— А зачем ты к нам перевелся?

Усмехнулся, за пальцы мои ухватился и промолчал. К тому моменту, когда мы входили в ворота, еле слышно ответил.

— Была причина, веская.

Уже не очень хочется о ней расспрашивать. То ли тон мне его «мрачно-загадошный» не понравился, то ли его пальцы теплые отвлекли. Не знаю. Мы остановились у крыльца, стоим. Одно не понятно, с чего вдруг Миша меня сюда притащил и зачем я ему это позволила. Теперь вот стою и думаю, как этот сюжет развиваться дальше будет и в чью пользу.

— Куприянов, предупреждаю сразу, если ты пакость какую-то выдашь, я тебе врежу.

И кулак для достоверности к боку его прижала. Да-да, нечего тут посмеиваться и глазки свои неотразимые строить. Не куплюсь, так как…так как…так как давно тебя знаю. Айщ, нафига в глаза ему посмотрела? Очередная бессонная ночь обеспечена. Да и он хорош, чего улыбается так, будто мы дружим и у нас прекрасные отношения?

— Ты опять на меня так смотришь.

— Как?

Ай, вот зараза. От досады пальцы свои выдернула и руки в карманы пальто спрятала, чтобы соблазна у него не было мои руки трогать.

— Еремина, ты очаровательна в гневе.

Приколист. Стоит и ерничает. Жаль, что место общественное и врезать ему не получится.

— Иди ты…

— Вместе пойдем.

И рукой к себе так, раз и прижал. Обнял крепко за талию, а у меня и руки в карманах, оттолкнуть его не могу. Пока слова подбирала, открылась дверь и из школы гурьбой вывалились пацаны. Они над чем-то громко смеялись, чем-то понятным только им. Мальчишки везде мальчишки, как ни крути. Иногда думаю, что им и повод не нужен, чтобы поржать и поприкалываться, они и без него справятся. И мы вот так и предстали перед ними, в обнимку. Вот Мишка, вот паразит. Приветственные крики, рукопожатия и обмен «как ты? с тобой?» «норм. да.», а я так и стою, вдыхая аромат Мишкиной водички на черной рубашке под курткой. Так бы и стояла, млела, радуясь собственному безумству, избегая разума, как чумы.

Но, вдруг от толпы отделился один парень. Ого! Да он довольно эм…, какой там к черту довольно, он один из самых красивых парней, которых я видела в своей скромной жизни. Весь его вид кричал об уверенности в себе, о том, что он в курсе своей привлекательности и знает что с этим делать. К такому нельзя просто подойти и познакомиться, при взгляде на такого разумно понимаешь, что нам, обычным девчонкам, не судьба оказаться рядом.

— Еремина, тебе так смотреть только на меня можно.

— Кто это сказал?

Ха, вот, Куприянов, потерял ты одну из поклонниц красоты своей неземной, то есть меня.

— Женька, я предупредил, будешь на него так смотреть, Лизка тебя покусает.

— Че? Зачем Лизе меня кусать?

Пока великолепие с черными глазами на нас надвигалось, я обернулась к Мишке. Ох, и так спокойно стало вдруг. Вот он, к его симпатичности я давно привыкла, но полюбоваться ею еще раз никогда не упускала возможности, да и находиться с ним рядом легко. Почти. Все ж-таки вредный, но свой. Тоже, почти.

— Не чекай. Цыц, потом расскажу.

Тем временем к нам подошел он, как выяснилось лучший друг и соратник в клубных тусовках.

— Здорово, каким ветром к нам?

— Попутным. Вот, проходили не далеко от вас, решил заглянуть и поздороваться. Это Женя, мы вместе учимся.

— Здравствуйте, очаровательная Евгения, с которой учится Михаил, меня зовут Егор.

— П…привет.

Ай, вот балда! Давай, Еремина, в краску еще ударься, раз уж заикаться начала. А Куприянов, как чувствует, что мне не по себе, при обнял крепче, точно поддержать хочет, ты мол Еремина не стесняйся, я с тобой.

— Что нового?

Это уже не ко мне, а к Мишке? А Мишка весь подобрался, а потом как-то расслабился, вон, даже за спину мне зашел и подбородок свой на макушку мне «бац». Эй, мы с тобой не парочка влюбленных, нечего ко мне прижиматься. Мне бы возмутиться, но я стою и млею.

— Ничего. Все также глухо.

И глаза у Егора стали печальные-припечальные.

— Ясно. Ты не переживай сильно и не отчаивайся.

— Угу. Мой дядя кучу народу перепроверил, сегодня звонил мне и сказал, что есть кое-что, сейчас еду к нему. Составите компанию?

— Извини, но мы гуляем.

— Нет, это вы меня извините. Сказал не подумав.

— Ничего.

Егор еще что-то сказать хотел, но у него телефон зазвонил. Мишка наконец-то от меня отцепился и руку другу протянул.

— Удачи тебе, мы пойдем.

— И вам.

Как вошли за ручку, так и ушли мы со школьного двора. К машине вернулись, сели и сидим в полной тишине, пока Серый не спросил.

— Ну, Женька, как тебе Лизкин парень?

Че? Так вот почему меня Мишка предупреждал и говорил не смотреть на его друга. Понятно, а я уж было размечталась, что ревнует.

— Миш, что у него нового?

— Говорит, что дядя позвонил и пригласил к себе приехать.

— Зачем?

Куприянов помолчал, вздохнул, а потом с сочувствием посоветовал.

— Лиза, пора избавиться от машины, если не хочешь, чтобы он тебя нашел.

По взгляду Лизы я понимала, что та совсем и не против, чтобы ее нашли, но, видимо были веские причины быть не найденной. Но, тут взял слово Паша.

— Миха прав, либо меняй тачку, либо иди к парню и расскажи все о себе. Сколько еще ты сможешь прятаться?

Расправив плечи, Лизавета перекинула свою фиолетовую косу вперед.

— Не долго. Что ж, тогда по домам.

Мой дом был ближе всех, а так как Серый сегодня оставался на попечительстве у старшего брата, они ехали к Куприянову. Меня же высадили у подъезда, Мишка выпрыгнул, освобождая мне дорогу, проводил до двери, придержал оную и меня за компанию.

— Позвони мне вечером.

Не вопрос, утверждение. Да и прозвучало, как предупреждение, нельзя ослушаться.

— Зачем?

Странный день странная прогулка. Странные разговоры и знакомые. А вместе с ними странное желание Куприянова пообщаться со мной вечерком.

— Узнаешь.

Сверкнул обворожительной улыбкой, глазками стрельнул и утопал к родственникам своим. А я домой.

Дома никого не было и я, слонялась часа три одна, пока не пришла мама и не отвлекла меня от тяжких мыслей, предложением попить с ней чайку. Сели, попили, пирожное умяли за четверых, поболтали о всяком разном и я ушла к себе. Настроение мое, после маминых рассказов о смешных случаях на работе улучшилось и я села за уроки. Так алгебра, физика, биология, к десяти были сделаны.

— Ура!

От радости отвлек телефон, бзынькая пришедшим от Мишки сообщением. Взяла, открыла, прочитала. Хорошо, что пирожное съела давненько, иначе не избежать бы мне несварения. Чуть подумала и набрала его номер.

— Не спиться, Еремина?

— Нет, потому что не пью. А вот ты, кажется, не в трезвом уме или не в здравой памяти.

Хриплый и тихий смех был мне ответом. За сим последовал тяжелый вздох и нежное, повторяю нежное «Женечка, в чем-то ты, несомненно, права», отчего я чуть не свалилась со стула.

— Э…и в чем же?

Снова смех и почти не слышное…

— Спокойной ночи.

И отключился. А я сижу и в тысячный раз перечитываю сообщение его дурацкое. «Ты не позвонила мне, плохая девочка. Итак, Еремина, завтра на истории идем в музей, а так как с нами будут еще несколько классов, мне нужна твоя помощь. Все, что от тебя требуется, это находиться рядышком. Ты так свирепо иногда смотришь, что ни одна девушка не посмеет отвлечь меня от интересного рассказа экскурсовода. Да, спи спокойно и не переживай за тест по русскому.» Добил меня смайлик, который ржет. Что? Что еще в голову Мишкину затесалось, а?

Что можно сказать о высоком искусстве? Многое, если питаешь любовь к этому самому искусству. А если нет? Ну, в смысле нет ее любви этой особой, что тогда скажешь? Правильно, ограничишься банальными «Да, прекрасный портрет!», «Конечно, никто не сможет сравниться с…» это самое «С» может быть бесконечно, как и наше знакомство с знаменитыми творцами прекрасного. ПФ-ф.