— На восток я не хочу, там одна степь, я на неё насмотрелся уже, — возразил Юрка. — Я хочу в город, в нормальный, где можно в ванной вымыться и колбасы поесть. И телевизор посмотреть, а то тут у меня от скуки мозги в трубку свернутся.
— На востоке, как раз, говорят, город есть, — сказал Димка. — Настоящий, с электричеством и всем таким. Только никто тут в нем не бывал, слухи ходят только.
— Есть такой город, есть, — подтвердил Игорь. — Куницы говорили, а они в таких вещах не врут. У них шаман, знаешь, сила… Только вот попасть туда… Степь, потом пустыня, да и просто далеко очень… Да даже если и дойдешь, то не войдешь, — вокруг города стена без ворот. Ну, говорят так.
— А почему без ворот? — спросил Юрка. — Как же они тогда выходят?
— А никак. Сидят там и сны смотрят.
— А едят тогда что? Снами-то сыт не будешь.
— Да не знаю я, — Игорь пожал плечами. — Говорят, там еда прямо в прилавки магазинов сыплется, но в это я не верю.
— А там есть магазины? — спросил Борька.
— Да не знаю я, — Игорь вновь пожал плечами. — Никто же там не был, вот и говорят такое. И что там каша готовая прямо из кранов специальных идет, и что там вертолет по утрам летает и сдобные булочки разбрасывает, и…
— А что, неплохо было бы, — вздохнул Юрка. — Я сдобных булочек давным-давно не видел, с тех пор, как мы тут… кстати, а сколько мы тут?
Блин, а я же уже этого не помню, — вдруг с ужасом понял Димка. — Не помню, сколько мы тут дней, какой сейчас день недели, какое число… блин, да я даже месяца уже не помню!.. Июнь всё ещё — или уже июль? Приплыли…
— Не помню, — буркнул Борька. — Месяц или около того. Здесь же сутки в полтора раза больше наших, это всё путает.
— Я тоже не помню, давно уже, — вздохнул Игорь. — Год только, да и то примерно…
— А как вы тут годы считаете? — спросил Димка. — У вас же тут ни лета, ни зимы нет.
— А по Таллару. Как его макушка пропадает, — месяц долой. Шесть месяцев прошло, — Новый Год. Мы специально считали, как раз почти земной год выходит. А у всех тут год тоже почти как земной, потому все так считают.
— Как это пропадает? — удивился Димка.
— Полярная ночь там наступает, — пояснил Игорь. — Потому её становится не видно. У него же тоже ось вращения наклонена, как у Земли, а наша планетка как раз в плоскости его экватора вращается. Так-то год, — в смысле, оборот вокруг солнца, — тут короткий. Два месяца, и всё. Ны`ай, кстати, рассказал, что они на такой же планете жили, — в смысле, на спутнике. Но у них там жарко было, — всякие вулканы, да и солнце вспыхивало, — раз, и за несколько секунд в два раза ярче. Сразу адова жара, а потом гроза страшная и наводнение. Нам тут хотя бы в этом повезло…
— А что ж они тогда жалуются, что дома боги добрее к ним были? — удивился Борька.
— А дома у них полярные сияния были офигенские, днем и ночью. Круглый год. Ну и взрослые там, понятно, были, — кормили их и всё такое. А тут-то всё самим, — и еду добывать, и защищаться. Ну и гравитация тоже побольше.
— А, — Юрка вздохнул. Солнце заходило, весь мир вокруг стал сочным и малиновым, словно в каком-то сне. Горбушка солнца таяла в волнах, — а потом вдруг полыхнула чистым зеленым огнем. Дома Димка тоже не раз видел на море зеленый луч, — но сейчас это была не вспышка, а мощное сияние, которое длилось, наверное, минуту.
— Офигеть, — выдохнул Борька, когда всё закончилось. Сейчас над их головой пламенели высокие перепутанные облака, освещенные снизу огнем уже ушедшего за горизонт солнца, такие четкие, что глаз просто тонул в бесчисленном множестве огненных волокон, — а в просветах между ними совершенно другим, зеленовато-белым, неземным каким-то светом на фоне темно-синего неба сияли перистые облака. Под облаками, то ныряя в них, то снова появляясь, кружила пара хрустальных драконов. Сейчас они сверкали, как рубиновые, и Димка вновь замер, затаив дыхание. Картина была неправдоподобно красивая, словно он наяву оказался во сне…
— Может, всё же останемся здесь? — неуверенно предложил Юрка. — Красиво же тут…
— А родители как? — спросил Димка. — Дом, Родина? Предлагаешь забить?
— А вдруг мы и в самом деле двойники? — неожиданно сказал Юрка. — И дома нам вообще делать нечего, потому что мы уже там?
— А всё равно надо вернуться, — хотя бы рассказать, что тут… и что с нами быть может. Со всей страной.
— А потом что? — спросил Юрка. — Вот ты вернулся, рассказал, — а потом-то как жить? К самому себе домой проситься? Или сразу в детдом сдаваться идти?
— Да ну, фигня всё это, — буркнул Димка. — Никто не знает же, двойники мы тут или нет.
— Никто не знает, что двойников нет, — мгновенно парировал Юрка. — Но всё логично же. Если бы ребята пропадали с концами, целыми отрядами, у нас дома знали бы.
— А тут все из разных миров, — ответил Димка. — А даже если и из одного, то из далекого прошлого уже, которое никто толком не помнит. Так что не надо тут всякую схоластику разводить.
— Ага, лучше думать, как дома родители с ума сходят, — уже зло сказал Юрка.
— Лучше да, — не менее зло ответил Димка. — А то домой мы не вернемся вообще никогда.
— А будто кто-то вернулся, — буркнул Юрка. — Нет, ну что мы можем-то? Тут до нас пять тысяч лет ребята не хуже нас надо всем этим бились — и что?
— Ага, дикари всякие и недобитые буржуи.
— Мы вот тоже бились, — неожиданно хмуро возразил Игорь. — Так, как никто, наверное, до нас.
— И что? — спросил Димка. Настроение у него вдруг испортилось. Он сам понимал, что говорит что-то не то, — но остановиться уже не мог.
— А то. До нас тут фигово, знаешь, было, — Хоруны в Столице сидели, все вокруг им или дань платили или по лесам отсиживались. Мы им эту малину поломали, хотя и дорого это нам далось…
— Ну, а что дальше-то? — уныло спросил Димка. — Ну, выгнали вы этих гадов, сели на их месте, — и сами мхом покрылись. А у вас дома, может, черт знает что творится.
— У нас-то, наверное, как раз в порядке всё, — вздохнул Игорь. — А вот как у других — не знаю. У Ильи дома уже война шла, — а это, знаешь, пятнадцать лет назад было. У Арика съезд народных депутатов собрали, как после революции, только наоборот. У Метиса дома тоже не всё слава богу, — перестройки, к счастью, никакой нет, но гонка вооружений такая, что народ там живет хуже прежнего, — ну, так родители говорили ему. Хотя как по мне, так они все там зажрались…
Димка вздохнул. О своей счастливой жизни Метис ему уже рассказывал, — своя комната в четырехкомнатной квартире, дача, машина (всё это, понятно, у родителей), каждый год, — самолетом на юг, на курорты… Правда, и семья у него была непростая: мама, — начальник отдела в каком-то совсекретном институте, папа, — чиновник в исполкоме… Но свой личный цветной телевизор и магнитофон с кучей кассет у него всё же был, — хотя, конечно, дома…
— Дурацки всё как-то выходит, — сказал Юрка. — У одних народ разуверился во всем, хочет назад, в капитализм. У других, у Метиса того же, — народ в шовинизм какой-то скатился, как французы при Наполеоне. Нацменов своих гнобят, те им, конечно, той же братской любовью отвечают. А такого, чтобы везде коммунизм и дружба народов, вообще нигде нет.
— Да ну, тут наших ребят не так много же, — сказал Димка. — Статистически недостоверно, как мама говорит. Да мы и не знаем же, что чем у кого кончилось. Может, хорошо всё.
— А может, и нет, — сказал Игорь. — У Метиса, вон, — дома одна атомная война была, ко второй идет дело…
Димка вздохнул. И про это Метис тоже рассказывал, правда, больше в оптимистическом ключе, — про стратегическую оборонную программу "Щит", в ходе которой одних боевых космических станций с лазерным оружием было запущено более восьмидесяти. Правда, обходилось это дорого, — не только народ стал жить хуже, но и сухопутные войска и флот, переведенные в разряд "второстепенных", подверглись масштабному сокращению. Все силы были брошены на развитие ядерных "сил сдерживания" и противоракетного оружия, включая космическое… Димка же привык к тому, что его родная советская страна борется за мир, и гордость Метиса сильнейшим в мире ядерным потенциалом была ему, мягко говоря, непонятна…
