— Что завтра делать будем? — спросил он. — И вообще?
Верасена быстро повернулся к нему. Глаза у него были удивительные — темно-синие, как хмурое дождевое небо. Больше даже — сизо-синий наружный ободок, а к зрачку синева сгущалась так, что казалась почти черной. Да и сам его взгляд был совсем не приветливым. И не только сейчас, но и всегда. Упорный такой, испытующий взгляд…
— Завтра мы пойдем в лес, — казалось, вождь отвечал на вопрос, взойдет ли завтра солнце. Но Максим всё ещё молча смотрел на него, и Верасена добавил: — Если твои друзья добрались до тевтонов (Максим не сразу понял, что он имеет в виду всё тех же немцев), то они должны уже идти назад. Вряд ли они захотят там остаться. Если нам повезет, мы встретим их на середине пути.
— А если нет?
Верасена лишь пожал плечами.
— Если твои друзья попали к Хорунам, мы им уже не поможем. Но, если с ними Льяти, он отведет их к Маахисам. Там мы сможем им… помочь, — по его худощавому лицу скользнула неприятная, вполне волчья улыбка.
— А надо? — Вайми уже рассказал ему, что Маахисы ребята, конечно же, странные, но в целом вполне себе приличные. Рабов не берут, гостей не обижают, всё такое…
— У них нет Чести, — жестко сказал Верасена. — Твоим друзьям лучше не быть с ними, — он отвернулся и пошел к своим.
Максим вздохнул, глядя на закат. Все эти местные разборки очень его напрягали — ведь у всех один враг, так чего ещё считаться какими-то старыми счетами? А вот поди ж ты — считаются, и о старых обидах забывать не спешат…
Краем глаза он заметил, что Вайми тоже сидит в стороне, глядя на закат. В нем удивительно чистый золотой цвет его кожи, одновременно яркий и насыщенный, очень резко выделялся на темной зелени травы и хмурой синеве неба. Сейчас Астер буквально сиял на золотом закатном солнце, вполне соответствуя имени. Но и у него отношения с Воронами не сложились — и тоже по каким-то древним разногласиям. С ним они были холодно-вежливы, но не более того…
Вздохнув, мальчишка поднялся и пошел к нему. Вороны и так говорили мало, а о чем-то, не относящемся к делу — можно сказать, что почти никогда. Астер же был полной их противоположностью — он рад был любой возможности почесать язык. Что, иногда, тоже напрягало — но лучше уж так, чем невидимая, но отчетливая дистанция…
Вайми сидел, ловко скрестив босые ноги и глядя на закат. У носа он держал букетик собранных тут же полевых цветов. Максим уже знал, что Астер имеет острый нюх и любит собирать в букеты самые разные цветы — ради новых запахов. Забавная привычка — но мальчишка уже понимал, что тут, в степи, развлечений не так много… Его гарпун и наплечная котомка с припасами лежали сейчас рядом. Диковатое, задумчивое и хмурое лицо Астера было мечтательно-красивым. Заметив Максима, он повернул голову и улыбнулся ему. Землянин плюхнулся рядом — Вайми тоже был странноватый, даже просто на вид: нитки радужных бус в волосах (не иначе, работа подруги, с усмешкой подумал мальчишка), шнурки-браслеты на руках и ногах, поясок… на котором, впрочем, висел кремневый кинжал в кожаных ножнах. Но с Вайми то, что ему тысяча лет, почему-то совершенно не чувствовалось. Да и вообще, они с ним были очень похожи — одного роста, одного возраста (видимого возраста, понятно), а фигуры такие одинаковые, что Максиму порой казалось, что он смотрит в зеркало. Необычно, конечно, но физиономия у Вайми была всё же совершенно другая — более широкая, по-детски курносая, с большими глазами, и более темнокожая. Сейчас, правда, она сияла на закатном солнце — и впрямь словно отлитая из гибкого живого золота, очень сочно выделяясь на синеве закатного неба. И глаза тоже были другие — не голубые, а густо-темно-синие, длинные, широко расставленные. И волосы — они вились крупными кольцами и были чернее самой ночи — там, где не блестел золотом отражавшийся закатный свет. Ладони и подошвы у Вайми были светлее тела, на правом предплечье вверх от запястья тянулся косой рваный шрам. Ещё несколько таких же шрамов белели на бедре, плечах и пояснице, говоря о том, что жизнь у парня здесь была… сложная. Тем не менее, Максиму иногда казалось, что он смотрит на какого-то другого, незнакомого себя, и чувство это было… странное.
— Привет, — сказал Вайми. — Что там вождь? — он сказал это слово с откровенной иронией.
— Завтра в лес пойдем. Спасать моих друзей от Маахисов.
— А, — Вайми смешно скривил лицо. — Он на самом деле Льяти ловит. Страсть как хочет с ним потолковать.
— Отчего это? — заинтересовался Максим.
— А он у него ключи спер, — небрежно пояснил Вайми. — От Ключа — ну, я тебе рассказывал уже. Уж не знаю, как, но Верасена за ними в сам Город Снов ходил. Так что ему, ясное дело, обидно.
— Да ну вас, — буркнул Максим. — Фигней какой-то страдаете, воруете друг у друга… Детский сад прямо…
— Я-то не ворую, — обиженно сказал Вайми.
— А что ж по степи босиком бродишь? — Максим покосился на босые ноги парня. Безобидная на вид трава запросто могла порезать кожу между пальцами ног — но с Астером, похоже, ничего такого не было…
— А как можно ходить, не чувствуя земли под ногами? — тут же спросил Вайми. — Я бы через два шага грохнулся. Брр! — очевидно, с его точки зрения все носители обуви принадлежали к особо извращенной садомазохистской секте.
— И не больно? — удивился Максим.
— Не, — Вайми усмехнулся и вытянул босую ногу.
Максим коснулся кожи на подошве — твердая, почти как рог. Тем не менее, нога тут же отдернулась. Вайми поёжился.
— Ноги сами отдергиваются, честно, — Максим догадался, что Астер ужасно боится щекотки и почти не может её выносить.
— Дикость какая, — сказал он. — Тысячу лет босиком бегать.
— А ты что, определяешь разумность людей по грязи на их пятках? — с подозрением спросил Вайми. — Это зверский земной шовинизм, — за всё это время общения с землянином он нахватался земных слов и вообще как-то… ожил.
— Тут нет никакого вопроса, — Максим усмехнулся. — Раз пятки грязные — значит, неразумен.
Вайми ухитрился изобразить на лице одновременно и усмешку и гневную гримасу.
— Я на твои пятки хотел бы посмотреть, после хотя бы однодневного пробега босиком по пересеченной местности. Но пятки ежедневно моются. Ну, как я в воду зайду — так каждый раз и моются.
— Понятно, в ванной ты не был, на унитазе ни разу ни сидел… — хмыкнул Максим.
Вайми опрокинулся на спину, глядя в небо.
— Да вы, батенька, есть ксенофоб и экстремист — возбуждение ненависти и вражды к инопланетным расам по гигеническо-вещевым признакам. А это до десяти лет смертной казни через защекотание, между прочим, — даже с каким-то уважением сказал он. — Отсутствие унитаза ещё не значит отсутствия глубокой духовной жизни!
Максим обвиняюще воздел палец.
— Вооот! Вот к чему ведёт передовую молодежь общение с носителями дикарской антикультуры и варварского образа жизни! Ты уже не понимаешь той высочайшей истины, что дарует людям Унитаз, Обувь и Чистые Пятки. Три высочайших идеи, три воплощения самого Разума… эх, ты даже не бездуховен, ты антидуховен. Ну, немного духовности появляется, когда ты моешь пятки — то есть раз в сутки. И китайские кеды — это просто песня. Лёгкие, удобные, красивые, с высоким берцем… Лучшей обуви у меня не было.
— Обувь есть бесовское мучилище, изобретенное лично Диаволом и Сотоной для уловления душ невинных, — провозгласил Вайми, не поднимаясь из травы. — Так что грязные пятки суть символ чистоты души. Что же до святого Унитаза — то подтирать зад крапивой гораздо веселее и интереснее, это замечательно бодрит и заставляет придумывать много новых удивительных слов. А как уж весело босиком в горах!..
Максим вздохнул. У Вайми явно было что-то не в порядке с головой. По его же собственным словам он как-то раз пересек весь западный лес, а потом ещё два дня поднимался на гору, чтобы просто насладиться рассветом!.. Учитывая, что он по возможности старался одеваться как можно легче и проще, подняться к снеговой линии ему было нелегко…
