День закончился, но не все вернулись на ранчо. Сам Вэггоман, вымотавшись к вечеру, быстро уснул. На следующий день всё повторилось: он выехал утром, а вечером, сидя в кресле на веранде, наблюдал за возвращающимися на загнанных лошадях работниками.

Один из них забрался далеко на север, к Турецкому ручью, где и нашёл клеймёного бычка-годовика в узком каньоне возле жалкой, кишащей детишками глинобитной хижины какого-то поселенца-гомстедера[8].

Молча выслушав обнадёживающий отчёт, Вэггоман вовсе не взвился от злости, как, наверное, ожидали некоторые.

— Думаю, они нашим мясом уже давно кормятся. Может быть, с самого начала, как только там обосновались. Что ж, наверно, им без него никак. — Заметив, что принёсший эту весть работник впал в уныние, старик сухо добавил: — Первый случай в наших краях, когда голодному удастся полакомиться пятисотдолларовой говядиной.

Работник просиял от радости и, провожаемый взглядом Вэггомана, побрёл к бараку. Такая новость только подзадорит остальных на ещё более внимательные поиски.

Вик Хансбро к ужину не вернулся. Неспешно поев, Вэггоман удобно устроился на крылечке, закурил сигару и подумал, что совсем недавно едва не выгнал Вика с ранчо. Теперь же этот беспощадный, умеющий настоять на своём управляющий оставался, как и было многие годы, единственным, на кого он мог положиться.

Землю уже укрыли черно-синие тени, и ветер принёс первый ночной холодок, когда Хансбро въехал во двор и спешился у ступенек.

— Есть что-то новое? — бесстрастно поинтересовался Вэггоман.

— Похоже на то, — проворчал Хансбро.

Старик моментально оживился.

— Это касается скота или... Дейва?

— Думаю, и одного, и другого.

Вэггоман поднялся и отбросил сигару, которая, ударившись о землю, разлетелась фонтанчиком красных искр. Спустившись по скрипучим ступенькам, он остановился перед Хансбро.

— Выкладывай, Вик.

— Тебе это не понравится, Алек.

— Это уж мне решать.

— Ладно. У меня с самого начала было что-то вроде предчувствия. Так оно и оказалось. Это дело рук «Полумесяца». Давно ли они наш молодняк крадут, сказать трудно. Но тогда получается, что они же могли и Дейва...

В глазах старика мелькнуло разочарование. Черты лица заострились, как будто всё в нём отвергало такое предположение управляющего.

— Ты перестарался, Вик. Кейт Кэнадей никогда не трогала чужой скот. Тем более наш. И Дейву она ничего плохого не сделала бы.

Вик упрямо пожал могучими плечами.

— У меня есть доказательства, Алек. Если не прав, можешь меня выгнать. Я сам отведу тебя куда надо и покажу ворованный скот.

Вэггоман сунул руку в карман за ещё одной сигарой. Обычно, когда Вик так стоял на своём, он оказывался прав. Стоило ему, пусть и с неохотой, признать это, как по длинным коридорам памяти побежали, скуля и подвывая, насмешки и издёвки. Кейт всегда относилась к нему враждебно и никогда этого не скрывала. Но чтобы тронуть Дейва...

Он сам едва узнал свой голос.

— Что ж, Вик, докажешь утром. И я хочу, чтобы при этом присутствовал Куигби. Пошли за ним кого-нибудь.

— Какой от него толк, — проворчал Хансбро. — Только под ногами...

— Пошли за ним! — взорвался ни с того, ни с сего Вэггоман. — Здесь я решаю, что должно делать!

Вот уже второй день отовсюду приходили тревожные вести о том, что люди Вэггомана шастают по округе и ведут себя дерзко и вызывающе. Прошлым вечером, перед тем как уснуть, Уилл долго пытался понять, что задумал Вэггоман.

Утром, после завтрака, сунув забинтованную руку в перевязь из чёрного шейного платка, он сразу направился к загону.

Пока что о вторжении вооружённых людей на земли «Полумесяца» речи не было.

— Алек непредсказуем, — сказала накануне Кейт. — Что у него на уме, то никому не ведомо. Но я этого старого упрямца знаю. Будет бить копытом да задираться. Так что нам лучше сидеть тихо и ждать, что будет.

Резкий, отрывистый лай, моментально разнёсшийся эхом по всему высушенному солнцем двору, заставил Уилла остановиться. Лаял Рой, старый, но ещё сильный и умный пёс, верховодивший всем собачьим выводком Кейт. К Рою моментально присоединились другие, а ещё через минуту вся свора выкатилась со двора.

«Не к добру», — подумал Уилл, глядя вслед шумной братии. Для гостей было ещё рано. Рассветные лучи только подбирались к пушистым шапкам тумана, залёгшим в низинах и каньонах под Южным пиком. Из длинного приземистого барака, служившего кухней и столовой, ещё доносился стук сковородок и мисок. День едва начался, и не всё ещё разъехались по местам. Глядя вслед собачьей своре, Уилл подумал о Чарли.

Вернувшись накануне на ранчо, Чарли рассказал, что Даррах, похоже, потерял всякий интерес к пороховому складу, где, как они предполагали, хранилось полученное из Нового Орлеана оружие.

— Будь осторожен, капитан, — предупредил Юилл. — В Коронадо многие поговаривают, что молодого Вэггомана мог подстрелить ты. Мол, только у тебя была причина.

Расследование зашло в тупик, и новости вроде тех, что приносил Чарли, настроения не улучшали. Долгие, терпеливые поиски того или тех, кто продавал оружие апачам, казалось, дали результат в Рокстоне. Но продолжения не последовало. Заперев склад на замок и затаившись, Даррах мог ничего не опасаться и ждать сколь угодно долго.

Возможно, конечно, что Дарраху было недосуг заниматься винтовками из-за приближающейся свадьбы. При мысли об этом Уиллу почему-то становилось не по себе. В том, что именно Дарраху рано или поздно достанется не только прекрасное ранчо, но ещё и Барбара Кирби, было что-то издевательски неприличное.

Он повернул голову. Прислушался. Издалека уже доносился пока ещё слабый, но с каждой секундой всё более отчётливый грохот копыт. Ещё немного — и вот уже над дорогой поднялось облако пыли, а потом из-за поворота появился первый всадник на сером коне. Едва узнав его, Уилл понял — предчувствия не обманули.

Он так и не сдвинулся с места, когда шумная, стремительная волна вкатилась во двор. Уилл знал и всадников, и лошадей. Люди Вэггомана. Каждый вооружён, каждый опасен, но опаснее всех тот, кто привёл их сюда — высокий, статный, с белыми усами.

Одежда в скатке за седлом. Чёрная шляпа дерзко сдвинута со лба. Что-то в нём изменилось, подумал Уилл.

И не к лучшему. В Коронадо Вэггоман показался ему человеком сдержанным, расчётливым, неторопливым. Сюда же, во двор чужого ранчо, он явился как предводитель небольшой, но настроенной воинственно армии. И в седле держался по-другому, с той дерзкой агрессивностью, что свойственна молодым и самоуверенным.

Кейт уже спешила через двор к незваным гостям. Заметила ли она произошедшую с Вэггоманом перемену?

Всадник круто осадил коня в двух шагах от Кейт. Гром копыт стих — другие, подтянувшись, тоже остановились и притихли, когда Уилл подошёл к Кейт.

— Я тебя сюда не приглашала! — громко, ничуть не тушуясь, заговорила хозяйка «Полумесяца». — И уж тем более этого бородатого громилу, которого ты держишь за управляющего. Убирайся и бандитов своих забирай с собой!

Вик Хансбро остановился за спиной хозяина. На Кейт он даже не взглянул. Вэггоман снял шляпу.

— Кейт, — сказал он сдержанно, но голосом не терпящим возражений, — мне сказали, что на моих телят ставят твоё клеймо.

Обвинение было брошено. Уилл сжал кулаки и взглянул на Кейт. Такой её он ещё не видел. Самая обычная, ничем особенным не примечательная женщина в простом коричневом платье, с растрёпанными седыми волосами и широким обветренным лицом, она вдруг как будто выросла и раздалась в плечах. «Гнев и оскорблённое достоинство преобразили её», — с восхищением подумал Уилл.

— Это постыдная ложь! — Голос хозяйки «Полумесяца» разнёсся по всему двору. — И ты, старый хрыч, прекрасно это знаешь!

— Со мной Том Куигби, — коротко ответил Вэггоман. — Поезжай с нами, если хочешь.