К стеклянным дверям вела «оскаровская» красная ковровая дорожка. Сбылась моя детская мечта – пройтись по ней. В воздухе смешались ароматы десятка разных парфюмов, и я закашлялся.

– Заявочный план. – Ким схватил меня за плечо, когда я сделал шаг на дорожку.

– А, точно, сейчас.

– Энди.

Через десять минут мы оказались внутри, пожали руки пожилой даме из числа тех, что предпочитают стоять на входе и здороваться с прибывающими. В зале, отделанном деревом и камнем, расслабленно фланировали и переговаривались гости. По периметру стояли диваны, на одном из которых парень громко делился впечатлениями о лагере для творческой молодёжи. У него из кармана выглядывала мятая десятидолларовая купюра. Женщина постарше – наверное, мать – рассеянно кивала, слушая его и оглаживая свои ляжки.

Нью-йоркские реалии.

Я как раз шёл мимо компании дам за сорок, когда Ким взял меня за локоть:

– По правому борту чета Уолрекс, советую не связываться – скандалисты. Однажды я брал у них интервью, а жена потом обрывала телефон, утверждая, что выбран неудачный ракурс. А как насчёт похудеть футов на двенадцать? Почему им это в голову не приходит, а?

Я взглянул в сторону парочки: бабочка на шее мужчины подобрана в тон платью женщины. С виду образцовые добропорядочные супруги, но фальшь и ханжество меня не удивляли. В первый день в Нью-Йорке я собственными глазами видел, как мелкая девчонка с косичками, азиатской внешности, наставила на бродягу пистолет, требуя деньги.

– А это Роберт Дамески, возглавляет подразделение CJY в Восточной Европе. Знатный ловелас, меня недолюбливает, лучше возьмём синхрон у кого-то другого. – Ким прервался на полуслове, чтобы поздороваться с ним, и продолжил шёпотом: – Мы с Робертом нос к носу сталкивались на презентации в прошлом году, большая шишка.

– И что?

– Хотел склонить меня к неподобающим, даже неприличным действиям.

– К каким же?

– Сделать заказной материал. Там была тёмная история – взятки, коррупция.

– И ты как законопослушный гражданин обратился в полицию?

– Что? Делать мне больше нечего, – фыркнул Ким. – А это Гарди Саммерс.

Я поглядывал в сторону Дамески, поглаживая шлёвку на сумке. С виду – типичный ловелас: значит, старался держаться от таких кадров, как Ким (то есть, себе подобных), подальше, чтобы не столкнуться с конкуренцией. Я представил их вместе в какой-нибудь тесной кабинке наедине. В голове вспыхнул образ: этот субтильный мужичонка с прилизанными волосами и – брр! – подтяжками суёт Киму в карман деньги, а тот ехидно улыбается и выбрасывает их.

– Здравствуйте, мистер Саммерс. – Ким обменялся с кем-то рукопожатием, пока я выпал из реальности, и перешёл на полушёпот, когда мы остались одни. – Тот ещё лицемер.

– А что случилось?

– Подал на канал иск на три миллиона долларов. Двуличная тварь.

– О, ну и кто выиграл?

– Ханжа, – продолжал тихо ругаться Ким.

Я спрятал смешок в ладони. Мне нравилось, что мы с Кимом были в одной команде на вечеринке. Он доверительно рассказывал мне о знакомых и не пытался пропихнуть меня в их компанию.

– Очевидно, не вы. Так у тебя богатое криминальное прошлое?

– Ты не представляешь какое.

Мы подошли к стене, вдоль которой расставили высокие столики. На каждом – по два бокала шампанского, что весьма кстати – я старался не пить крепкие напитки, особенно на работе. Официальное начало мероприятия назначили на девять вечера.

– Так расскажи.

– Что? Как меня вместе с парнями из колледжа приняли за эксгибиционистов?

– Не может быть. – Я оперся о стол. Ким прислонился к нему с другой стороны.

– Может.

– Как это случилось? Я жажду подробностей!

– Ты жаждешь знать, не показывал ли я бедным девчонкам свои половые органы в юности? – Ким рассмеялся, гладя указательным пальцем ножку стакана. – В людных местах не показывал, хотя случай вышел дурацким. В колледже я возглавлял сообщество расследователей. Мы брались за дела, которые федералы так и не раскрыли в связи с недостатком улик.

– А что, почему бы и нет? Куда им до ваших ресурсов и смекалки?

– Вот. – Он указал на меня пальцем, едва не подавившись шампанским. – Вот и мы так подумали. Задания были вроде квестов, ну, чтобы не только расследовать, но и веселиться. Мы же были студентами, не суди строго. И на одно задание вышли в длинных плащах. Вечером. В парк. Единственное, чего мы опасались, так это того, что нас примут за настоящих детективов, – он округлил глаза, переходя на шёпот, – и придётся кого-то спасать.

Я смеялся, не в силах удержаться.

– Они заглянули нам под плащи, поняли, что мы не эксгибиционисты. Как будто эксгибиционисты ходят стаями. Хотя, может, это они были вуайеристами и хотели просто посмотреть? А у тебя есть забавная история с ФБР? Наверняка есть, это же Нью-Йорк.

– Ну-у-у. – Я пожал плечами. – Большую часть своей жизни я провёл в Миссури.

– Миссури? Ну, «покажи-ка мне», Энди.

– Выйдет не так эффектно – я не в плаще.

Когда Киму стало известно о моих корнях, он спросил, как так получилось. «Это длинная история», – ответил я. Хотя, по правде, рассказ банально не вписывался в категорию развлекательных; не подходил для бесед на светском рауте, чтобы коротать время между первым и вторым бокалом шампанского. Испорчу Киму настроение, покажусь нытиком, вывалившим на собеседника проблемы в ответ на вопрос «Как дела?», заданный исключительно из вежливости.

Уж лучше не открывать рот.

– Ладно, а чем в Миссури молодёжь занимается?

Ким подбивал меня на рассказ из категории «восемнадцать плюс», но у меня таких не водилось. Разве что баловство с компьютером. Знаю, о чём вы подумали! Но я говорю о сомнительного уровня навыках хакера. Умею взламывать почту и аккаунты в социальных сетях. Может, банковские счета – никогда не пробовал этим заниматься.

– Я был необщительным ребёнком.

– Ха, а стал скрытным парнем.

Я мог бы рассказать о Миссури, но патриотизм по отношению к малой родине – не моя сильная сторона, простите, Марк Твен. Том Сойер, крупный ботанический сад, что ещё? Когда я как следует покопался в памяти и составил небольшой рассказ, Ким уже велел снимать. Окей, шеф. Набрать красивых планов, снять синхрон, включить свет, надеть наушники, жёлтое гнездо, спрятать петличку. Люфт, конечно: Ким испытывал журналистский оргазм от люфтов (может быть, и не только журналистский). Раскадровка маленьких моделек самолётов, представленных в зале, раскадровка цветов, раскадровка платья, ну, чего тебе ещё надо?

Сняв стенд-ап, мы вернулись к облюбованному ранее столику. В руках Кима снова оказался бокал с шампанским; у меня закралось подозрение, что и предыдущий он не оставил полным на столе. Не мне судить – сюжет-то делать придётся завтра. На щеках Кима появился хмельной румянец, глаза заблестели пуще прежнего. Он стоял рядом со мной, опираясь рукой о колонну, и наклонялся, пока я собирал сумку, словно к полу был прикреплён магнит.

– Звони Стенли.

У них, видите ли, традиция. Ну почему так сложно?

В четверг я пошёл к Нилу, чтобы узнать, как там дела с сюжетом, и заодно спросить о так называемом первом свидании. Ким не захотел раскрывать подробности – сказал, чтобы я как и прежде не планировал ничего на сегодняшний вечер, и грациозно скрылся в туалетной кабинке.

Я не решился вести переговоры через дверь.

– О, Энди, ты жив! – оптимистично отметил Нил.

Но поговорить не получилось: в комнату заявился Майкл и занял монтажёра срочным заданием. Крис – тоже не вариант, возьмёт и донесёт Киму. Я бродил по редакции, надеясь случайно столкнуться с Кимом, пока мы не поехали на военный полигон. Ракетные системы и джавелины ненадолго отвлекли меня от «первого свидания», но вернувшись в офис после стрельб, я вновь сосредоточился на встрече. Киму предстояло сделать сюжет за два часа; я, мысленно пожелав ему удачи, воспользовался правом откланяться и поехал домой в Бронкс.