Прохожу по небольшой площадке перед входом и поднимаюсь по высокому крыльцу. Пластиковая дверь впускает, огласив внутреннее пространство мелодичным звоном прикреплённых колокольчиков. Никого. Ладно, раз уж вошёл – поднимусь на третий этаж. Кабинета номер 551 там, конечно, быть не может…

– Может, – слышу я справа от себя удивительно знакомый голос, с сомнением поворачиваюсь, точно, она – Галина Александровна, улыбается.

– Вы же во сне?.. – хрипло выдавливаю я.

– Ну и что? Сон – это тоже часть жизни. Ладно, я рада снова тебя видеть, Андрей. Я жду тебя, заходи в кабинет.

Последние слова были сказаны уже возле знакомой мне двери с номером 551 и табличкой «Лаборатория».

Да, я ошарашен, такого поворота я никак не ожидал. Ну что ж, посмотрим, что будет, супруга прокатается ещё почти час, обернусь.

– Заходи, заходи. Вешай пальто на вешалку и садись, ты уже ведь тут был, – эти слова снова заставляют меня усомниться в реальности происходящего, но раз уж тут – вхожу.

Да, действительно, всё это я уже видел: вот лабораторный стол, интерактивная доска и дощатый пол. Да-да, этот пол, Боже мой, тут же нахлынули воспоминания: вот она, немного выпирающая из доски и отполированная моей ногой шляпка гвоздя у ножки парты, за которой я сидел в школе.

Парта, а кстати, где она? На её месте стоит маленький круглый столик, покрытый клеёнкой не первой свежести с розочками, и возле него маленький деревянный, неаккуратно покрашенный кремовой краской стульчик, на котором может уместиться только ребёнок лет трёх-пяти.

Словно прочитав мои мысли, Галина говорит:

– Садись, не бойся. Не сломаешь.

С опаской, но я всё же сажусь на стульчик, а он оказывается очень удобным и впору. Опять, уже привычно и быстро, начинаю привыкать к чудесам – всё вокруг странным образом увеличилось в размерах. Нет-нет, всё осталось прежним – это я стал маленьким. И ещё, я – это я, но почему-то теперь я одновременно вижу себя со стороны. Вот, смотрите: я сижу на стульчике, мальчик лет четырёх, рыжие волосы пострижены под полубокс, на мне рубашка в горизонтальную зелёную полоску с коротким рукавом, бежевые шортики на лямочках и чулки в рубчик, прикреплённые резиночками к розовенькому поясу под шортиками. На ногах у меня надеты коричневые из грубой кожи, стоптанные сандалики.

– Андрюша, не волнуйся. Я всё объясню! – очень мягко, как с маленьким, начинает говорить Галина Александровна и продолжает: – Я позвала тебя, чтобы продолжить наши занятия. Ты молодец, хороший мальчик, и очень результативно поработал над домашкой, которую я задала тебе в прошлый раз. Об этом свидетельствует то, что ты пишешь. Работа ещё не закончена, но ты на правильном пути. Продолжай, а сегодня мы начнём новый цикл занятий, посвящённых твоим детским проблемам.

«????»

– Не удивляйся, люди Земли, как известно, все из страны под названием Детство. Оттуда тянутся многие проблемы и заморочки – об этом много написано у ваших психологов. Вот и ты не исключение, надо внимательно посмотреть твоё детство.

Да, я абсолютно уверена, время пришло. Начинаем работать, и тема первого урока: «Твой детский садик», – подытожила учитель.

Услышав последние слова, я не удивляюсь и понимаю, что работа будет непростой и долгой – я ведь про тот период своей жизни почти ничего не помню.

– Не волнуйся, Андрюша, я тебе напомню. Смотри! – И на интерактивной доске, как и в прошлый раз, «зажигается фильм» про мою прошлую жизнь.

Вот я, четырёхлетка, выхожу за руку с бабушкой из подъезда нашего дома на Бойцовой улице, мы идём в детский сад. Зима, на мне надето толстое ватное пальто в чёрную мелкую клетку с цигейковым воротником. На голове – чёрная шапка из такого же меха, очень напоминающая шлем гагаринского скафандра, чем я очень горд. На ногах – чёрные валенки с калошами, а на руках – шерстяные варежки, надёжно скреплённые резинкой, продетой сквозь рукава пальто. Холодно, рот закрыт повязкой из носового платка, чтобы не надышаться. Волочусь за бабушкину руку понуро, без всякого желания, а что там может быть хорошего в этом саду, дома же лучше. Надо же, название: «детский сад», туда детей сажают, что ли?

Но плёнка крутится дальше. Мы доходим до Горки и поворачиваем налево, к булочной.

Вот-вот, точно – это та самая булочная, где бабушка периодически учит меня покупать хлеб. Сейчас уже всё получается, а в первый раз случается конфуз. Бабушка тогда выдала мне тринадцать копеек на батон белого хлеба и осталась ждать у входа. Я беру три батона, буханку чёрного и, прижав всё крепко к пальто, подхожу к кассе держать оборону. Тринадцать копеек почему-то не удовлетворили кассиршу, а на вопрос: «Мальчик, тут мало денег, ты чей?» я молча насупился. Кассирша включила сигнал SOS, на который прибежала бабушка, вернула лишний хлеб Родине, а мне объяснила, в чём ошибка.

Ну, ладно. Мои мысли возвращаются к экрану, на котором мы с бабушкой уже подходим к садику – это типовые одноэтажные здания, соединённые между собой переходами. Когда я понимаю, что расставание с бабушкой неминуемо приближается, настроение у меня окончательно портится, но не плачу, мне же объяснили, что я мужчина.

Бабушка здоровается с воспитательницами: их две, одна молодая, худощавая и высокая – типичный ребёнок войны, а вторая много старше и гораздо полнее – солдатская вдова: как много таких женщин в стране в то время… Поздоровалась и с трудом вытаскивает свои побелевшие пальцы из моей «мёртвой хватки». В этой молчаливой схватке побеждает старость, а я остаюсь один внутри детского социума. Но грустить долго нет смысла, я тут уже не первый раз, поэтому надо погрузиться в социум и попробовать получить удовольствие от общения с коллегами по «посадке».

Действительно, ещё только-только начинает светать, и на небе очень хорошо видна полная луна с большую тарелку. А если бегать туда и обратно по дорожке и смотреть на луну, а не под ноги, что из этого получится? Надо же – светило вместо того, чтобы висеть на месте, бежит вместе со мной и туда, и обратно, чудо! «Ребята, смотрите, луна бегает за мной».

Всё, теперь вся группа бегает вместе со мной и луной по дорожке. От счастья шапка съезжает набок, на лбу выступает испарина, а изо рта валит пар. Но всё хорошее кончается, луна растворяется на посветлевшем небе, а вспотевший социум воспитательницы под конвоем ведут в группу.

Заходим, вижу свой ящичек с картинкой паровозика и начинаю нехотя раздеваться – настроение снова медленно сползает в пятки. Но толстая воспитательница торопит, надеваю сандалики и вхожу в игровую, она же столовая и она же спальня, если сдвинуть столы и поставить на освободившееся место маленькие раскладушки. Понуро сажусь на свой стульчик и слышу знакомый голос откуда-то сверху:

– Ну что же, смотри, как хорошо, – стал вспоминать, молодец. – И я понимаю, что снова в кабинете номер 551.

А дальше звучит:

– Кстати, не подташнивает, не кружится голова? Работа идёт серьёзная, может быть непросто. Если нет, продолжим. Сходи пока в туалет с мороза – вон дверь.

Я послушно встаю, открываю дверь, которой раньше не было, и вхожу внутрь. Прямоугольное большое помещение, по стенам которого слева и справа небольшое возвышение – ступенька с расставленными на ней эмалированными, желтоватого цвета горшками с такими же именными картинками, как и в раздевалке.

В углу комнаты – два унитаза для слива содержимого горшков, а прямо по ходу – три больших умывальника. Я безошибочно нахожу свой паровозик и начинаю обдумывать, как мне совершить нужное. Проблема в том, что такой одеждой, которая на мне надета, я пользовался последний раз более сорока пяти лет назад. Ну, пробуем: сначала отстегнём резиночки, которые поддерживают чулки, – ужасно не люблю этот девчачий предмет одежды. Единственная польза в нём – это игра: можно представлять себя мушкетёром в высоких сапогах из чулок, а шпага – любая палка. Ладно, резиночки сзади и спереди отстёгнуты, и чулки автоматически собираются на щиколотках. Далее можно спускать шортики, синие сатиновые трусики и садиться на горшок. Тьфу ты, тоже мне доктор технических наук в будущем! При такой конструкции можно было не спускать чулки – всё забыл.