Всё бы и дальше было хорошо, но однажды, как это обычно бывает, случился из ряда вон выходящий случай с одним флаком: он оказался в одном из подпространств во время новолуния, в глухом лесу да ещё и беззвёздной ночью. Флак не учуял привычных запахов лишайника, и хотел было как и прежде в подобных ситуациях, незаметно вернуться в своё измерение, но его привлекли голоса. Это были голоса обычных незадачливых туристов, возвращавшихся с похода и немного припозднившихся. Они шли давно, их фонарики сели, но все они были пьяны и весело обсуждали прошедшие выходные.

Флак тогда ещё не понимал их речь, но это было неважно — он слышал их интонации, чувствовал эмоции, и это было для него удивительным открытием. Он шёл позади туристов и открывал для себя новый, огромный и неизведанный, мир чувств.

Флакнорсы с того самого момента начали быстро постигать речь людей, оборотней, вампиров — всех, кто до недавнего времени был им абсолютно безразличен. Постепенно выяснилось, что ярче всех эмоции у людей, и флакнорсы быстро забыли о других расах, пытаясь наблюдать за людьми как можно больше, чтобы однажды и самим почувствовать что-то подобное. Но для этого оставались препятствия: флакнорсы по-прежнему не могли терпеть свет. Они понимали, о чём говорят люди, но это ничуть не помогало им представить то, о чём они слушали, ведь представить можно лишь то, что видел, а они никогда не видели ничего, кроме кромешной тьмы.

Чем больше они слушали, чем больше разных интонаций и чувств улавливали, тем становились одержимее идеей научиться чувствовать. Лучшие умы их подпространства трудились долгие десятилетия, но результат превзошёл все ожидания: им не надо было приспосабливаться к свету, не надо было переживать всё то, что вызывает сильные эмоции, не нужно больше было скрываться и подслушивать — они научились покупать воспоминания.

Это явилось переломным моментом в их истории. Тем более, покупать эмоции было просто: люди оказались падки на золото, а найти его залежи по запаху в своём измерении и выковырять из-под лишайников было нетрудной задачей, ещё у людей, как выяснилось, в памяти полно всякой ненужной им чепухи, с которой они могли бы расстаться легко даже просто так, а уж за золото у многих находилось очень много ненужных воспоминаний, столь важных для флакнорсов, которым было интересно абсолютно всё. Однако из памяти человека, продавшего воспоминание, оно уходило безвозвратно, но это никого не пугало, ведь можно было продать то, что хотел бы, да не можешь забыть, и клиентов у флакнорсов становилось всё больше. Некоторые перед продажей записывали свои воспоминания, чтобы потом читать о них: как детские дневники событий — вроде было всё, и запись есть, но воспоминания в памяти не найти.

Правда, потом клиентов поубавилось, так как выяснилось, что процесс продажи воспоминания влечёт за собой полное уничтожение той части памяти, где оно хранилось. Проще говоря, на место проданного новое воспоминание уже не сохранялось, и если бы какой-то отчаянный человек продал все свои воспоминания, то остался бы и вовсе без памяти как таковой. Но флакнорсам не нужно было много — они готовы были скупать любое, даже самое жалкое завалящее воспоминание. Любящие темноту существа базировались в тёмной пещере, дорогу к которой знал любой желающий подзаработать на расставании с частичкой памяти.

Эти самые флакнорсы и искали Путь, правда, было не совсем ясно, зачем он им сдался, но Лисмусу это казалось важным, и поэтому он рассказал об этом.

— Это всё интересно только Варе и Тиме, лично я пока ничего полезного не узнал, — придирчиво заявил вампир, дослушав рассказ недруга, которого я слушала, затаив дыхание.

Наконец-то хоть что-то! Не просто вампир-сердцеед с клыками и не просто какие-то перемещения в пространстве, а какая-то новая раса! Конечно, огромные слизнеобразные твари — это не изящные красивые эльфы, но уже неплохо для начала. Я смотрела на Лиса заворожено, как на сказочника: словно знала, что он выдумал этих флакнорсов специально для меня, но всё равно была ему благодарна за ощущение чуда. Он замечал эти взгляды, но старался не смотреть в упор, видимо, чтобы не спугнуть. Нравилось ему чувствовать себя чудотворцем, что ли?

— Ещё узнаешь, — пообещал Лисмус Ивару. — Вы думаете, что Путь можно открыть при помощи каких-то артефактов. Мы тоже так заблуждались. На самом деле Путь открывается при стечении некоторых обстоятельств.

— И каких же? — сдержанно полюбопытствовал Ивар, всем своим видом показывая, что Лису его не удивить.

— Обстоятельства являются комбинацией ответов на вопросы, которые я и твои друзья видели в Зале Ответов, — пояснил Лисмус, закидывая больную ногу на здоровую и слегка морщась от этого движения.

— Тебе известна эта комбинация ответов? — мягко спросила я, надеясь, что он ответит утвердительно, и скоро я смогу вернуться домой.

— Пока нет, — покачал головой Лисмус, хотя по его выражению лица было неясно, печалит его сей факт или нет.

Может, он вообще затесался в нашу компанию, чтобы помешать? Эта шальная мысль пришла мне в голову неожиданно и резко, стоило увидеть невозмутимые серые глаза. Либо догадка верна, либо Лис просто уверен в том, что однажды Путь отыщется и не торопит это время, хотя готов прикладывать посильные усилия.

— Думаешь, без тебя бы мы не додумались до этого? — с вызовом спросил вампир, на что все присутствующие безнадёжно вздохнули, а Лисмус выразил общие мысли, спокойно и уверенно заявив:

— Окстись, без меня вы бы и вопросов-то не запомнили.

Ивар сверкнул чёрными глазами, но ничего не ответил. Лисмус решил продолжить излагать факты:

— Есть человек по имени Гурилий.

— Ну и имечко, похоже на название какого-то химического элемента, — заметил Тимофей, и я поддержала его коротким смешком.

Лис едва уловимо улыбнулся и продолжил:

— В своё время он жаждал возвращения домой и искал Путь, но потом из его подпространства пришёл человек и рассказал о том, как там всё изменилось. Гурилий принял решение остаться здесь, и больше ничего не искал, однако у него должны остаться наработки.

— Имя-то знакомое какое-то… — пробормотал Юрий, поглаживая свой подбородок. — Пойду посмотрю учётный журнал, я вёл раньше, может, там что записано или я просто вспомню.

Он поспешил куда-то в сторону своего кабинета. Ивар молча прожигал ненавидящим взглядом Лиса, а я наблюдала за тем, насколько этот взгляд безразличен адресату.

Вернулся он скоро и ни с чем: информация о Гурилии никак не находилась. В журнале о нём не было ни слова, а вспомнить хотя бы его внешность или примерный возраст тоже не удавалось.

— Лисмус, тебе известно, где его найти? — спросил Юрий.

Лис, которого здесь столь не жаловали, снова охотно поделился информацией:

— Он жил в городе Бушкутулан, что на севере, но когда мы пришли туда, выяснилось, что года три назад он оттуда уехал южнее, решил, вроде как, пожить отшельником.

— А вы всегда такие долгие, что не успеваете за событиями? — усмехнувшись, спросил вампир.

— Не всегда, — спокойно ответил Лисмус. — Куда ушёл жить Гурилий надо узнать, тем более, что у вас есть как минимум неделя на сбор информации.

— С чего это у нас есть неделя? — возмутилась я, так как не намеревалась надолго задерживаться в нулевом подпространстве, хотела поскорее отыскать Путь, вернуться домой и продолжить мечтать о далёких прекрасных мирах, где живут не менее прекрасные и далёкие эльфы.

Он посмотрел на меня и ответил не сразу. Мне почудилось, что это время перед ответом ему понадобилось, чтобы заглянуть в мою голову и прочесть мысли.

— Прости, но моя нога придёт в полностью работоспособное состояние через неделю. Вы же не хотите, чтобы я вас задерживал в дороге, — виновато улыбнулся мне Лисмус, и я на доли секунды залюбовалась его украшенным шрамом и ямочками лицом, а Ивар саркастически поддержал его:

— Да, уж лучше задерживай нас дома!