Ну ладно простите, ребята. Я ведь думала, что Женя еще не подошел. А ты, Женя, оказывается на бабы Ежкиной метле прилетел. – Люся многозначительно подмигнула мне. – Ну что, всё готово к труду и обороне? Так вы располагайтесь, а я пойду надену хотя бы приличное платье. Да, имейте в виду, переодеваюсь я намного быстрее, чем за хлебом бегаю. – Поскольку нам с Есенией причина этого банкета уже была известна, то мы по сравнению со вчерашним днем, уже не стесняясь, за стол присели рядом. Пока Люся переодевалась, Алексей Алексеевич выдал на гора философскую аксиому женской сущности.

– В природе существует такой факт – красота требует жертв. Бог создал женщину из ребра Адама, чтобы она рожала детей и поддерживала очаг. К сожалению, сделал ее красивой, но не наделил стабильной логикой. Думаю, не будете возражать, это давно доказано, – женщина любую информацию воспринимает не умом, а сердцем, то есть эмоциями, а не логикой. И согласись, Евгений Васильевич, любуясь красотой женщины, нам, мужикам, приходится чем-то жертвовать. В основном мы жертвуем своими нервами, поэтому мужики живут меньше женщин.

– Ты опять вдарился в свою философию, – Люся действительно переоделась намного быстрее, чем сходила за хлебом, и вошла в кухню в платье, красота которого поразило даже ее мужа и подтвердила его аксиому. Придя в себя, Алексей Алексеевич сделал очередное философское заключение.

– Ах ты, хитрая моя лиса! Не Люба хвасталась своим нарядом, а наоборот – тебе хотелось узнать ее оценку твоего «прикида». Ну что ж, не знаю, как другие, а я оценил на пять с плюсом. Иди быстрей ко мне, только не споткнись. За твою провинность я тебя накажу поцелуем. – После полученного «наказания» Люся ответно поцеловала мужа в уже гладко выбритую щеку. Мы с Алексеем Алексеевичем решили пить коньяк, а женщины захотели марочного вина. Люся встала, подняла бокал, но обратилась не к нам, как я рассчитывал, а к мужу.

– Алексей Алексеевич, я должна раскрыть тебе одну тайну.

– Так. Насколько я понимаю, это тайна Мадридского двора, а не какие-то маленькие секреты, как с этим платьем?

– Ну ты у меня действительно философ. Извини, Леша, эта тайна не моя, поэтому ты не в курсе. А Есения переживает за тебя, ей не нравится, что ты в неведении. Сейчас, как только я вошла, она попросила все тебе рассказать. – До меня сразу дошло, о чём они говорили в прихожей. В очередной раз убедился в ангельской душе Есении. Она неуютно чувствует себя даже от того, что Алексей Алексеевич остается как бы в дураках.

– Откровенно сказать, до вчерашнего вечера я тоже об этом даже не догадывалась, пока Есения не открылась. Если ты такой философ, то должен верить и в реальные сказки. Почти каждый человек в детстве мечтает о своей Золушке или своем принце. Так вот, Есения с детства мечтала о принце в образе Жени, а Женя искал свою золушку в образе Есении…

– Все, дальше можешь не объяснять. – Алексей Алексеевич тоже встал из-за стола. – Дальше я сам доскажу эту сказку. И вот, наконец они встретились. А я-то думаю, чего это наш Евгений Васильевич вчера был какой-то неестественный и вел себя как изрядно перебравший? И Есения Ефимовна была какая-то не такая. Ну, Люсия дорогая, это действительно реальная сказка. – И, уже обращаясь к нам с блестящими глазами от навернувшихся слез радости, произнес. – А у меня ведь тоже есть своя тайна. Когда ты, Есения Ефимовна, приехала, у меня почему-то в голове самая первая мысль, которая мелькнула: эта женщина – самая подходящая пара нашему Евгению Васильевичу. А вчера на пикнике, когда вы вдвоем пошли прогуляться, я от сбывающейся моей тайной идеи даже захлопал и все меня поддержали. Господи, как я рад за вас. За вас, которые по отдельности перешли вброд реку горя и невзгод и, наконец, вышли на берег счастья и обрели друг друга. – Такими словами была поражена даже Люся.

– Лешенька, да ты не только философ, ты у меня еще и поэт! – Алексей Алексеевич не обратил внимания на эту похвальную реплику. Он был одержим и, вероятно, боясь упустить нить своей мысли, продолжил.

– Милые мои, к сожалению, ваших родителей уже нет. Поэтому на правах старшего позвольте мне благословить вас? – Я, даже не глядя на Есению, почувствовал, что она от этих теплых душевных слов прослезилась. Мы, держась за руки, встали для получения благословения. – Мира, согласия, радости, счастья вам, наши родные! – А Люся в полной солидарности со своим мужем воскликнула:

– Горько! – Мы с Есенией уже без стеснения с превеликим удовольствием подсластили содержимое в рюмках и бокалах. Присев за стол, я, разумеется, горел желанием в первую очередь отведать белорусского салата, приготовленного Есенией. Но мое сознание жгло более важное желание. Наспех перекусив, следующим тостом я хотел поблагодарить инициаторов этого застолья, однако Есения меня опередила и поднялась.

– Дорогие мои! – Она на несколько секунд замолчала от нахлынувших чувств и опять прослезилась. – Я не знаю, какими словами выразить свое состояние. В последние годы я не жила, а просто как камень существовала. А за эти пять дней, как приехала сюда, моя душа вновь ожила и расцвела. Мои глаза открылись, и я увидела совсем другой мир. Оказывается, так много прекрасных людей. Какой отличный и дружный ваш рабочий коллектив! Какой хороший дружелюбный народ в деревне, который очень приветливо меня встретил! А самое главное, я безмерно рада, что у меня есть очень близкие мне люди. Очень рада и благодарна тебе, Людочка, за то, что уговорила меня приехать сюда и жить на родине предков. Очень благодарна тебе, Алексей Алексеевич, за то, что тебя ценят и уважают, за твою душевность. За то, что ты уважаешь и любишь свою жену, даже если терпишь ее женские слабости. Благодарна вам, мои родные, за то, что вы помогли мне найти своего принца. Дай бог вам здоровья и долгих лет совместной жизни в любви. Горько! – Есения повернулась ко мне, и мы аналогично Жилиным слились в объятии. Следующим тостом и я от души поблагодарил Алексея Алексеевича и Люсю. После торжественных взаимных возвышенных тостов можно побеседовать и о текущих делах. Я уже больше года не видел Юлю – младшую дочь Жилиных. А старшую Свету, наверное, года три. Они все живут в столице. Юля учится в университете и уже в следующем году должна защитить диплом. А Света, насколько я помню, помогала своему мужу в каком-то бизнесе, а сейчас в декретном отпуске со вторым ребенком.

– А как дела у Юли и Светы? Почему-то на твой юбилей они не приехали, Алексей Алексеевич? У них какие-то проблемы? – На мой вопрос ответила Люся.

– Как тебе сказать, Женя? Жизни без проблем ведь ни у кого не бывает. И у наших девочек были кое-какие, которые разом собрались в одну кучу. Но теперь уже почти все позади. Ты ведь знаешь, какая сейчас беззаботная молодежь? А вот наши девочки совсем не такие. И мы ими гордимся. Когда Света родила второго ребенка, Юля перешла из общежития жить к ним, чтобы помогать Свете. И вот теперь они впятером ютятся в однокомнатной квартире. У Юры были какие-то разногласия с бывшим партнером по бизнесу. Они судились, и наш зятек выиграл дело. Юля и учится, и помогает Свете по хозяйству, и еще работает у Юры вместо Светы. А от нашей помощи они отказываются. Но не из глупого гордого принципа, а чтобы нас на старости лет оградить от всяческой обузы. Вот поэтому мы и гордимся своими детьми. Одно только плохо – они еще не дожили до наших лет и пока еще не понимают, что вот это ограждение нас от всяческой обузы и есть для нас обуза. Они еще не понимают, что наша главная радость – это их беззаботная жизнь.