— Что?
Вайми ухмыльнулся.
— В обмен ты расскажешь мне о своём мире. Нормально, подробно. Как работают ваши машины, всё такое…
Максим пожал плечами.
— Идет.
— Итак, обещание было дано, — сообщил Вайми. — Я запомню. Что же до меня… — он задумался. — Знаешь, там, снаружи, за Завесой — далеко не рай. Я был там в рабстве. Довольно долго, на самом-то деле. И было там… по-всякому. Иногда — слишком плохо, иногда… слишком хорошо.
— По три раза в день заставляли тортики есть? — предположил Максим.
Вайми усмехнулся.
— Нет, зверски закармливать меня никто не пробовал, я и так от еды тащусь же… И в постель к прекрасной королеве меня тоже не ложили, если ты на это намекаешь. Просто… разные вещи. А рабство было самое обычное, то есть трудовое. Плантации разные полоть и поливать, всё такое…
— Тяжело было? — спросил Максим. Представить себя в рабстве он просто не мог.
— Да уж песни петь как-то не хотелось, — Вайми усмехнулся. — Скучно там было, вот что. До смерти. Хорошо ещё, что у меня фантазия… богатая. Выдумал себе в итоге целый мир и в нем как мог развлекался, — он помолчал. — Это помогло мне не впасть в истерику от… внешних обстоятельств. Хотя желания убраться в место, где за задумчивость не дают плетью по попе это не отменило, конечно.
— А как ты тогда получил свои весьма интересные способности?
Вайми вновь насмешливо взглянул на него.
— Да уж не в рабстве и не до. И… воспитательный процесс они, конечно, затрудняют, но невозможным его отнюдь не делают. Я ж не могу свои кошмары прямо любому в башку запустить. Нет. Я не маг же. Это ко мне кто-то лезть должен. Вот тогда да.
— А лезли?
Вайми вздохнул.
— Лезли, лезли. Не всегда даже со злом. Только вот в итоге… плохо им получалось. Хотя я-то ничего плохого не хотел. Но в итоге мне долго… объясняли, что строить свои миры — это здорово, но не за счет чужих. Это не так просто было, но в конце… — он поёжился и замолчал.
— А как ты тогда в рабство попал? — наконец спросил Максим. — Ты же смелый, ловкий, всё такое…
Вайми усмехнулся.
— Когда я впервые вышел… в мир, я, знаешь, был юноша наивный. Но, по счастью, ещё и упрямый. Хотя вообще-то из любопытства я могу зайти… далеко, но что потом буду делать так же — не факт, даже если и понравится.
— Из любопытства в рабство пошел? — недоуменно спросил Максим.
Вайми вновь усмехнулся, явно вспоминая что-то.
— Любопытный-то я любопытный, а свободу таки люблю. Нет, внешние ограничения, ошейники там всякие, я ещё могу стерпеть — если уверен, что могу сбежать или меня вытащат. А вот рабский морок — это конец, на самом-то деле. Так что если кто на тебя попробует такое наложить — лучше отбрыкивайся, как можешь. Я ж тоже не от веселой жизни заготовил в себе неприятные сюрпризы для… желающих.
— Желающих украсть твою волю?
— Ага. Но лучше всего они всё же в чужих иллюзиях работают. Второй личности, какую себе настоящие маги Разума заводят, как раз на случай, если кто-то попробует их под контроль взять, у меня нет, но Глубинное Сознание очень хорошее. Хотя завести его всё же сложнее… намного. Главная же хитрость в том, чтобы захватчик ничего не заподозрил — пока его самого не сожрут. Поэтому маги Разума или сознание себе развивают — большое же нельзя целиком захватить — или учатся мысли себе затемнять, чтобы в подсознании всё было, а в сознании нет. Ну и собственно ловушку настораживают, чтобы оно в нужный миг выскочило — иначе ж смысла никакого. Если всё правильно сделано, то спасения нет.
— А ты? — спросил Максим. То, что он сейчас слышал, было попросту невероятно — и безумно интересно…
— Я? Второй личности у меня нет, я тебе это говорил уже… Вот Глубинное Сознание — ну, подсознание — в самом деле… глубинное, — Вайми усмехнулся. — В смысле, даже если специально кому-то смотреть, то не разглядишь, что там. Но это от природы, а не. Научиться такому нельзя.
— А… кошмары?
Вайми вдруг хмуро взглянул на него.
— Это не чистые кошмары, а субличности… не вполне нормальные, скажем так, или даже очень ненормальные, которые могут копироваться в чужой разум, и фиг их оттуда выведешь — именно потому, что это не бред, а всё же сознание, пусть и совершенно психованное.
— И откуда у тебя… это? — спросил Максим.
— Они тоже… природные, — Вайми поёжился. — Что-то изначально было, а что-то завелось… от хорошей жизни. Просто когда я — это я, наверх они не всплывают… ну — обычно. Сами по себе живут, совсем. А вот когда я — уже НЕ я — они сразу всё сознание занимают. В смысле, моё. А если оно с чьим-то ещё связано — то и не только моё…
Максим поёжился. То, что он сейчас слышал, звучало попросту как бред… только вот он помнил дикий крик Мэцеё, помнил, как тот катался по земле и царапал себе голову, словно стараясь что-то вырвать из неё… Лучше не знать — что, подумал он.
— А почему ты тогда сам от них не свихнулся? — почти против воли спросил он.
Вайми усмехнулся.
— Это же МОИ кошмары, я привык… Ну и живут они там, в глубине, а наверх я их обычно не пускаю…
Они помолчали. Сквозь туманную дымку багряного заката пробилось низкое красное солнце, осветив мрачный лес, озеро и неугомонный, болтливый ручей. Максим невольно поёжился, несмотря на обнимавшее тело тепло. Мрачный пейзаж донельзя соответствовал тому, что он услышал.
— А всё же, отчего тебе в рабстве… слишком хорошо было? — он решил всё-таки переменить тему. — Так понравилось на чужого дядю впахивать?
Вайми насмешливо взглянул на него.
— Нет. Классическим рабством — с утра до ночи таскать воду и так далее, меня, знаешь, совратить не удалось — оттуда я сбежал при первой же возможности, и то, что при этом мне пришлось кучу народу положить — спать мне не мешает. Все равно, если бы позже убегать пришлось, — было бы ещё хуже. Им. Вот с неклассическим всё гораздо интереснее…
— Так понравилось по морде получать?
Вайми вновь хмуро взглянул на него.
— От оплеух и затрещин я никакого удовольствия не получаю… но можно сделать так, чтобы получал.
— Это как? — ошарашено спросил Максим.
— А ты думаешь, что Хоруны — это мастера своего дела? — мрачно спросил Вайми. — Нет. Они просто волю отнимают. То есть, человек понимает, что он раб, но поделать ничего не может. А настоящий маг Разума может сделать так, что ты, дергая сорняки или там навоз лопатой выгребая, думать начнешь, что ты прямо мир этим спасаешь. Мечтать начнешь, чтоб быстрей вечер и завтра на работу. И жить тебе будет весело и интересно, вот что самое страшное-то…
Максим ошалело помотал головой. Он сам не знал, как повел бы себя, если бы на него наложили такое жуткое заклятие. Но всё же надеялся, что лучше, чем…
— А как ты оттуда сбежал-то? — спросил он. — Раз тебе так понравилось в рабстве этом быть?
Вайми вздохнул.
— А никак. Просто, знаешь, там рабство тоже далеко не все любят. На плантацию эту один маг напал… Джаннэт. Ну, не один, понятно, а с отрядом. Охрану, конечно, порешили, управляющего на сук, а нас, рабов то есть, освободили от морока. Меня потом ещё несколько дней трясло — всё не мог поверить, что я — я! — от прополки грядок тащился. Потом, правда, опомнился, напросился в отряд… Стал разведчиком. Меня, знаешь, много раз кому продавали, только вот это плохо для покупателей кончалось, — Вайми усмехнулся, мрачно. — Где-то меня друзья потом вытаскивали, где-то я сам убегал, а где-то вдруг восстание случалось… Вот такое рабство, знаешь, в самом деле было… интересное. Мы неплохо там по югу погуляли. Только вот рабовладельцы тоже, знаешь, не терпилы. Наняли Тантай — это маги-наемники, хуже бандитов… Лагерь наш ночью сожгли, Джаннэта убили. Я сам еле ноги унес. Брел, сам не зная куда. Но повезло. Через месяц добрался до Лэйана — это порт в Вольных Землях.
— И? — с крайним интересом спросил Максим.
Вайми нахмурился.
— Ну, я же здесь…
Они снова помолчали. Небо снова затянули тучи. Лишь кровавое солнце ещё просвечивало сквозь деревья.
