— Доченька… Циона…

О, я тут не одна. Значит, будет весело… Только вот голос совсем грустный. Мне хотелось сказать, чтобы он не грустил, но я ничего не видела. Осмотрелась, но не нашла хозяина голоса и побежала дальше веселиться. Порхать как бабочка.

— Циона…

Совсем рядом прозвучал тот же голос. И мне он показался… знакомым? Да, я знаю чей он! И, обернувшись, увидела батюшку.

Я побежала так быстро, как, наверное, никогда не бегала. Но не успела притормозить и пробежала сквозь него. Только тогда я начала задумываться о том, что здесь что-то не так. Где я, и что здесь делает мой родитель?

— Батюшка, что происходит?

Я подошла ближе и он мне показался каким-то нематериальным. Я протянула руку — и та прошла через него. И только тогда я посмотрела на свои руки в действии. Они так же смотрелись нематериальными… Мы что, на небесах? Но что мы здесь делаем?

Тут я прекратила нас осматривать и заглянула в глаза батюшке. От той печали, что я увидела там, вся легкость куда-то испарилась. И я начала вспоминать, как здесь оказалась. И внутри что-то оборвалось, умерло.

— Нет, не может быть!

И тут перед моими глазами встал Арес. Я впервые испытала настолько сильную душевную боль. Ни одно переживание, которое было на моем жизненном пути не сравнить с той болью, что я чувствовала сейчас. Словно кто-то ногтями раздирал мою грудь. Эта боль была настолько осязаемой…

— Доченька, не грусти ты так. Все будет хорошо, — хоть и с грустью в глазах, но с надеждой в голосе проговорил батюшка.

Боль настолько меня поглотила, что я не сразу сообразила, что и он здесь.

— Наверное, Боги меня прокляли, — даже эти две пары слов дались тяжело, словно кто-то держал за горло, но я заставила себя говорить дальше: — Я знаю, почему я здесь, но почему и вы тут? Вас тут не должно быть. Вы ведь дома… дома, и рядом матушка. Пожалуйста, скажите, что вы дома, — не знаю, откуда взялась сила, но последние слова я почти прокричала осипшим голосом.

Неужели тот проклятый лорд Радзивиль что-то с ним сделал? Да я его даже отсюда достану. Тварь поганая!

Я уже начала мысленно исполнять кровавую экзекуцию, как батюшка ласково заговорил со мной. Так он делал, когда я была маленькой, и пытался что-то объяснить, скорее, переубедить меня.

— Я знаю, что тебе больно, дорогая. Но мое время пришло, и ты не должна искать виновных.

— Я не понимаю, о чем вы сейчас. Разве вас… не убили? — было так страшно спрашивать, внутри что-то дрогнуло, но я должна знать.

— Я должен был сказать тебе раньше, но не мог. Ты была такой беззаботной и радостной. Ты так радовалась каждому дню. Я не хотел отнять эту искру, что видел в твоих глазах. И это заставляло бороться и меня. Мне очень жаль, Циона, но уже долгое время я был смертельно болен и рано или поздно я бы умер.

Мне не хотелось в это верить. Я уже все распланировала. Закончится война, найдем виновников, и тогда я навещу батюшку. Да и с моим даром мне никакой лорд Радзивиль не страшен.

Это же сколько я горя причинила батюшке, когда убежала из дома, я должна была решить все иначе, но быть рядом.

— Я уже вижу, как ты себя упрекаешь, и поверь, ты все сделала правильно. Я знал, что тебя ждет. И считаю, что ты правильно поступила, убежав тогда.

— Хорошо… хорошо, тогда я теперь буду рядом с вами.

— Нет, не будешь.

Что? Как это понимать? От такого ответа я потерялась. Но он утолил мое любопытство.

— Тебе еще рано быть здесь. Столько еще впереди… Да и как без тебя Арес будет жить?

— Арес?

— Да, он достойный мужчина, и я рад, что ты его встретила.

— И вы не злитесь? Он ведь… — мне не хотелось произносить следующие слова, так как я считала, что он самый лучший и благородный.

— Знаешь, я столько смотрел на горе твоей бабушки и видел, как ей тяжело жить в браке с нелюбимым. Да и я сам… лучше не будем о печальном. Но я хочу, чтобы ты знала, я благословляю вас. Да, и я уверен, что сами Боги свели вас… Что-то мы заболтались. Тебе уже пора.

— Что? Куда пора, о чем вы, батюшка?

Я машинально протянула руку и хотела ухватиться за него, но перед глазами все начало меркнуть, словно меня куда-то затягивало, и теперь я видела батюшку уже вдалеке. Он все отдалялся и отдалялся. А я начала падать, и мое сознание теряться, пока я совсем не растворилась в небытии.

Я так и не поняла, в какой момент мое сознание начало возвращаться. Так как посторонние звуки усилились. Щебетали птицы, непонятный металлический звук, который играл мелодию. И те помаленьку начали усиливаться и звучать более приятно, чем вначале.

Попыталась открыть глаза, но сил не хватало. Тогда я попробовала ощутить свое тело, но все было напрасно, словно оно мне не подчинялось. Только один-единственный слух.

Странно было то, что меня не охватила паника. Словно само тело понимало, что происходит, и оно не позволяло мне волноваться. Не знаю, сколько я так пролежала, прислушиваясь, но смогла расслышать новый звук — скрип. Кто-то где-то поднялся? Да, точно! Это кресло скрипело, а теперь этот неизвестный ходит по полу. И шаги такие тяжелые, явно мужские. И они приблизились ко мне. Хоть я и не видела, но была уверена, что он смотрит на меня.

В этот момент мне так хотелось открыть глаза, и я старалась, но все никак.

— Да хватит на нее пялиться. Жива она. Сам ведь видишь, что рана почти зажила, — заговорила женщина совсем молодым голосом.

Не понимаю, как я могла ее не слышать до этого, если она заговорила будучи совсем рядом. Даже шаги предполагаемого мужчины так не напугали, как эта женщина. Голос вроде и нормальный, но было в нем что-то такое, отчего мурашки по коже. Хотя этих мурашек я до сих пор не ощущала.

— Да понимать я понимаю, но ведь уже пять дней прошло… кроме затягивающейся раны никаких изменений, — такой измученный и отчаянный голос мужчины, что даже я ощутила его боль.

— А ты что хотел? — неизвестная женщина задала риторический вопрос и тут же продолжила:. — Она ведь умерла, саму душу еле спасли… Не хнычь ты тут, как баба. Аж противно.

Последние слова были сказаны, уже удаляясь. Я только могла расслышать, как закрылась дверь.

Да, странная женщина, голос молодой, но вот яда и высокомерия слишком много. А вот мужчину было жалко.

Я ощущала его переживания, как свои. Мне хотелось открыть глаза и, посмотрев на него, улыбнуться, утешить. Было такое ощущение, словно я его знаю, и он дорог мне. Но вот тело как не подчинялось, так и не подчинялось. Да и вспомнить я ничего не смогла. Как я бы ни пыталась.

Пока я старалась хоть что-то вспомнить, не заметила, как мое сознание уплыло.

Ощутила, как лучи солнца греют лицо, и повернулась на другой бок досматривать свой сон, не желая просыпаться. И тогда первое, что расслышала, как кто-то подошел ко мне.

Открыв глаза, я увидела Ареса.

Он смотрел на меня измученным и уставшим взглядом. Но так тепло и радостно улыбался, что я не могла не ответить улыбкой.

Он сел на край кровати и протянул руку к моей щеке. Невесомым прикосновением погладил, заправил прядь волос за ухо. И все время неотрывно смотрел на меня, прямо в глаза.

От такого пристального взгляда мои щеки начали краснеть, но я не хотела отрываться от его глаз. Не только мне было хорошо от его близости, но и он наслаждался тем, что я рядом. Отчего мое сердце трепыхалось, как крылья бабочки. И даже когда он спросил, как я себя чувствую, волшебство не пропало, я бы даже сказала, усилилось.

— Хорошо, даже очень. Словно отдохнула на несколько десятков лет вперед.

— Безумно рад это слышать.

Он вроде хотел еще что-то сказать, но резко встал, и тогда я услышала приближающиеся шаги. Приподнялась на одном локте и быстро пробежалась глазами по комнате, пока неизвестный не появился. Это была одна большая зала, скорее, дом с одной комнатой без каких-либо перегородок. И я лежала на одной-единственной односпальной кровати. Большая часть потолка была завешана пучками трав, много полок с баночками и склянками. Вроде все чисто, но как-то мрачно. Видимо, дом принадлежит травнице. Но когда я услышала, что повернулась ручка двери, посмотрела на вошедшую… красавицу.