— Ну да. Даже если бы мы с ней были вместе в этом измерении, сейчас она всё равно была бы свободна — я же сгорел, не так ли? — краем глаза я увидела, что он улыбнулся, и улыбка эта не была фальшивой, отчего Юрий задал новый вопрос:

— Слушай, Лис, у вас нет понятия о трауре?

— В смысле? — не очень понял, о чём его спрашивают Лисмус.

— Ну это когда кто-то умирает или ты с кем-то расстаёшься, и потом какое-то время тебе плохо, и ты ещё не считаешь себя свободным? — подробно пояснил Доктор.

Ну и чего он так наседает на Лиса с расспросами? Хочет разобраться, могло ли у него быть будущее с той девушкой из семёрки, про которую мне говорил вампир? Я нахмурилась: зачем он травит душу Лису? Или не травит, и Лису и вправду всё равно? Судя по его улыбке, всё же второе.

— Нет, у нас такого нет, — покачал головой мужчина в ответ на вопрос Юрия и прикоснулся к своему шраму. — Если я умер, то неважно сколько прошло времени после этого — день или год — мертвее я не стану. Совершенно глупо другому человеку терять время из-за утраты. Либо ты есть рядом и ты нужен, либо тебя нет рядом — значит, без тебя можно обойтись, и стоит поискать того, кто будет с тобой и кто станет необходим. Это логично, — он попытался заглянуть в глаза собеседника, но тот уже не смотрел на него, а тоже изучал тлеющие угли, словно пытаясь увидеть в них то, что так долго рассматривала я.

Лисмус почему-то сделался грустным: то ли от того, что его слова расстраивали его спутников, то ли от того, что они его не понимали, то ли по какой-то своей, одному ему известной, причине.

— Я рад, что мы встретили тебя, Лисмус, — признался Юрий. — Я однажды влюбился в девушку, и тебе она знакома. Леотария… Это было довольно давно, но я всё это время любил её — тебе не понять, — Лисмус хотел что-то возразить, но доктор предупреждающе сказал: — Молчи и не перебивай, я рассказываю это не только тебе… Вернее, вообще не тебе… — он посмотрел на меня и я вся обратилась в слух. — Итак, всё это время я думал «что, если бы я тогда…», но познакомившись с тобой, Лис, понял — с вами действительно лучше не связываться. С вами опасно связываться. Я чувствовал это ещё тогда, три года назад. Но только теперь окончательно понял. Спасибо, Лисмус, можешь считать, ты мне помог и сполна отблагодарил за спасение, — Юрий говорил настолько ровным голосом, что было не различить, где он говорил искренне, делясь своими проблемами, а где следовало бы добавить в интонацию издёвку.

Некоторое время тишину нарушал лишь шелест догорающих углей.

— Мне уже можно говорить? — осторожно спросил Лис, и Юрий кивнул. — Понял-то ты понял, а это поможет тебе забыть её? Вы же живёте чувствами, вам мало просто понять — вы не принимаете факты, которые вас не устраивают.

— По крайней мере, теперь мне проще будет жить, — просто ответил Юрий. — Нам с вами не понять друг друга, но всё же и мы принимаем факты, мы тоже не лыком шиты.

— Проверим? — усмехнулся Лисмус и обратился ко мне, отчего я устало вздохнула: ну почему опять я? — Варя, ответь мне, только честно: что ты обо мне думаешь? — он испытующе уставился на меня своими серыми глазами, которые в сумраке казались тёмными.

— Я предпочитаю о тебе не думать, — фыркнула я, поскольку вопрос, признаться, застал врасплох и следовало хорошенько подумать, прежде, чем ответить.

— Это не ответ, — заметил Лис.

Он начинал нервировать меня. Хочет, значит, правду? Да пожалуйста!

— Если ты настаиваешь на ответе, а ты настаиваешь, то я считаю, что ты либо латентный сумасшедший, либо жалкий бездарный софист.

Лис очаровательно улыбнулся и спросил снова:

— Что из этих двух вариантов тебе бы понравилось больше?

Он определённо стал раздражать и меня. Это было обидно, поскольку уподобляться вампиру я не желала, но ответила честно:

— Мне бы понравилось, если бы ты был немым: когда ты молчишь, создаётся, пусть обманчивое, но обнадёживающее впечатление, что ты нормальный человек. А мне приятней думать, что среди тех, с кем я иду на поиски Пути, нет ненормальных.

Я всё высказала, посмотрела на него сердито и слегка обиженно. Он действительно нравился мне, когда молчит. Хотя сейчас не нравился, несмотря на молчание: слишком открыто и слишком прямо серые глаза смотрели в мои, даже отвести взгляд было неудобно.

— Ты ведь сама хотела, чтобы я остался с вами… — тихо заметил он.

Ещё не хватало, чтобы и он подумал, что понравился мне! Хватит мне вечных намёков вампира!

Я фыркнула:

— Да, людям нашего подпространства свойственно ошибаться, — я теперь и вправду не знала, рада такому спутнику или нет. — Но я не жалею: ты открыл глаза Юрию на некую Леотарию, ты помог нам понять смысл вопросов для поиска Пути — ты всё-таки принёс нам пользу.

— Рад быть полезным, — улыбнулся Лисмус неискренней кривой улыбкой и продолжил пристально смотреть мне в глаза, раз уж я не успела вовремя отвести взгляд, а теперь было поздно это делать.

Вообще, я с самого детства не могла ни у кого, кроме своего кота, выиграть в гляделки: меня почему-то начинал разбирать смех примерно на тридцатой секунде этой игры, поэтому сейчас я почувствовала себя неуютно, так как смеяться было бы неуместно и глупо, а отводить взгляд первой и подписываться под проигрышем не хотелось. Лисмус явно хотел выиграть в этом молчаливом поединке, но я не собиралась ему это позволять. Но тридцатая секунда приближалась с каждым мгновением, и мои губы уже начали предательски растягиваться в улыбке, как я твёрдо решила хоть раз в жизни победить в этой незамысловатой игре.

— Юрий, — обратилась я к доктору, вглядываясь в серые глаза противника. — А тебе не показалось странным, что Лисмус избрал весьма своеобразный способ втереться к нам в доверие?

— Мне показалось, что он и не хочет втираться в доверие, — безразлично ответил Юрий, и я улыбнулась Лису:

— Отведи взгляд, и я не буду развивать мысль, — прямо предложила я, но Лисмус только пожал плечами:

— Почему же, продолжай говорить, мне нравится твой голос.

Я фыркнула на это простое заигрывание, по моему мнению, призванное спровоцировать меня к проигрышу, и снова обратилась к доктору:

— Юрий, если он не хочет втираться в доверие, тогда это ещё страннее, — я прищурилась и с удовольствием заметила, как в уверенном взгляде Лисмуса промелькнула тень. — Он сам хотел пойти с нами и помочь, но при этом всю дорогу только и делает, что пытается нас разозлить и доказать, что не зря все терпеть не могут людей из семёрки. Выражаясь его языком, это лишено логики, было бы логично постараться показаться нам приятным спутником, не так ли? — я злорадно улыбнулась, ожидая ответа, Лисмус дотронулся до шрама на щеке и устало прикрыл глаза. Я не отрываясь следила за ним, но когда он открыл глаза, то уже смотрел не на меня, а на потухающие угли костра.

Я всё ещё смотрела на него, и он вдруг снова уверенно посмотрел мне в глаза и спокойно сказал:

— Ты думаешь не о том, о чём следует.

— Будь добр, просвети: о чём же следует? — так же спокойно спросила я, которая чувствовала, что я победила как по факту, так и морально.

— О том, что за то время, что отсутствуют ваши друзья, можно было собрать дрова, отсортировать по размеру и породе дерева и притащить сюда…и не один раз, — сказав это, он снова уставился на то, что осталось от костра.

Я посмотрела на Юрия, и он решительно встал, собираясь предложить действовать и отправиться на поиски товарищей, но тут из-за макушек деревьев показался Нертось, напугав меня хлопаньем мощных крыльев, и приземлился около доктора, хитро глядя на него правым глазом.

Доктор взял из его лапки клочок бумаги, на которой было торопливо начертано одно единственное слово, которое он прочёл вслух:

— «Уходите». Почерк Ивара, — Юрий глянул на кондора, который извернулся так, чтобы почесать себе загривок, а почесав, одарил всех пренебрежительным взглядом сперва правого, а потом и левого глаза, после чего взмыл в воздух, даже не удосужившись подождать, будет ли доктор писать ответ.