Ночной караул затерянного у подножья Туманных гор людского селения ещё не сменился. Усталого стражника сморил крепкий сон. Он шумно посвистывал, прислонившись к деревянной опоре дозорной башни. Железный шлем грубой ковки съехал мужчине на лоб, угрожая в любой момент свалиться и бесцеремонно разбудить своего незадачливого хозяина.

Беглый пленник беспрепятственно проник в деревушку. Фонарь, освещающий половину базарной площади, призывно горел, отбрасывая оранжевые блики на неплотно закрытую дверь небольшого сарайчика, прилегающего к лавке местного торговца.

Ночную тишь вспорол тревожный гул. Постепенно нарастая, он стремительно приближался к спящему поселению, грозя стереть его с лица земли, подобно тому, как сильная волна неожиданно сбивает с ног мешкающего зеваку.

Робкие лучи рассвета погасли, задохнувшись в саване сгущающихся грозовых туч. Новый день, не успев родиться, умер, пронзая воздух стонущим криком грома. Затерянное поселение поглотила смерть. Пришедшая в виде большого отряда орков и гоблинов Гундабада, она принялась пировать внезапно, даруя орудиям своим быструю победу.

Слуги Тёмного Властелина врывались в дома спящих людей, убивали, уничтожая каждого на своём пути, будь то малый ребёнок или немощный старец. Не щадили никого, зная, что их конец не будет лёгким, если они упустят ценного пленника, которому удалось сбежать из смертельной ловушки.

Взъярился красный огонь, пожирая деревянные постройки. Едкий дым тяжёлой тучей повис над бьющимся в агонии селением. Крики, полные боли и отчаянного желания жить, мешались со стонами умирающих, а холодящие душу вопли безжалостных убийц полнились ликованием. Запах крови разливался повсюду, перебивая удушливое дыхание пожара. Чёрная мгла, казалось, обрела форму гигантской птицы, неистово бьющей крыльями, безуспешно пытающейся взлететь.

Среди пляски безумия лишь немногим удалось совладать с собой. Выжившие мужчины пытались сплотиться, чтобы единой силой противостоять нападающим. Лидером небольшой группы сопротивляющихся жителей был местный кузнец. Его звали Гримсвит. Рослый и сильный, он ожесточённо размахивал огромным молотом, мозжа черепа окров с такой лёгкостью, будто щёлкал семечки.

— Вигфлед! — бешено взревел кузнец, заметив на крыльце собственного дома хрупкую фигурку. То была его старшая дочь. Худощавая и невысокая, со светлыми, спутанными ото сна волосами, она сейчас напоминала перепуганного насмерть ребёнка, хотя ей давно уже минуло пятнадцать.

Девушка опрометью бросилась прочь не разбирая дороги. Путаясь в длинных полах ночной сорочки, Вигфлед чудом не налетела на орочий ятаган, увернулась от выбежавшего из соседнего проулка гоблина. Будто зверь, почуявший, что за ним ведут охоту, дочь кузнеца стремилась оказаться как можно дальше от отчего дома. Она петляла по знакомым с детства улочкам, интуитивно избегая беды. Но та неслась за ней по пятам, ибо никто из жителей затерянного селения этим утром не смог скрыться от острых когтей горя.

Миновав полыхающую лавку, которая некогда была центром местной торговли, Вигфлед оказалась в тупике. Изъеденная пламенем деревянная стена соседнего строения обрушилась, перекрывая путь к западным воротам — самому неприметному и пока ещё свободному выходу из посёлка.

Слёзы отчаяния заструились по бледному девичьему лицу. Громко всхлипнув, Вигфлед до крови закусила губу, пытаясь сдержать рвущийся наружу крик. Хриплый гогот за спиной заставил её замереть на месте.

— Смотри что я нашёл! Сейчас порезвимся! — Огромный орк с плоским носом вразвалку приближался к девушке, призывая напарника — тучного гоблина — себе в свидетели.

Дочь кузнеца почувствовала, как у неё подкашиваются ноги. Она упала на пыльную землю, бурую от огня и крови. Захлёбываясь истошным криком, ждала, когда смерть наконец настигнет её. Но костлявая всё не приходила.

Если бы Вигфлед открыла глаза, то обнаружила бы, что она пришла за её преследователями.

Кто-то мягко коснулся полуобнажённого плеча девушки. Она резко дёрнулась, подаваясь назад. Мгновением позже пришло осознание — орк бы не стал столь бережно прикасаться к своей жертве. Очнувшись от сковывающего ужаса, Вигфлед подняла голову. Дикое пламя бушующего вокруг пожара бросало косые отсветы на лицо её спасителя, спрятанное за густыми тенями и спутанными прядями некогда светлых волос. Лишь голубые глаза ярко светились, улыбаясь солнечным светом в довлеющем повсюду царстве мрака. Мозолистая ладонь была горячей, разливая по ледяному телу жизненное тепло. Вигфлед охватила крупная дрожь. Она обхватила себя руками и начала раскачиваться вперёд-назад, сдавленно рыдая. Коренастый незнакомец сперва нерешительно отпрянул, но тут же присел рядом, обхватив бьющуюся в истерике девушку за трясущиеся плечи.

— Всё позади, — низкий голос с приятной хрипотцой, словно выкованная из стали броня, отгородил Вигфлед от внешнего мира.

***

Звонко пел молот в кузне, повинуясь движениям умелых рук. Жарко пылал огонь в печи, раздуваемый мехами. Поздний вечер врывался в настежь раскрытую дверь, осенним дыханием холодя разгорячённое тело гнома, ковавшего штыри для новой железной ограды, что должна была заменить прежнюю из дерева, сожжённую орками.

Простая рубаха из грубой ткани насквозь пропиталась потом, закатанные по локоть рукава не скрывали бугрящиеся мышцы, точно вылитые из свинца. Светлые вьющиеся волосы были собраны на затылке в высокий хвост, перехваченный чёрной бечёвкой. В голубых глазах, подёрнутых тонкой корочкой льда, отражался яростный пыл огня, горящего в кузнечной печи. Его тлеющие искры прятались в мелкой сетке морщин, которые оплели эти глаза паутиной пережитого. Гном хмурил лоб, выстукивая тяжёлым молотом привычные сердцу ритмы. Тревожные думы звали продолжить путь, но душа не соглашалась, взывая к совести.

"Эти люди пострадали из-за меня. Помочь им вернуться к безопасной жизни теперь мой долг. Но я уйду, непременно уйду, когда придёт время".

— Фили, — робкий голос, несколько раз повторивший его имя, вывел гнома из болезненного забытья, заставив на время прервать работу и улыбнуться девушке, вошедшей в кузню. Улыбка получилась вымученной. — Я принесла тебе ужин.

— Спасибо, Вигфлед, — благодарно отозвался гном, омывая лицо и руки в холодной воде из пузатой кадушки, стоящей по другую сторону наковальни.

Девушка поставила поднос с горячей похлёбкой и хлебом на небольшой стол, приткнувшийся у входа в кузню. Оправив залатанный передник, она взволнованно выпалила, застенчиво переминаясь с ноги на ногу:

— Отец настаивает, чтобы ты впредь разделял кров и пищу с нами. — Переведя дыхание Вигфлед продолжила: — После смерти мамы и брата наш дом опустел.

— Гримсвит был добр, позволив мне жить и работать в кузне. Однако это предложение слишком щедрое, — ответил Фили. Серебристые капли запутались в усах-косичках, поблёскивая, словно крошечные бриллианты.

Дочь кузнеца густо покраснела, потупляя взгляд. Сложив руки в замок, девушка сдавленно произнесла, глядя себе под ноги:

— Отец считает, что до конца своих дней не расплатится с тем, кто спас его дочь.

Развернувшись, Вигфлед была готова выбежать из кузни, но застыла на месте, услышав вопрос:

— Ты тоже так считаешь?

Девичьи ресницы взволнованно дрогнули, открывая переполненные горьким счастьем светло-голубые глаза.

— Моя жизнь теперь принадлежит тебе.

***

Саунд: Marcin Przybyłowicz — The Mandragora

Ярко-красное пламя взвилось вверх, рассыпая алые искры по колючему снегу. Чёрные тени, отбрасываемые огромным костром, ревущим на опушке спящего леса, казались клубком гигантских змей, сплетающих вокруг двух маленьких фигурок смертоносное кольцо. Ночные звёзды отворачивали светлые лики к померкшей луне.

— Ты точно хочешь этого, девочка? Пути назад уже не будет, — скрипучий голос заставил мечущийся огонь побагроветь и огрызнуться снопом кровавых всполохов.

— Да, — робкий ответ сгорел, едва сорвавшись с пересохших губ.