После этих слов Деменева в кабинете Власова наступило молчание, которое длилось несколько минут. И только после очередного тоста Власов нарушил его и сказал:

— Наверное, Вы, Герасим Владимирович, в отношении Георгия Константиновича правы. Он хоть и находится у нас уже четвертые сутки, но судит об обстановке, сложившейся на нашем фронте, по докладам командующих армиями и фронтом, которые и сами толком не знают ее. Поэтому, наверное, он, не владея реальной обстановкой, и не смог убедить Ставку в необходимости отвода войск ЮЗФ на более выгодные рубежи. А вот как понять Кирпоноса, командующих армиями и командиров корпусов, которые в своих выступлениях на Военном Совете несли всякую ахинею, но никто из них, кроме Рокоссовского и Пуркаева, ни одним словом не обмолвился о необходимости отступления? А ведь все они прекрасно понимают, что в данной ситуации другого выхода нет. И, наверное, между собой они не раз об этом говорили. Так что же, они боялись сказать правду, чтобы не попасть в немилость вышестоящему начальству и не потерять свои должности? Но ведь на войне на любой должности воевать можно и нужно. Так что если бы кого-то и понизили в должности или звании или даже разжаловали в рядовые, то все равно дальше фронта никуда не послали бы. Так чего же в таком случае бояться? Воюем мы не за должности и звания, а за Родину, поэтому нет разницы, в каком звании и на какой должности воевать. Главное — бить фашистов и защищать свою землю. Но воевать надо не любой ценой, а как можно меньшей кровью своих солдат. И если у командира любого ранга есть свое мнение, хоть и отличающееся от мнения вышестоящего командования, но направленное на более успешное выполнение боевой операции с меньшими потерями личного состава, то его обязательно нужно озвучивать при любой возможности и смело отстаивать его, не боясь никакой ответственности и никаких последствий…

Много еще нелестных слов в этот вечер было сказано Власовым в адрес вышестоящего командования. Но больше всех досталось командующему Юго-Западным фронтом Кирпоносу и командующему 6-й армии Музыченко. А затем, немного помолчав, Власов спросил:

— Разве я не прав, Герасим Владимирович?

— Вы совершенно правы, и я с Вами полностью согласен, — сказал Деменев. — Но только Вы, Андрей Андреевич, не учли то обстоятельство, что не все командиры (хотя есть и такие) боятся потерять свои должности или не продвинуться наверх по служебной лестнице. Большинство из них боятся военного трибунала, который и в мирное время сотни и тысячи талантливых, но инакомыслящих командиров всех рангов отправил в лагеря, а многих из них и на тот свет. А уж сколько командиров, пытавшихся отстаивать свое мнение, лишились своих должностей и званий — не счесть. Вы, Андрей Андреевич, надеюсь, не забыли, как в 1935 году, будучи слушателем академии Генерального штаба, попытались отстоять свое справедливое мнение, касающееся строительства УРов подальше от границ и дислокации соединений полевых войск Красной армии в непосредственной близости от них, за что Вас хоть в трибунал и не отправили, но из академии отозвали. Поэтому командиры всех рангов не без основания боятся не только отстаивать свое мнение, но и озвучивать его, потому что каждый из них справедливо считает, что если и придется погибнуть, то лучше в бою на фронте, чем быть расстрелянным в застенках НКВД или сгнить в лагерях на Соловках или Колыме. Так что сегодня Вы с Рокоссовским и Пуркаевым, выступая на Военном Совете фронта со своими совершенно справедливыми предложениями, сильно рисковали. И еще неизвестно, чем это все для Вас закончится. И если на этот раз все закончится благополучно, то все равно впредь будьте осторожны в своих высказываниях. Сто раз подумайте, прежде чем озвучить свое мнение. Я вижу в Вас талантливого командира, способного аналитически мыслить, грамотно и смело принимать решения и добиваться их выполнения, даже если они и не популярны, но позволяющие добиться в боевых операциях положительных результатов малой кровью своих солдат. И очень жаль будет, если репрессивная рука вырвет Вас из рядов Красной армии.

Деменев замолчал. В кабинете снова наступила тишина, которая длилась несколько минут. А затем Власов вылил в рюмки остатки коньяка и после того, как его молча выпили, сказал:

— Благодарю Вас, Герасим Владимирович, за понимание и поддержку моей позиции. Но воспользуюсь ли я Вашим советом — не знаю. Я не могу терпеть и молчать, когда командиры ради своих должностей, званий и спасения собственной шкуры посылают на верную и бессмысленную смерть тысячи своих солдат и офицеров. Поэтому, наверно, и впредь, ради спасения людей, я буду высказывать свое мнение и отстаивать его везде, где только представится такая возможность, невзирая ни на какую опасность.

На этом беседа Власова с Деменевым закончилась. А когда Деменев вышел из кабинета Власова, то во дворах частных домов уже пели первые петухи.

В эту же ночь во все соединения ЮЗФ, в том числе и в штаб 4-го мк, поступил приказ командующего фронтом Кирпоноса, предписывающий войскам фронта 26 июня 1941 года нанести контрудар по войскам радзехувской группировки противника и в течение дня разгромить ее. Для этой цели была создана оперативная группа войск ЮЗФ под командованием первого заместителя командующего фронтом генерал-лейтенанта Ф.С. Иванова. В состав этой группы были включены 5 механизированных корпусов, в том числе и 4-й, и 2 стрелковых корпуса. Командование фронтом, видимо, полагало, что такого количества сил будет вполне достаточно для того, чтобы разгромить немецкую группировку войск под Радзехувом. Для выполнения этой задачи все эти соединения нужно было сосредоточить на исходных позициях и только после этого единой группировкой перейти в контрнаступление. Но сделать это было не так просто, потому что не все они располагались на линии фронта или вблизи нее. Большинство частей, особенно корпуса фронтового подчинения, располагались далеко от линии обороны, и для того, чтобы прибыть к месту сосредоточения, им требовалось от одного до трех дней в зависимости от расстояния, на котором они находились. Но столько времени у командования ЮЗФ не было, потому что гитлеровцы почти беспрерывно продвигались в глубь нашей территории, и, чтобы остановить их, Ставка и Генштаб требовали немедленного контрнаступления. Поэтому Кирпонос вынужден был бросать в бой подходившие резервы по частям, по мере их прибытия на фронт, обрекая на уничтожение. Так вместо всей предполагаемой группировки наших войск на этом направлении в полном составе и в назначенное время выступили только 8-й мк, 8-я танковая дивизия 4-го мк и несколько дивизий других механизированных и стрелковых корпусов, которые в 9 часов утра 26 июня 1941 года без артиллерийской подготовки и авиационного прикрытия двинулись на врага и, как и следовало ожидать, потерпели поражение. Не добились успеха в этот день войска ЮЗФ и на других направлениях, где не только не смогли сломить сопротивление противника и перейти в контрнаступление, но и удержать свои позиции.

26 июня 1941 года в полосе обороны 6-й и 26-й армий крупные механизированные соединения 17-й полевой армии вермахта под командованием генерала инфантерии фон Штюльпнагеля перешли в наступление на рава-русско-львовском направлении. В результате чего создалась угроза окружения войск трех (6-й, 12-й и 26-й) армий ЮЗФ с северного направления. Чтобы избежать этого, Кирпонос отдал приказ — в ночь на 27 июня 1941 года под прикрытием арьергардов, усиленных противотанковой артиллерией, отвести войска этих армий на восток. Согласно этому приказу, войска 6-й армии должны были отойти на рубеж населенных пунктов Новый Погаюв, Золочев, Ганачув. Но Ставка и Генштаб отменили приказ Кирпоноса и потребовали от командования и Военного Совета ЮЗФ продолжать нанесение контрударов по противнику. Поэтому 27 июня 1941 года в войска фронта поступил другой приказ Кирпоноса — возобновить наступление. Но выполнить этот приказ войскам ЮЗФ не удалось. Немцы перебросили сюда дополнительные силы — танки и пехоту, перешли к активным боевым действиям и, после проведенной в течение одного часа артиллерийской подготовки, атаковали позиции наших войск, заняли Раву-Русскую и еще несколько населенных пунктов. Кроме того, утром 28 июня 1941 года немцы возобновили наступление в направлении городов Ровно, Броды и Дубно.