В конечном счете, голова у меня росла вместе с отверстием в стене. Уже и вся рука свободно через него проходила, и плечо впритык протискивалось - и все останавливалось, когда голова запечатывала его, как пробка шампанского горлышко бутылки.
К вечеру я сдался. Нет, не сдался - осмотрел поле битвы, оценил темп наступления и перераспределил брошенные в него силы. Какой смысл подстегивать силой воли сознание, если его изматывают и обескровливают точечными ударами? Нужно дать ему отдых, а силу воли послать пока на разгон этих химер у меня в голове. Тогда и последняя к нормальным размерам вернется, и сознанию больше не нужно будет отбиваться от мириад комариных укусов.
Я растянулся на шезлонге, старательно расслабившись. Тело благодарно обмякло, сознание недоверчиво замерло, и только сила воли безжалостно отлавливала и подавляла один отвлекающий фактор за другим.
Самой не подавляемой оказалась мысль о том, как прошел первый день Татьяны у аналитиков. Оставшись в одиночестве, она без особых усилий увиливала от моей силы воли. Еще и трансформировалась при каждом маневре в тонкую струйку то ли дыма, то ли пара, возвращаясь к прежней форме в совершенно другом месте.
Дым и пар - равно, как и сомнения - развеивают, ненавязчиво намекнуло мне отдохнувшее сознание. Я с готовностью ввел в бой свежие силы, осторожно вызвав Стаса.
- Вот когда ты уже выдержку в себе воспитаешь? - проворчал он чрезвычайно благодушным тоном.
- Когда ты ее испытывать перестанешь, - огрызнулся я. - Что с Татьяной?
- Встретили их хорошо, информативно, - даже для порядка не одернул он меня. - Весьма обстоятельную сводку дали. Судя по ней, они действительно плотно с землей работают, и с прицелом - ни много, ни мало - на модернизацию всей нашей политики на ней. Подход у них довольно серьезный - все направления охватили…
- Это все очень интересно, - нетерпеливо перебил его я, - но как Татьяна?
- Татьяна - молодец! - окончательно расчувствовался он. - Уже со средним звеном контакт установила.
- Какой еще контакт? - насторожился я. Татьяна, которая даже с близкими никогда инициатором встреч не выступала, всегда приглашения ждала?
- А она, оказывается, у наблюдателей вовсе не в себе замкнулась, - зазвучало в голосе Стаса восхищение, которое я от него даже в адрес Марины не слышал, - а на сборе разведданных. И составила потом докладную записку по методам их работы. И прямо аналитикам ее и предложила. В качестве свидетельств деструктивной деятельности наблюдателей, подрывающей не то, что модернизацию - саму стабильность наших отношений с землей. Так что, - сделалось слегка кровожадным его восхищение, - не удивлюсь, если эти снобы скоро под солидное расследование попадут.
Мне вдруг так обидно стало. Зеленых новичков распростертыми объятиями встречать, все служебные секреты им на блюдечке выкладывать - а заслуженного ветерана, который им материалы для работы добывал денно и нощно, за курьера держать, чтобы от усердия таращился и только козырял в ответ на новые приказы?
И Татьяна хороша. Всех, включая наблюдателей, сумела в заблуждение ввести, но меня вместе с ними зачем? Мне-то можно было сказать, что решила продолжить начатое мной дело возмездия? Или опять все сама? В ангелы уже сама попала - еле откачали!
Или не откачали? Или слишком откачали? Слишком память освежили? Неужели засела все же у нее в голове та навязчивая идея, которая аварией закончилась - что ей нужно любой ценой до отцов-архангелов добраться, что только ее и выслушают? Они, что, и эту идею уловили? А потом меня в изгнание, освобождаться из которого мне милостиво позволено после того, как Татьяна и с высшим звеном контакт установит? Это чей, в конце концов, заговор?
- Сколько времени у нее этот последний курс? - поинтересовался я сквозь зубы у Стаса. - Сколько мне еще здесь сидеть?
- А ты не спеши, - подтвердил он мои давнишние подозрения, что ради проникновения к аналитикам он на все пойдет. - Сейчас главное - удачу не спугнуть. Пишу Татьяне список вопросов, чтобы ее поподробнее со всеми направлениями их деятельности ознакомили. Судя по их числу, дней пять-шесть еще нужно. Выдержишь?
Интересно, что я мог ему ответить?
Что я при этом подумал - это другое дело. Нет, не выдержу. Сбросили меня, как балласт, а мне дожидаться, когда меня подбирать придут? Вдруг еще пригодится, если ввысь взмыть понадобится? Нет уж, спасибо, я сам. Может, Татьяна и решила в высоких кругах отныне вращаться, а меня сын на земле ждет. Вот только выясню у нее напоследок, кто именно предложил убрать меня с ее дороги…
Наверно, я заснул, перебирая в уме формулировки этого вопроса. Коротких не получалось. Спокойных тоже. Одним словом, отключился я. В сознании зацепились слова Стаса о пяти-шести днях, и оно, воспользовавшись моей рассеянностью и ослабевшей силой воли, потребовало полноценного отдыха перед решающей схваткой со стеной.
Оставшись без надзора, единственная не изгнанная перед разговором со Стасом мысль о Татьяне у аналитиков снова принялась мутировать. Преследуя меня во сне смутными образами.
Холодный взгляд Татьяны свысока.
Презрительно искривленные губы на расплывчатом лице.
Небрежный жест безликой руки, отсылающий меня прочь.
Снисходительная физиономия Стаса за резко распахнувшейся дверью в мою ссылку.
Разочарованная гримаса Тоши при известии о полной несостоятельности его наставника.
Обвиняющие глаза Игоря при моем одиноком появлении в нашем земном доме.
Или еще хуже - полная пустота этого дома. Как та пародия на него, в которой я очнулся в родных пенатах.
Мое бесконечное блуждание по ней, превратившейся в один бесконечный, пустынный, едва освещенный коридор.
В нем на меня накатила волна почти паники. Сознание заворочалось, сбрасывая наваждение. Нет, я не застану свой дом на землей пустым! Там меня встретит Игорь. Если только Татьяна не успеет устроить, как она выразилась, и его судьбу. Неужели она посмеет и его за собой утащить? Неужели он тоже высоким полетом соблазнится?
Картина пустынного коридора вернулась с удвоенной настойчивостью. Сознание окончательно проснулось, пинками растормошив силу воли, которая тут же изготовилась не развеять - в клочья разметать картину будущего, которому я не позволю свершиться.
- Вообще страх потерял? - злобно зашипели тени в коридоре.
- Еще раз, - недоверчиво попросил я, вслушиваясь в искаженный до неузнаваемости голос.
От короткого и резкого мысленного тычка сознание не только проснулось, но и прояснилось.
- Еще одна проверка выдержки? - спросил я, закипая.
- Нет, сирена, - взорвался электрическим разрядом у меня в голове голос Стаса. - Аврал. Связь с Татьяной только что оборвалась.
- В смысле? - Я судорожно пытался хоть примерно себе представить, сколько проспал.
- Началось все хорошо, - принялся он бросать отрывистые фразы. - Их ждали. И сразу ко вчерашней шишке. Докладную записку приняли. А потом… Они знают о ее памяти. И кто такой аксакал. И у них есть к ним предложение.
- Какое? - каркнул я, внезапно охрипнув.
- Не знаю, - рыкнул он. - Связь отрубилась.
- Вытаскивай меня отсюда! - заорал я, вновь обретя голос.
- Не сейчас, - отрезал он. - Нужно дождаться, пока она выйдет. Нам еще заложников не хватало. Твоим сообщил. Они послали запрос на еще одно посещение. В ближайшее время.
- Как только … - начал я.
- … выйдет, сразу сообщу, - закончил он.
Я прошагал по беговой дорожке до самого вечера. О сверлении стены и речи не было. О шезлонге тем более. Отоспавшись, я и секунды не мог на одном месте оставаться. И метаться по этому загону тоже - нечего соглядатаев настораживать. Оставалась ни разу до сих пор не использованная дорожка.
Переставляя одну за другой ноги в полу-беге, я на каждом шагу давал себе мысленные оплеухи. Оправданий мне не было. Разве что одно - неимоверная усталость, но хранитель на нее права не имеет. Так же, как и на сомнения в своем человеке - не важно, что бывшем.
