Быстро обсудив, что у кого во сколько, профессор и ученик быстро пришли к единому расписанию, учитывающему все дополнительные занятия Гарри.
— Сэр, но зачем мне полеты??? У нас же есть занятия полетами в пятницу. Зачем мне еще?
— А вот это, Гарри, основная невеселая причина нашей беседы… Сегодня на уроке полетов произошло несколько событий, имеющие неоднозначные последствия. Драко поделился со мной своими воспоминаниями об этом уроке. Он не все видел, и большая часть для меня осталась непонятна. Но, на что я хотел обратить ваше внимание. Во-первых, Рон Уизли. Он спровоцировал ваши разборки. И хотя я не поощряю такие базарные склоки, но вынужден признать, что от вас не прозвучало ни одного слова лжи. А то, что он так отреагировал на ваше замечание про Предателей крови… Чувствуется, что это больной вопрос для него, но он твердо уверен, что это просто ругательство за любовь к магловским вещам. Во-вторых, я не понял, что он вам сказал, что вас так зациклило на какой-то мысли. Но вы настолько погрузились в неё, что у вас чуть не произошел стихийный магический выброс. И всё бы ничего. С кем из детей волшебников этого не бывает. Но, у вас рвалась наружу Тьма. Не темная магия, а сама, первозданная Тьма. Если бы Драко не увел Рона от вас подальше, и у вас случился бы магический выброс, то стекол в замке точно бы не осталось. Про остальных детей я вообще молчу. Гарри, поймите, пожалуйста, такие вещи: есть темная магия, использующая магию других волшебников и волшебных существ, а есть Тьма — это негативные эмоции, помноженные на магические способности человека, предрасположенность к темной магии и возведенные в степень потери контроля. У меня был один раз стихийный выброс Тьмы… Хорошо, что мой друг успел меня переправить в ритуальный зал: никто не пострадал. А вот я пролежал без сознания два месяца. Я не хочу вас пугать. Но о некоторых вещах надо знать заранее. Поэтому, если вы позволите, я буду еще учить вас сдерживать эти порывы.
— Сэр, а я успею все это?
— Это вы точно успеете. Так, посмотрим, что у вас с расписанием получилось…
— Сэр, а можно просьбу?
— Смотря какую…
— Обращайтесь ко мне на «ты», а то мне сложно воспринимать информацию, когда постоянно «вы», да «вы»… Как будто весь смыслтеряется.
— Это, конечно, не проблема, но и к такому обращению надо привыкать. На официальных мероприятиях даже к Драко вам придется обращаться на «вы».
— Так то ж на официальных.
— Вот и привыкайте. Хорошо, я буду обращаться и так, и так. В зависимости от ситуации. В чем отличие Тьмы от темной магии ТЫ понял?
— Да, сэр.
— Теперь смотри. У тебя целительство в четверг с трех до пол пятого после обеда. Тогда в четверг ты будешь приходить ко мне с пяти до шести вечера. Я буду учить тебя держать свои эмоции в узде.
— Сэр, а окклюменция может помочь с этим?
— Та-а-ак… А про неё ты откуда знаешь?
— Да так… Книжку нашел… Но там написано, что волшебник, чтобы освоить окклюменцию должен обладать определенными навыками. Так что мне еще рано…
— У тебя сейчас амулет какой-то для защиты разума?
— Да. А вы откуда знаете?
— Знаю. Можешь его снять на пять минут?
— Зачем?
— Правильный вопрос. Понимаешь, не обязательно ждать, пока ты овладеешь некоторыми навыками, есть люди, для которых ментальные науки — родовой дар или способность, как ритуалистика для тебя. Я хочу проверить, если ли у тебя такие способности. Если есть, все будет гораздо проще. Если нет, значит, будем проходить полный курс окклюменции и не факт, что сейчас. Но, если кто-то другой тебя будет расспрашивать про такие амулеты, или просто просить их снять, уходи в несознанку: никаких амулетов нет, что это такое — не знаю, как выглядит — не представляю. Если не секрет, откуда амулет?
— Гоблин надел, когда я деньги из ячейки брал.
— А больше они ничего не говорили?
— Сказали, что ждут меня для приватной беседы.
— Точно надо будет тебя вывести из замка в каникулы… Так амулет снимешь? Или не доверяешь?
— А вот «на слабо» брать не надо было, — возмущено сказал Гарри, снимая амулет в виде змейки, запутавшейся в волосах. — надевать его потом сами будете: я не умею.
И отдал амулет декану. Северус застыл, глядя на до боли знакомую змейку… Когда-то, в далеком детстве эту змейку ему подарила мама. Когда он еще не умел закрывать свой разум. А потом он подарил её своей лучшей подруге, Лили Эванс… А сейчас змейка непонятным образом оказалась у единственного сына Лили…
— Профессор, с вами все в порядке?
— Да, Гарри. Хорошо, я помогу вам надеть артефакт обратно. А сейчас… Смотрите мне в глаза.
Черные омуты встретились с изумрудной зеленью. Северус мягко скользнул в разум мальчика, стараясь не причинять лишней боли. Он искал какие-нибудь негативные воспоминания, чтобы проверить две свои теории. На поверхности прятались события школьных дней. Что-то решив для себя, Северус не колеблясь начал пересматривать урок полетов. Что-то Драко не видел, что спровоцировало Тьму. Вот Дафна падает… Вот её уводят… Рон начинает задирать змеек… Блейз? Ответил… Панси, Драко, Гарри… «Ты за какие-то пять дней стал таким же слизнем, как и твой припевала с его слизнехранителями! Что ты знаешь о дружбе? Ты, никому не нужный, ненормальный урод!» — это опять Уизли слюной брызжет во все стороны. «Урод… Ненормальный… Ненормальный… Урод….» на разные голоса в голове мальчика. Вот оно что… Старая детская психологическая травма… Знакомо… Северус не отпускал это воспоминание, просматривая его с разных ракурсов, пока его не смело волной Тьмы. Волна была настолько сильной, что его выдернуло из разума Гарри и припечатало в дальнюю стенку, перевернув кресло. От удара Северус потерял сознание на несколько минут. В себя он пришел от холодной воды, вылитой на лоб.
— Сэр, простите меня, — шептал Гарри, стоя на коленях около декана со слезами на глазах. — Я не хотел Вас так… — непрошеные слезы текли по щекам, но Гарри их даже не замечал…
— Тихо, — еле слышно прошептал зельевар: голова болела жутко, шея ныла, а про спину лучше не вспоминать… — Гарри, слева дверь в кладовку. Шкаф сразу у входа с правой стороны. Четвертая полка снизу. Красный фиал.
— Да, сэр.
Гарри тут же умчался в заданном направлении. Вернулся он уже через полминуты, осторожно придерживая склянку. Видя, что профессор не может сесть, Гарри осторожно подложил свою руку под его плечи и попытался поднять их, чтобы можно было выпить лекарство. Однако ему удалось только слегка приподнять голову, что уже было не плохо. Он постепенно, медленно наклонял фиал, следя, чтобы декан не захлебнулся зельем.
— Опусти меня обратно, Гарри. Тебе тяжело. Зелье подействует через двадцать минут.
В этот момент Гарри больше всего жалел, что он ничего не смыслит в целительстве и не знает, как помочь человеку, пострадавшему из-за него же. Видя, что профессор закрыл глаза, мальчик просто накрыл его руку своими ладошками, пробуя послать волну своей магии декану, как тот часом ранее делал с Гарри. Но что-то пошло не так, и Гарри увидел в районе затылка, височной области, шеи и позвоночника профессора какие-то темно-красные пульсирующие пятна. Чем дольше он смотрел на них, тем больнее становилось. Стараясь удерживать эту картинку, Гарри послал еще одну волну магии, с единственным желанием, чтобы эта боль прекратилась. Через две минуты, он увидел, как эти воспаленные области исчезли без следа, а дыхание зельевара стало свободнее, хотя глаза все еще оставались закрытыми. Оглянувшись, Гарри заметил на диване сложенный плед. Развернув его, он попробовал аккуратно подоткнуть его под декана: всё-таки каменный пол холодный, и лежание на нем здоровья еще никому не добавило. Это все настолько эмоционально вымотало мальчика, что тот еле дошел до дивана, снял ботинки и уснул, падая на диван. Он уже не видел, как через пять минут очнулся профессор и удивился, обнаружив, что укутан в плед. Как он еле встал и выпил еще три разных зелья, поражаясь, что все так быстро прошло: обычно после падений все болит еще неделю, несмотря на зелья. И не видел теплой улыбки зельевара, заметившего уснувшего ребенка на диване. Зато Гарри, когда проснулся через полчаса, с удивлением заметил, что лежит на диване, на подушке и укрыт пледом. Хозяин комнаты обнаружился в кресле, где и раньше сидел. В комнате же уже ничего не напоминало о недавних событиях.
