— Поиск ответа.

— Какого?

— Как ты это исправишь.

— И?

— Есть шанс вернуться, если ты готова исправиться.

— А я готова?

— Не знаю, от тебя зависит.

— Думаешь, я знаю? Хотя стой, я готова, говори че делать надо.

У нее улыбка Люцифера, жесть. Плевать, пойду на сделку с маленьким дьяволенком, что бы к маме с папой вернуться и не чувствовать запах блинов.

Если выберусь. никогда к ним не прикоснусь.

— Поклянись, что забудешь его.

— Кого?

— Парня, в которого влюблена.

— Мишку?

Господибожемой!!! Такого перевоплощения в детях я раньше не видела. Она только что сидела и улыбалась, а как только услышала меня, нахмурилась и смотрит, точно в душу проникает.

— Мишу-у-у-у-у.

Еще и шипит. Ого, не надо злить ее. Ладно, не буду.

— Окей, Мишу, так Мишу. Я его забываю, а ты меня отпускаешь, так?

Молчит. Молчит. Молчит. Че не так?

— Клянись.

— Ладно, ты только не злись.

Если выживу, то больше никогда не буду смотреть фильмы про вампиров, зомби и любые другие ужастики с участием детей, моя нервная система не выдержит повтора.

— Клянись!

А что, поклянусь и дело сделано. Рот открыла, приготовилась слово заветное произнести, а не могу. Вот, как будто застряло оно в горле и ни «а» ни «б».

— Кхм…кхм…

Сижу и рыбу изображаю с открытым ртом. До этого момента крохи сомнений по поводу реальности происходящего были, после моей внезапной немоты, они испарились. Что, я даже попытаться не могу? А эта сидит напротив и шипит на меня поторапливая.

— Клянись, клянись…

И вперед наклонилась и в глаза смотрит, и я замечаю, как с ее колен что-то упало на пол, оказавшись в свете. Мишкина кожаная куртка! Нашивка в виде белой совы с правой стороны на рукаве, такой больше ни у кого быть не может, так как он ее сам пришивал. Я о ней услышала еще осенью, когда он перед девчонками хвастался. Что, куртка тоже в чистилище попала и случайно этой мелкой под руку попала? Вот чесслово не удивлюсь, если эта мелочь тоже окажется поклонницей косолапого. О, а вот и знакомая спортивная сумка с дурацким заедающим замком, из-за которого я ногти поломала. Плохо ты ее спрятала, девочка. Так-так-так, Еремина, развела тебя малолетка, как лошару. Фу!

То, что у Куприянова интерьерчик такой миленький, конечно удивляет, а вот то, что у него такие знакомые, ни капельки. Прем дальше.

— Я тебе клятву, а ты мне правду.

Ха, зубками от досады скрипишь, мелочь. Правильно делаешь.

— Сделку хочешь? Не получится.

— Что ты, какая сделка может быть в моем случае? Так, доверительный разговорчик.

Ну, давай, соглашайся.

— Хорошо.

Ее улыбка не сулит мне ничего хорошего, а поднятая на колени куртка и прижатая к груди девчонки, подтверждает теорию о поклонении мелкой заразы своему кумиру. И зараза эта готова на многое, чтобы устранить соперницу. Дурдом и сплошной фанатизм.

— Скажи, если за последние сутки кое-что изменилось, но до вашей конторы слухи еще не дошли, можно внести изменения и поправки?

Интерес и озабоченность на маленькой мордашке чудовища удалось развить. Верно двигаемся, Евгения.

— Какие изменения?

— Понимаешь, ты думаешь, что я влюблена не в того парня, а на самом деле я уже несколько дней влюблена в совершенно другого.

Ничего что будь на самом деле это правдой, то парень, о котором я говорю, тоже мягко говоря не тот? Да мне совсем не везет, кругом не те.

— Хочешь сказать, что ты больше не любишь Мишу?

Ой, а какой голосок у нее на самом деле приятный и ласковый, заслушаешься. И не подумаешь, что она его меняет, как избалованная девица свое настроение.

— Да.

Ладошки вверх и улыбку в тридцать два.

— Ты можешь назвать его имя?

— Это обязательно?

— Не очень, но желательно.

Какие-то правила у нее не правильные. Если уж выдает себя за посланницу нравственных сторон, то играла бы до конца.

— Без проблем.

Девчонка голову приподняла и в ее черных глазах отразился свет, заставив меня отклониться в сторону. Что бы ни было, а она меня реально пугает, хоть и улыбается.

— Тогда произнеси громко, четко и ясно, что ты больше не любишь Мишу и назови имя того, кого любишь на самом деле.

— И ты откроешь мне дверь?

— Да.

Игнорируя ее оскал, больше воздуха в легкие набрала и пальцы за спиной скрестила. Вру ведь, как-никак. По сути я могу ничего ей не говорить, но сидеть здесь больше не хочу, а Мишки нет и не известно когда появится.

— Ты же понимаешь, что я сильнее тебя и могу вытрясти правду любой ценой?

Хотела напугать, но проиграла. Откуда у девчонки столько храбрости и уверенности в себе? Завидовать остается такому безумству.

— Ты же понимаешь, что я могу долго ни в чем тебе не признаваться?

Я понимаю, что не хочу иметь ее в рядах своих врагов.

— Окей. Я не люблю Куприянова, я влюбилась в другого парня и его зовут…Егор.

Вот, получи фашист…шаг за спиной и такой знакомый голос.

— Не могу сказать, что новость была неожиданной, но у меня оставались сомнения.

Миша? Девчонка довольная спрыгнула с трона, но куртку из рук не выпустила, стоит и свысока на меня смотрит. Холодея, я обернулась назад, а там Мишка с тарелкой каши в руках, а за ним Егор ошарашено на меня смотрит черными, как у девчонки глазами. Еще у них за спинами коридорчик знакомый и Мишкина мама в придачу, с полотенцем в руках.

— Я…я…

Ужасная девочка меня перебила, заговорив чарующим детским языком. И в свете нормального освещения из коридара, она оказалась одета в синий сарафан и бордовые лосины, что точно не вязалось с образом дьяволенка.

— Вот видишь, Миша, всего пара минут и правда открыта. А Серый говорил, что она другая. Нет, тоже самое. О, кашка моя любимая, давай сюда.

Девчонка тарелку забрала, обошла застывшего Куприянова и злого Егора, маму Мишкину за собой потянула, за ними Егор ушел, а мы с Куприяновым остались вдвоем. Черт возьми, Женька, такой фигни в твоей жизни еще не было.

— Миш…

— Не надо. Твои вещи в коридоре, Еремина, до дома дорогу знаешь.

— Но…

Я почему-то реву, а Мишка развернулся и утопал. Гадство! Любое мое объяснение будет глупым оправданием. Само оправдание уже звучит унизительно и мерзко, а мне по сути и оправдываться не в чем. Или есть?

— Миш, подожди.

Бегу за ним, а он уже вышел из квартиры. Я следом с одеждой и ботинками в руках и так до первого этажа. Старалась, но не успела. Мишка сбежал. Сел в машину и угнал, а я осталась одна с разбитым сердцем и босиком.

— Но ведь это же глупо и смешно. Те мои слова, они не правда. Мишка, почему ты такой сложный?

Хлюпая носом обулась и поплелась к остановке. На улице восемь часов вечера, на телефоне батарейка разрядилась, а дома предстоит разговор с родителями. Н-да, не плохо обернулась мне забота о ближних. Эх, Куприянов, что мне с тобой делать?

Не спала долго, все прокручивала произошедшее и думала, как исправить. Одно успокаивало, теперь я знаю, что не безразлична парню с самой солнечной улыбкой на свете.

Еще никогда раньше я так не мечтала о чашечке горячего какао. На улице холодно и сыро, солнце на минутку показалось и снова скрылось за серыми облаками, оставив жителей нашего города без своих ярких лучей. Ветер продолжает гонять по кругу, разбрасывая собранную дворниками прошлогоднюю листву, или бьет порывами в лицо, закрывая мне глаза разметавшимися волосами. Холодно и одиноко. Привет тебе, май месяц. Ты как, помнишь, что ты весенний и теплый должен быть?

Все мои выходные прошли впустую, так как я отложила планы на развлечения в сторону, потратив время на ожидание хоть какой-то новости о сбежавшем Куприянове. Напоминаю себе брошенного зайку под скамейкой и дождем, только у меня еще и сердце разбито. А Мишка уехал. Не знаю надолго ли, но его уже неделю нет дома и никто не говорит мне, где он. Мишкина мама постоянно на дежурстве была, когда я к ним приходила, а больше спросить о нем не у кого. Вернее есть, но те, что двое из ларца, одинаковы с лица, постоянно от меня ускользают. Серый, как в воду канул и Лизка вместе с ним. Вчера решила идти к Егору в школу и подкараулить у ворот. Навязываться Куприянову, у меня желания никакого нет, а вот поговорить со мной ему все равно придется. Но, чтобы это сделать, надо выловить его дружочка.