— Ольга, надеюсь, ты понимаешь, что между нами не может быть ничего? Не ожидал, что ты приедешь без приглашения, это моветон.

Мадам Раевская ехидно улыбнулась и сказала:

— Быстро ты все забываешь, Саша. Я не буду рушить твою семейную жизнь, но твоя жена, она ведь обманывает тебя! Об этом все кругом говорят, и к тому же, она ведь была невестой другого.

Взяв Ольгу под локоток, Игнатьев предостерёг старую знакомую.

— Не смейте порочить имя моей супруги. И если вы ещё раз приблизитесь к ней, то очень пожелаете.

Раевская усмехнулась, четко зная, что должна сделать.

Вернувшись в гостиную, Александр застал супругу стоящую у окна.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — нарушил молчание Александр, — он видел, что Татьяна находиться на грани срыва. Поджав губы, она стояла у окна, не делая попыток заговорить.

— А что я должна сказать? Наверное, мне нужно было сразу понять, что так оно и будет, но упрекнуть тебя я тоже не могу, сама не святая. Но я вот только одно не могу взять в толк, зачем ты женился на мне, Саша? Коль столько красивых женщин мечтают занять место графини Игнатьевой?

— Я уже много раз говорил, и ещё повторю, я люблю тебя, а прошлое, оно есть у каждого. — Александр раскрыл объятья, и Таня несмело шагнула ему навстречу, понимая, что именно этого она и хочет. Сердце вновь играло с ней, и она не заметила, как быстро успела привязаться к мужу. Хотелось чтобы он принадлежал только ей одной. Игнатьев обнял супругу, с трудом скрывая охватившую его радость. Татьяна ревновала его, и от этого ему казалось, что столь маленький шаг на пути к сближению не может быть последним. Из задумчивости его вывел тихий возглас супруги, которая неожиданно схватилась за живот.

— Что случилось? — не скрывая тревоги, спросил граф.

— Ребёнок, — слабо улыбнувшись, Таня положила руку на талию, — в последнее время, совсем не даёт мне покоя. Игнатьев тоже положил руку на живот, чувствуя слабый толчок. Как хотелось бы, чтобы этот ребёнок был его! Но каждый раз пересиливая себя, он продолжал опекать Татьяну, в душе надеясь, что родится дочь, такая же красавица, как мать.

— Она успокоилась, — Таня заглянула в глаза супруга, понимая, как важно, чтобы он был рядом.

— Отчего ты так уверена, что это девочка? — спросил Александр, не убирая руку.

— Потому что я этого хочу, — Тата провела рукой по темным кудрям мужа. — Тогда так оно и будет, — Александр улыбнулся, прикоснувшись к её губам легким поцелуем.

Неожиданно дверь гостиной растворилась, и на пороге появилась Полин.

— Простите, я, кажется, не вовремя, — извинилась она, почувствовав себя лишней, — дворецкий проводил меня сюда, сказав, что я смогу найти Татьяну Владимировну.

— Не беспокойтесь, я уже ухожу, — граф вежливо поклонился Полин, оставляя дам наедине.

Таня тепло поприветствовала подругу, и, предложив сесть, взяла её ладони в свои.

— Полин, милая, что случилось, на тебе лица нет.

— Прости, что помещала вам, я так рада, что у вас все наладилось с Александром!

— Ну, не совсем, — Татьяна говорила с девушкой, не таясь, ибо они успели очень подружиться, — рассказывай, что стряслось?

— Владимир Владимирович говорил с мои отцом, — смущёно начала девушка, — он просил моей руки.

— И что же ты? Неужели не рада?

— Я очень рада, но я боюсь.

— Чего ты боишься?

— Что все закончится, как у тебя с Алексеем.

— Полин, прошу тебя, не стоит бояться, — заверила подругу Татьяна, — я даже рада, что все так сложилось. Я извлекла очень ценный урок и получила в мужья замечательного человека. А Вольдемар, он не такой, как Езерский, я точно знаю. Поэтому будь счастлива, моя дорогая!

Переполненная эмоциями Полин обняла Татьяну, искренне надеясь, что подруга окажется права.

Вступив в свои права, весна прочно обосновалась в губернии, но для Татьяны даже погожая погода была не в радость. Стало трудно ходить, а ноги, что совсем недавно были такими изящными, были подобны колодкам, оттого Тата надеялась поскорее избавиться от тяжелого бремени. Но время шло, и, по словам Марфы, минул должный срок, но ребёнок не желал появляться на свет.

— Господи, как я устала! — Таня сделала неуклюжую попытку подняться из-за туалетного столика, и с грустью глянула на своё отражение. Лицо округлилось, кожа потускнела. С приездом дам Игнатьевых Татьяна все чаще проводила время в своих покоях. Ангелина, не желающая с ней общаться, предпочитала верховую езду или визиты к близким соседям. А Раиса Сергеевна любила отчитывать невестку за любой неверный шаг. С самого утра Таня чувствовала, как сильно потягивает поясницу, да и малыш последнее время был очень тих. Боль, неожиданно пронзившая её, заставила негромко воскликнуть. Слезы выступили на глаза, но молодая женщина, найдя в себе силы, позволила в колокольчик, вызывая горничную. Прошло более пяти минут прежде чем на пороге спальни появилась Марфа.

— Звали, барыня? — Горничная отдышалась и вопросительно взглянула на хозяйку.

— Худо мне Марфушка, — Татьяна присела на кушетку и схватилась за живот, — доктора надо звать.

Не медля ни секунды, девушка кинулась исполнять просьбу Татьяны. Наступило время, когда минуты казались часами, а часы вечностью. Таня не помнила, как горничная переодела её в сорочку, а сама она оказалась в кровати. Все слилось в глазах, а боль стала нестерпимой. После долгих часов наконец послышался громкий детский плач, услышав который, Тата вздохнула с облегчением. Закрыв глаза, она стала думать об о всём, что случилось с ней в течение последнего года. Взлёт и падения, любовь и ненависть, все сплелось воедино, и ныне она сама запуталась. Как жить дальше? Этот вопрос не давал ей покоя, но вспомнив, что так и не взглянула на ребёнка, она вновь открыла глаза.

— Поздравляю вас, сударыня, у вас дочь, — поздравил молодую женщину доктор.

Марфа уже запеленала младенца и передала молодой матери. Таня долго пыталась рассмотреть маленькое существо, которое она держала в руках. Вот он, плод её безрассудства и доверчивости. Малышка раскрыла ротик и громко заплакала.

— Тише, моя хорошая, — прижав маленький комок к себе, Татьяна тщетно пыталась успокоить ребёнка.

Дверь растворилась, и Таня слабо улыбнулась, увидев мужа, который смотрел ей прямо в глаза. В них была тревога, тепло, и все та же любовь. Подойдя ближе, он присел возле неё и нежно поцеловал в висок. Девочка продолжала плакать, поэтому Тата не прекращала попыток её успокоить. Александр взял из её рук свёрток, и неожиданно девочка замолчала. Открыв свои тёмные глазёнки, она внимательно наблюдала за Игнатьевым, а затем закрыла глазки и тихо засопела.

— Она успокоилась, — тихо промолвила Таня, не в силах скрыть улыбку.

— Как мы назовём нашу дочь? — так же тихо спросил граф, не переставая качать малышку.

— Нынче Пасха, а имя Анастасия, означает воскреснуть, может, именно так?

— Пусть будет так, — улыбнувшись Александр вновь взглянул на ребёнка. Он много часов не находил себе места, волнуясь за жену. Её душераздирающие крики пугали его, а то, что он в любой момент мог потерять её, повергло его в отчаяние. Он молился так, как никогда прежде, и когда доктор, немолодой немец, сообщил, что у них родилась дочь, граф облегчено вздохнул. И ныне, держа на руках маленькую крошку, он понимал, что Анастасия стала началом их новой жизнь, ныне они ответственны и за неё. Пока что темные глазки и светлые волосики, Александр предполагал, что она станет такой же красавицей, как мать. Отдав девочку Марфе, Александр обернулся к жене.

— Отдыхай, дорогая, — граф вышел из комнаты, искренне надеясь, что отныне они будут жить спокойно.

***

Езерский открыл глаза, пытаясь вспомнить, где он провёл минувшую ночь. В подобном состоянии он находился не впервые. Очередной кутёж, а после пуста и неугомонный голос совести, который не давал покоя на свежую голову. Больше полугода прошло, а он все не мог забыть Татьяну. Не мог он и простить её. Ведь знал наверняка, если она смогла предать однажды, то сделает это ещё раз. Алексей поражался выдержке этой хрупкой девушки. Никаких истерик и слез, а ведь могла бы и брату пожаловаться, и тогда бы дуэли не избежать. Неудачный опыт в молодости научил Езерского тому, что женщины порочны и лживы. И только Татьяна спустя годы смогла смягчить его, разбудить очерствевшее сердце. Но и она оказалась такой, как все! Он должен радоваться, что вовремя сумел разглядеть суть, скрытую от посторонних глаз, но все же совесть продолжала его мучить. Лежавшая рядом женщина пошевелилась, и Алексей встретился взглядом с огромными, как у кошки, зелёными глазами.