Отсюда видна была даже Цитадель Хозяев, — вернее, её пирамидальная, сияющая на солнце верхушка, до которой, однако, оставалось ещё добрых километров пятьдесят. Ны`ай сразу же сказал, что там и обитает Небесный Хозяин, к которому его племя и обращает молитвы, чая скорейшего вознесения в рай. Димке это показалось смешным и глупым, — ему Хозяева представлялись кем-то вроде увешанных гранатами и револьверами буржуев из книжки "Мальчиш-Кибальчиш", во фраках и в рогатых шлемах, — но смеяться вслух он всё же не стал. Туземцы казались очень милыми, — но Игорь, как бы невзначай, напомнил, что, по рассказам пленных Воришек, Типнаи знали секрет очень зловредного яда, который не убивал, но вызывал медленно прогрессирующий паралич, лекарство от которого одно: перерождение. То есть, самоубийство, проще говоря. Которое, конечно, тут лечит от любой немощи, — вот только забрасывает вообще в любую часть мира. После него была примерно половина шансов оказаться в диком лесу за пределами Ойкумены (и повезет, если не в западном, где властвуют охочие до рабов Хоруны…) И столько же шансов очнуться в дикой степи, где опасностей вообще-то нет, но и до родного дома топать тоже не близко, — кому неделю, а кому и все три, если забросит далеко на восток. Случалось, что воскрешенных выбрасывало в холодное степное озеро, а то и вовсе на необитаемые острова, с которых и сбежать-то можно было лишь утопившись…

Ходили слухи даже о ребятах, которые после смерти пропадали с концами. То ли на самом деле умирали, то ли попадали на далекий восток с его Осенними Дворцами и таинственным Городом Снов, откуда уже не могли, — или не хотели, — вернуться. Но об этом, по понятным причинам, никто ничего толком не знал…

Сверху стало видно, что остров Белого Дерева намного больше, чем показалось Димке с низкого плота, — он занимал, наверное, несколько квадратных километров. Есть, где развернуться, — особенно таким дружным коллективом. Недружелюбных соседей Типнаи быстро научились отпугивать, — фокус с раскраской и прочий маскарад придумал всё тот же Ны`ай. Впрочем, он уверял, что на его родине и в самом деле жили такие вот существа, причем, огромные, — в три метра роста. В это Димка не очень всё же верил, но слушать рассказы о хвостатых гигантах было интересно. Ещё более интересно было бродить в кроне Дерева. По верхней стороне колоссальных ветвей шли вполне удобные тропинки, вдоль которых, для надежности, были протянуты канаты. Другие канаты и лесенки соединяли различные ветви. На некоторых даже помещались плетеные из ветвей круглые домики, довольно уютные. Димка даже побывал в одном, хотя и подумал, что жить в таком вот гнезде, которое качается на высоте двадцатиэтажного дома, может только очень большой оригинал. Тем не менее, среди Типнаев находились и такие, кто считал такое вот качание приятным и волнующим, и даже способствующим сну, что и вовсе не укладывалось у Димки в голове. Его в таком вот домике начало ощутимо поташнивать, и он поспешил спуститься на землю.

* * *

Теперь гостей повели по собственно острову, — где нашлись и скалы, и песчаные пляжи, и даже вполне приличное озеро. Нашлись тут и рощи стрелодерева, похожего на какой-то сумасшедший указатель, — невысокое, оно имело всего несколько десятков огромных треугольных листьев, торчавших во все стороны. Лис уже успел рассказать, что оно имеет прочную древесину с прямой текстурой, идеально подходящую для изготовления лодок и весел. Но никаких лодок Типнаи не делали, только барабаны из полых обрезков упавших стволов, — на которых, впрочем, играли очень зажигательно. Нашлась тут и кандея, — растение, похожее на пальму, но со сферической кроной из сине-зеленых трубчатых листьев, в которых вырабатывалась смола, — постепенно застывая, она падала вниз подсохшими снаружи комками. Смолу можно было использовать, как превосходный клей или лепить из неё разные фигурки, — застывая окончательно, она превращалась во что-то, похожее на пластик. Ещё она долго и жарко горела, за что ценилась в кухнях и походах, — смола кандеи, естественно, не отсыревала, а приготовленная на ней еда приобретала приятный аромат. Не то, чтобы эти открытия имели какое-то практическое значение, — на острове Волков всего этого тоже хватало, — но учетный зуд Лиса отчасти передался и Димке. В конце концов, всякие конквистадоры плыли через океан не затем, чтобы полюбоваться рассветом. Людьми они, конечно, были нехорошими, но найти тут золото или драгоценные камни Димка всё-таки не отказался бы. Жаль лишь, что на самом деле ничего такого тут не было. То ли на самом деле, то ли просто никто не искал, потому что пользы в здешней дикой жизни от них всё же не было…

* * *

Остров у Типнаев был большой, и экскурсия затянулась до вечера. Ну а потом, ясное дело, начался праздник в честь гостей, с песнями, танцами, прыжками через костер и всем прочим, что обычно бывает в таких случаях, — но туда Димка уже не пошел. Башка и так гудела от избытка впечатлений. Смешно, но он привык уже к здешнему неторопливому ритму жизни, да и музыка Типнаев, все эти дудочки, свистульки и барабаны, была, на его вкус, не то, чтобы очень мелодичной. В общем, незаметно улизнув с праздника, он приперся на пустынный сейчас берег, — поглазеть на закат. С ним, правда, тут же увязались неразлучные Борька и Юрка, но против них мальчишка совсем не возражал. Напротив, с ними было даже лучше.

Закат тут был, конечно, потрясающий, — небо затянули удивительно четкие, словно чеканные, перистые облака, а под ними неспешно плыли обычные, рваные. Низко над горизонтом висело громадное здешнее солнце, — сверху желтовато-зеленое, снизу малиновое. На его пылающей поверхности отчетливо виднелись пятна. Других островов дальше к западу не было, и перед ребятами во всю свою ширь раскинулось море. Лишь справа виднелась смутная полоска холмистого берега, а далеко-далеко темнел зубчатый хребет гор. Слева, тоже словно горы, громоздились далекие облака, — низко над морем протянулась мелкокурчавая, золотисто-алая полоса, высоко над ней повисли острые, тонкие плоты, — а уже где-то далеко над ними мощно пылал бело-золотой бок грозовой тучи, похожий отсюда на гималайский хребет, невыразимо громадный. Картина была очень четкая, Димке хотелось взять её в раму и назвать "Простор". Очень уж мощно она подчеркивала безбрежность воздушного океана…

Ветер был слабый, воздух, — влажный и теплый, какой-то очень мягкий, как и свет. Невысокие волны, набегая на берег, блестели то золотом, то красным вином, — необычное, совершенно неземное сочетание. В них лениво бродили здешние птицы, похожие на земных фламинго, но с двумя парами крыльев и двойными хвостами, а в их больших клювах отчетливо блестели зубы. К счастью, никакого интереса к людям они не проявляли. Димка уже знал, что питаются они мелкой рыбой, и в общем совершенно безобидны.

— Красиво тут… — неожиданно грустно сказал Борька. — Прямо курорт. А Типнаи каждый день на это смотрят…

— Никак остаться хочешь? — Димка толкнул его локтем.

— Да не, странные они какие-то… — Борька вздохнул. — Но места у них красивые, да и жить тут удобно…

— А я дальше плыть хочу, туда, — Юрка махнул рукой в сторону заходящего солнца.

— А там ничего интересного нет, — сказал тихо подошедший Игорь, и мальчишки вздрогнули. — Мангровые заросли на много километров, водяные змеи, мерзость всякая… Мы там бывали, лет десять назад, когда Морских Воришек в первый раз разбили. Но ничего интересного не нашли, только гадов всяких в музей…

— А, — Юрка разочарованно вздохнул. — Я-то думал, острова всякие, новые земли, всё такое…

— Это тебе на восток надо плыть, — сказал Игорь, и Димка невольно повернул голову. Но моря там сейчас видно не было, только редко, словно в каком-то крымском парке, торчали цилиндрические, идеально правильные кроны тануров, да мощно пламенела розовым гладкая кора Белого Дерева. Картина тоже была… впечатляющая, — не дерево, а целая зеленая гора, и при мысли, что они будут в ней ночевать, в душе у Димки становилось как-то странно, страшновато, и, вместе с тем… интересно. Очень хорошо, в общем…