Макс смотрит на меня ошарашенно.

— Спасибо, что хоть по другой стороне. — Он потирает раскрасневшуюся в миг щеку. — Еще будут желающие меня побить?

— Пока нет. — Слишком легко для моего состояния я отвечаю.

— Слава Богу, — фыркнул Макс. — И за что мне счастье такое прилетело?

— Тебе действительно непонятно? — Я горько усмехаюсь. Это почти начало истерики, но я еще держу себя в руках. Не знаю только, на сколько меня еще хватит.

— Пока мне действительно больно. И да, непонятно.

— Дима. — Только эти четыре буквы получается выдавить из себя.

— Что “Дима”? Он следующий в очереди меня ударить? — Макс кривовато улыбается, но я вижу, как напряглись его мышцы, как сжались кулаки и дернулись желваки, когда он услышал это имя. Да, он определенно понял, о чем идет речь. Просто решил сыграть в игру. И это ужасно нелепо выглядит.

— Надеюсь. — Сухо говорю я, собирая мысли в кучу.

— Не удивлюсь. Кажется, сегодня звезды сошлись очень хреново для рыб. — Макс снова трогает рану и морщится. — Так, что “Дима”?

Несмотря на то, что он очень старается казаться спокойным и невозмутимым, я вижу, как бегают его глаза. Он волнуется. И думаю, не знает о произошедшем. Иначе, был бы он так спокоен, когда только увидел нас? Не может же быть ему настолько наплевать на меня, чтобы не беспокоиться совсем о том, что меня едва…

Боже, это слово даже в мыслях произнести не могу. Кажется, если я дам разрешение признать себе этот случай попыткой изнасилования, как все вмиг станет в миллион раз серьезнее. Это просто трусливая попытка обмануть саму себя, успокоить. И это не действует.

— Кажется, ты не в курсе вчерашнего вечера. Это довольно странно, потому что вы с Димой такие друзья. — Я сцепляю руки в замок, лишь бы только он не заметил, каким тремором зашлись пальцы. Сейчас я остро почувствовала отсутствие рядом Ника.

— Нет, я не в курсе. — На этих словах его шутливый тон пропал. Потихоньку спадает и маска шута. Еще немного и Макс перестанет притворяться. Я выжидаю. Эти мгновения, когда щит Макса дает трещину, кажутся мне сладкими. Я упиваюсь тем, что вижу его истинные оголенные чувства, и хочу нанести удар. Чувствую себя чудовищем. Мне не должно нравиться это. Это слишком жестоко. Но разве человечно было то, что сделал он? — Аня! — Маска спала. Мой “братик” делает шаг ко мне, в глазах беспокойство.

— Вчера вечером он пришел ко мне. — Начинаю рассказ с самого начала, чтобы еще немного помучить его.

— И? — Макс теряет терпение. Я улыбаюсь.

— Позвал меня на свою вечеринку и сказал, что там будешь ты и, возможно, Саша.

— Нет! Я не собирался идти туда, и он знал это. Мы не общались с ним с того случая у бассейна. — Макс вздыхает — Ты не поехала? Пожалуйста, скажи, что ты не поехала.

— Поехала. Я ведь была уверенна, что там ты.

— Аня, он что-то сделал? — Максим глазами умоляет ответить “нет”. Я вижу это и еще шире улыбаюсь. Он стушевывается и хмурится. Не понимает моего поведения. Я тоже, если честно. Чуждая для меня жажда мести ослепила меня.

— Если бы не успел Никита, он бы… Дима бы меня… — Не могу. У меня не получается сказать это. Просто язык отказывается выдавать это слово и произносить вслух.

Но это и не нужно, потому что Максим все понимает. Он закрывает глаза всего на несколько секунд, а когда открывает, им не хватает только красного цвета, чтобы они полностью уподобились злому взгляду из мультиков или комиксов.

— Я убью его. — Цедит он, сквозь зубы и начинает идти к двери.

Встаю на его пути и упираюсь руками ему в грудь. Я закрываю собой выход. Мои ладони чувствуют его быстрое сердцебиение и я понимаю, что внутри у Макса так же неспокойно, как и у меня. Но нас нельзя сравнивать. Мы по разные стороны.

— Не нужно. — Я отталкиваю его назад. — Знаешь, Дима рассказал нам одну интересную вещь… Как думаешь, что это была за вещь?

— Ань…Я…

— Замолчи. — Я перебиваю его. — Я не хочу слышать оправдания или предысторию. Уверена, она так же интересна и насыщенна, как мой прошлый вечер, но… я не хочу. Если бы я могла, стерла бы из памяти весь вчерашний день. — Смотрю на Макса. Взгляд у него убитый, стоит это признать. В глубине сердца я начинаю чувствовать к нему жалость. Но я не даю этому чувству вырасти или вылезти наружу. Я хочу продолжить играть на его чувствах. — Знаешь, может, я и не называла тебя своим братом, не орала об этом на каждом шагу и без повода, но я считала тебя им. Не так давно я поняла, что действительно в мыслях позволяю себе признать тебя частью своей семьи. А ты, хоть и кричал на весь мир о том, что я твоя сестра, так скотски сделал меня предметом спора. Думал ли ты о том, что будет, если спор выиграет Дима? Думал ли ты о том, что превратишь, возможно, мою жизнь в ад? Не думал. Потому что если бы ты думал, ты бы мог рассказать все до того, как дело приняло такие вот обороты.

— Я не мог. — Бесцветно отвечает он.

— Не мог? Почему? Не хотел прослыть идиотом? Не хотел проиграть спор? Скажи, какова цена моего достоинства? Какую цену назначили вы? Надеюсь, хотя бы она меня не обидит!

— Мы не спорили на деньги.

— Круто! — Я усмехаюсь. — Не знаю, должно меня это успокоить или обидеть.

— Аня…

— Не говори ничего. Никита считает тебя хорошим человеком. Я считала тоже. Но сейчас я думаю, что ты не достоин такого брата, как Ник. Ты просто свинья! Маленький зажравшийся подросток, застрявший в мире игр и развлечений. Вот только ты зря думаешь, что можешь играть людьми, как персонажами. Если бы у тебя только была душа, ты бы понимал, что можешь сильно ранить чужие чувства. Или даже сломать кому-то жизнь. Но ты… — Я замолкаю. — Я жалею, что судьба свела меня именно с тобой. Это чистое наказание. Ты — беда на голову всех, кто к тебе близок. Больше всех мне жаль Никиту. Он действительно за тебя готов бороться и еще не видит, что это бесполезно.

— Ну да, куда мне до идеального Никиты и его великой души! — Максим улыбается безумной улыбкой.

— Дело не в Никите!

— Конечно, не в нем! Дело в том, какой ужасный я. Какой я бездушный, бессердечный и вообще урод, да?

— Именно.

— Увы, мне не досталось других ролей. Никита уже нацепил медаль лучшего сына и величайшего человека. Мне осталось только взять на себя обязанности пакостника. Я не Никита. У нас с ним нет общего ни грамма. Но я не хотел, я не желал тебе зла! Я урод, козел и сволочь, но даже уроды делают ошибки.

— Да, вот только никто не обязан прощать уродам их ошибки только потому, что они уроды. Хотя, ты, кажется, и не собираешься извиняться или признавать свою вину.

— Я бы обязательно попросил у тебя прощения, если бы считал, что достоин его.

— Ты прав, ты не достоин его, как не достоин переживаний Никиты и моего времени!

Я разворачиваюсь и выхожу, хлопнув дверью. Сажусь на ступеньку и дышу. Дышу глубоко и полной грудью. Не потому что мне стало легко, а потом что слезы текут. Потому что я сама даже не заметила, как позволила им пролиться. Потому что я хотела быть сильной, потому что хотела сделать больно Максиму, а больно опять мне. Потому что я не почувствовала желаемого облегчения, потому что душа по-прежнему ноет и, кажется, все стало только хуже.

Слышу, как открывается дверь и вскакиваю. Это Никита. Всего лишь Никита.

Он подходит и обнимает. Я прижимаюсь к его груди и позволяю себе расслабиться. Прогоняю напряжение с мышц, дрожь с коленок и холод со спины. Я буквально обмякаю в его руках, даже глаза закрываю. Я последние силы потратила на то, чтобы реанимировать свое сердце и душу, но сейчас понимаю, что все впустую. Даже если мои слова как-то задели Макса — это не то, что поможет мне опустить страх и обиду. Самое ужасное, что у меня больше и вариантов нет, кроме как смириться.

— Поехали. — Тихо говорит мне Никита, щекоча дыханием макушку.

— Куда? Опять в секретное место, где живет спокойствие?

— Для меня это место противоположно по назначению, но других вариантов нет. Мы ведь не хотим возвращаться в дом и убирать труп Макса, правильно?