Сашка сглотнул. До этого мига он надеялся, что рассказы о Черве окажутся всё же досужими байками — мало ли как ветер может завывать в трещинах скал, мало ли каких виртуозно шипящих змей может в них водиться!..
Но Червь БЫЛ. Правду говоря, он ничем не походил на червя, на растение, на гриб — вообще на что-то живое. Нечто такое, для чего у мальчишки не было даже абстрактного определения, и уже поэтому пугавшее до судорог — словно вдруг ожило нечто такое, чего никак не должно было ожить…
— Вот он, — сказал Лэйнат с неизмеримой ненавистью. — Гадина…
— А как же Хоруны ему приносят… приносили жертвы? — спросил Сашка.
— Просто посылают вперед, — Лэйнат показал на каменистую осыпь, окаймлявшую озеро. — Некоторым везет, они пугаются так, что освобождаются от морока. Другие…
— А… потом? — глухо, как во сне, спросил Сашка. — У него же даже рта нет…
В самом деле, тускло блестевшая поверхность была гладкой — ни рта, ни глаз, ни даже ноздрей. ЭТО не смотрело, не дышало, не жило.
Однако же ело.
— Он к ним… склоняется, — Лэйнат передернулся. — И они к нему… прилипают. А потом… ну, как бы впитываются…
Сашку затрясло. Если бы ЭТО прикоснулось к нему — он бы просто свихнулся от ужаса. Полностью и окончательно. И к лучшему, если подумать. Ведь потом… потом…
— Раньше он маленький был, — продолжил между тем Лэйнат. — Раза в три меньше. Это Хоруны его… раскормили. В обмен на его… силу. На возможность красть волю у людей. Сделали его… идола. Червь его… ну, как бы проглотил, а потом выплюнул. Хоруны вокруг него людоедские пляски устроили — аж припадали. А потом у них гипноз появился…
— А гванг? Ну, червяк этот?
— Гванг тоже нужен. Без него ты с тем идолом можешь хоть в обнимку спать — и ничего тебе не будет, разве что свихнешься от кошмаров. Только без идола у тебя от гванга тоже одни глюки будут. Это ж только кажется, что магом, даже таким вот паршивым колдунишкой, любой дурак стать может. Нет. Даже если кто с тобой своей Силой поделится — её ещё надо постараться в себе удержать. Ну и платить за неё тоже надо, ясное дело. Вот Хоруны и… платили.
— А, — Сашка немного успокоился. Тем не менее, его душила сейчас страшная, испепеляющая ненависть — он и не представлял даже, что вообще способен на… такое.
Самих бы Хорунов скормить этому гаду, — зло подумал он. Всех до единого. Но уже сейчас он понимал, что идея эта призрачная: сами-то Хоруны к своему жуткому божку точно не пойдут, а тащить их к нему силой… Червю же всё равно, кого жрать. Совершенно всё равно…
При этой мысли мальчишка ощутил вдруг неожиданное облегчение — такое сильное, что ослабли ноги. Пронесло, подумал он. Иначе… не по-людски получилось бы, подумал он. Совсем не по-людски…
Но его ненависть к Червю запылала ещё ярче. Он всем сердцем хотел уничтожить эту гадину — только вот понимал, что и это явно невозможно: близко к ней не подойти, а стрелы из их жалких луков эта адская тварь даже не заметит. Вот если бы у них была пушка или хоть гранатомет…
Медленные движения Червя вдруг прекратились. Верхушка его замерла, повернувшись точно к Сашке. Тот вдруг почувствовал ВЗГЛЯД — физически ощутимое давление, словно кто-то уперся в лицо холодной и липкой ладонью…
Это не… явление, вдруг понял он. Не какая-то там природная аномалия. У него есть разум. Он чувствует мою ненависть и… боится? Да! Но при этом ещё и ненавидит — страшно, люто, просто за то, что я такой, какой есть…
— Он просыпается! — крикнул Лэйнат, делая какие-то странные знаки руками — наверное, охранительные, подумал вдруг Сашка. Смешно — но ощущение мерзкого липкого взгляда ослабло… — Уходим отсюда, быстрее!..
* * *
— Вот она, крепость Маахисов, — с ненавистью процедил Верасена, выглядывая из зарослей.
Максим тоже выглянул. Но ничего такого жуткого не обнаружил. Ему представлялся некий Черный Замок — с черным дымом из труб и гниющими на кольях вокруг черепами. Правду говоря, пресловутую крепость Маахисов и крепостью-то назвать было нельзя — просто круглый глиняный вал высотой в рост взрослого человека. Половину его прикрывал такой же примерно высоты крутой обрыв озера, половину — широкий, метра в четыре, ров, из которого, наверное, и брали глину для постройки. Над ним поднималась связанная из жердей сторожевая вышка высотой метров в десять и просторный помост, попутно игравший роль навеса — с него свисали какие-то циновки. Стояла крепость на просторной поляне, в том месте, где в небольшое озеро впадал бурный ручей. Но окружающий её лес — могучие деревья с красной, словно сафьян, корой, оплетенной толстыми темно-зелеными лианами и гроздьями разнокалиберных пузырей удивительно густого темно-фиолетового цвета вместо листьев — придавал местности совершенно сюрреалистический вид. Словно они оказались где-то на Венере — не современной, а той, о которой писали в старых книжках…
Он покосился на сидевшего рядом Вайми — тот, конечно, тоже высунул свою золотую физию из зарослей и сейчас буквально поедал крепость своими синющими гляделками.
— Вай, ты уже бывал здесь? — их дружеские отношения дошли уже до того, что они обращались друг к другу по таким вот сокращенным именам.
Вайми вздрогнул и повернулся к нему. Теперь уже вздрогнул Максим — глаза у Вайми были… слишком яркие. И тот страшный их взгляд было трудно забыть…
— Бывал, конечно. И не один раз. Даже тогда, когда никаких Маахисов тут ещё не было… — он отвернулся, разглядывая крепость.
Максим вздохнул. Ему хотелось подружиться с Вайми — таких необычных парней он ещё не встречал. Но что я о нем знаю? — подумал вдруг мальчишка. Внимателен, очень любопытен, обожает мечтать. Скрытен. А я очень не люблю скрытных людей, потому что хорошие вещи не скрывают. С другой стороны, родители Вайми погибли, когда ему было семь лет — ещё задолго до того, как их племя попало в Ойкумену. Было от чего стать замкнутым…
— В крепости никого нет, — вдруг сказал Верасена и с досады хватил кулаком по стволу. Максим вновь вздрогнул — для обычно сдержанного вождя Воронов такое вот поведение было… нетипично.
— Может, они все просто на охоту ушли? — немедленно предположил Вайми.
Верасена мгновенно повернулся к нему, буквально прожигая пылающим взглядом.
— Нет. Только не когда твои соседи — Хоруны.
Он задумался — и его лицо буквально почернело.
— Маахисы — не путешественники. Мы отучили их… шариться по миру, — по его лицу на миг скользнула свирепая усмешка. — Уйти они могли лишь по одной причине. Если ваши принесли им Ключ.
Максим невольно выдохнул. Услышав это, он испытал громадное, просто неземное облегчение — не только потому, что друзья живы и на воле, но и потому, что у них уже (наверное…) есть Ключ, — и, значит, сложная и безусловно смертельно опасная операция по его добыче отменяется…
— Ну и куда они пошли? — спросил он.
— В мир, — хмуро сказал Верасена. — Искать… восприимца. И знаете что? Хоруны вовсе не выслеживали нас. Они гнались за ними. Гнались за Ключом. А мы их задержали! А потом ещё потратили целую неделю, мотаясь в Безвозвратный город и обратно. Теперь у них, как минимум, неделя форы.
— Делать-то что будем? — спросил Максим. Мысль, что за его друзьями гонится самое злодейское во всей Ойкумене племя… не радовала. Честно говоря, она пугала до чертиков.
— Сегодня — уже ничего, — Верасена взглянул на позолоченные закатом верхушки деревьев. — Пошли в крепость. Ночевать будем там.
* * *
Выбравшись из зарослей, они осторожно вышли ко рву. В самом деле, глубиной в рост взрослого мужчины и шириной метра в четыре. С роскошной, черной, жирной грязью на дне. Всякой фигней вроде ворот или там подъемного моста Маахисы не озаботились — на валу был вбит толстый кол, здесь, по эту сторону рва ещё один, а между них, очевидно, когда-то была натянута веревка. Как говорится, и дешево, и сердито. Достаточно развязать один узел, потянуть — и всё, пути в крепость просто не останется. Разве что форсировать грязевой ров и потом лезть на крутой глинистый склон в два человеческих роста…
