- А кому еще? - неуверенно спросила я.

- Аналитики - это самый засекреченный отдел, - тоже сдал назад Стас.

Если он рассчитывал произвести на меня впечатление своим рассказом, то это ему не очень удалось.

К аналитикам стекается вся информация, в особенности, по земле - естественно, должны же они что-то анализировать.

По косвенным данным, они уделяют повышенное внимание ангельским потомкам - слава Богу, должен же хоть кто-то заняться их объективной оценкой.

При этом у них почему-то вызвала особый интерес наша группа - более чем объяснимо, если вспомнить, что в ней оказался первый ангельский ребенок, попавший в среду родителя.

Но были в рассказе Стаса и моменты, которые не показались мне ни естественными, ни объяснимыми.

Я понимаю, милосердные ангелы не оставили заблудшего коллегу без работы и пристроили его за нашей группой следить.

Я понимаю, эта заблудшая овца ухватилась за это предложение, чтобы и дальше производить впечатление незаменимого и высокочтимого сотрудника, а не бродяги бесприютного.

Я понимаю, в центре каждого отчета этого сотрудника должен был стоять объект интереса его работодателей, а не его знакомые среди других учащихся.

Но мне-то зачем было голову морочить?

Я совсем в другом свете увидела возмущение моего ангела, когда я открыла Тени глаза на его природу. И ту крайнюю неохоту, с которой он говорил о нем. И его почти отчаяние, когда мне удавалось обойти Тень по результатам.

Это что же получается? Он сделал все возможное, чтобы ни один отдел, кроме подразделения Стаса, на меня заявку не подал? Он уже тогда намеревался меня на землю сплавить? Он ведь так и не рассказал мне, что с ним происходило до того, как ко мне память вернулась. Зачем было мне ее возвращать? Чтобы я на проблемах Игоря сосредоточилась?

Что ж, и на том спасибо. Все он правильно просчитал, многоопытный и великомудрый ангел - по сравнению с опасностью, грозящей моему сыну, все остальное на второй план отошло. Вот только где и как устранять эту опасность, я отныне сама решать буду.

Я согласилась побыть глазами Стаса, чтобы он от меня отстал. И чтобы Винни не вообразил себе никаких привилегий с моей стороны. И чтобы я сама смогла, наконец, вернуться к своим записям - более внимательно на сей раз. Хорошо бы к этим аналитикам сразу с выполненным тестовым заданием прийти.

Под таким углом все откровения наблюдателей больше не вызывали у меня никаких сильных ощущений. Наверно, криминалисты на земле так выживают - не седея и не глотая таблетки среди крови и жестокости, а упорно и методично вычленяя их закономерности, чтобы предотвратить последующие вспышки насилия.

В этом состоянии холодной отстраненности меня и застал звонок моего ангела. Я ответила - чтобы купировать его дальнейшую настойчивость.

- Татьяна, ты там поосторожнее у аналитиков, хорошо? - снова выпалил он на одном дыхании, словно учуяв мое настроение. - Лучше вообще ничего не говори, только слушай.

- Я постараюсь не испортить созданное тобой впечатление, - пообещала я. - С тобой сейчас мне тоже лучше только слушать?

- Что случилось? - сухо поинтересовался он.

- Если мне можно не только слушать, - невозмутимо пояснила я, - я хотела бы узнать, почему услышала об аналитиках не от тебя.

- Что мне было рассказывать? - начал оправдываться он, подтверждая все мои предположения. - Они вообще автоматы какие-то и со мной обращались, как с диктофоном - по нажатию кнопки воспроизведи им, что слышал, а в остальном помалкивай. Я так и не успел понять, что им нужно.

- А не интересовались ли они Тенью? - намекнула ему я.

- Да, - помолчав, неохотно признал он. - На пару с тобой. Поэтому я и прошу тебя…

- И именно в этом порядке, я уверена, - перебила я его. - Жаль, что ты не заметил, что некто, подобный Игорю, вызывает у них настоящий живой интерес. Но не беспокойся, дальше я сама этим займусь.

- Татьяна, что ты задумала? - послышалось, наконец, искреннее оживление в его голосе. - Чем ты займешься?

- И отвечая на твой основной вопрос, - продолжила я, - после этого последнего курса можешь спокойно освобождаться. Я думаю, что к тому времени я уже определю наше с Игорем будущее.

- Какое, ко всем темным…? - взревел он, но я уже отключилась.

Пришлось признать, что он опять оказался прав: ничто не способствует душевному равновесию лучше, чем ясно выраженная определенность.

Если бы только все мое понятие о равновесии разделяли.

- О, как же горько мне признанье, - раздался у меня в голове меланхоличный голос, едва я вернулась к своим записям, - что мне другого предпочли…

- Да вы дадите мне, в конце концов, поработать?! - взорвалась я, подскочив от неожиданности на кровати.

Мои записи разлетелись во все стороны.

- А над чем Вы работаете? - Томная меланхоличность в голосе Винни сменилась острым любопытством.

- Признания наблюдателей обрабатываю, - буркнула я, ползая по полу и собирая упавшие листки бумаги.

- Уже сгораю от желанья, - настигло меня под кроватью, куда залетел один из них, - хоть бы глазком в них заглянуть.

Отдуваясь, я выбралась из-под кровати и опустилась на нее, бережно положив рядом собранный урожай. Текстом вниз.

- Вам страницы переворачивать, когда скажете, - ехидно поинтересовалась я, - или по своему усмотрению?

- Все понял, - вежливо хихикнул Винни. - Тайна рукописи, авторские права - не смею. Пристыжен. Полон раскаяния. Посему взываю не к справедливости, а к милосердию.

- Чего? - насторожилась я.

- Коль спутника нашли другого, - запричитал он, - позвольте тенью быть его.

А Тень здесь при чем? Нет, это он, наверно, образно выразился. Ну, вот как здесь непоколебимое душевное равновесие сохранить, когда один руки выкручивает, другой святой невинностью прикидывается, а третий вообще с толку сбивает?

- Вы можете мне нормальным языком объяснить, что хотите? - потребовала я очередной порции ясности и определенности.

- Вы отправляетесь завтра в самый интригующий отдел нашего сообщества, - отозвался он замогильным тоном, - и почему-то вооружаетесь не еще одним блестящим умом, а грубой силой.

- Да я же Вас в архив водила! - рассмеялась я против своей воли.

- Как дела давно минувших дней, так мне, - скорбно отметил он, - а как прямо сейчас творящуюся историю, так ему.

- Ну, не знаю, - засомневалась я, - Стас говорит, что это абсолютно секретный отдел…

- И он совершенно прав, - подхватил Винни серьезным тоном. - Настолько секретный, что сам он ничего не смог разобрать из того, что получил оттуда через Анатолия, и передал все это мне для расшифровки. Можно, конечно, и сейчас подождать, пока он признает пределы своих возможностей…

Вот меня только одно интересует: этой страсти изображать значимость на пустом месте мой ангел у Стаса научился, или тот ею от него заразился, или она вообще всем ангелам без исключения присуща? Тогда я точно еще не ангел и вряд ли им когда-то стану - не умею я прикидываешься, что умею то, что не умею.

- Наверно, Вы правы, - честно призналась я, - но я сомневаюсь, что смогу сразу вам обоим изображение передавать. Такое вообще возможно?

- Таланту не к лицу сомненья, - опять принялся бессовестно льстить мне Винни, - и мысли о пределах сил. Завтра просто вызовите нас обоих, одновременно, и больше ни о чем не думайте.

Нет-нет-нет, так не пойдет! Что значит - не думайте? Так я тоже не умею. Особенно, если понятия не имею, как сделать то, на что соглашаюсь.

Как там архивариус говорил? Все возможности ангелов еще не изучены? Воображение, посланное в отгул холодной отстраненностью, охотно встрепенулось. И принялось бомбить меня совсем не ангельскими, а очень даже земными картинками.

Очень важная и эмоционально насыщенная сцена фильма, снимаемая одновременно с двух камер.

Вызов на видеоконференцию в Интернете, посылаемый сразу нескольким собеседникам.

Не говоря уже о стримах, передающих картинку с места событий хоть всему миру сразу.