Когда Вадим Деменев демобилизовался из армии и приехал домой в Москву, то в НКВД ему сказали, что если он хочет остаться в Москве и жить в квартире своих родителей, то должен подписать отказ от своего отца как от врага народа. В противном случае в течение 24 часов он должен будет уехать из Москвы и ближе ста километров к ней никогда не приближаться, при этом квартиру Деменевых отдадут другим людям. И ради сохранения родительской квартиры в надежде на то, что его младшие брат и сестра после выпуска из детского дома смогут вернуться домой и остаться жить в Москве, Вадим подписал отказ от своего отца.

Когда его младшие брат и сестра достигли совершеннолетия и приехали домой, то с ними поступили так же, как и с Вадимом.

Но проблемы с местом жительства у детей Деменевых оказались не последними. Несмотря на то, что все они среднюю школу окончили с отличием, ни в институт, ни в техникум никого из них не приняли.

А Герасим Деменев, отсидев «от звонка до звонка» десятилетний срок своего незаслуженного наказания, приехал в деревню Максимовку, где отбывала ссылку и умерла его жена Марина, и остался жить в сторожке на Воропаевской заимке, чтобы до конца своей жизни быть рядом с ней и ухаживать за ее могилой.

Умер дед Гера, Герасим Владимирович Деменев, в сентябре 1955 года, не дожив всего трех дней до амнистии. Похоронили его рядом с женой Мариной Николаевной.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КОМАНДАРМ П. Н. КРАСНОВ

Когда в 50-х годах XX века в Советском Союзе началось освоение целинных и залежных земель, в середине февраля 1955 года я, автор этой книги, вместе с такими же юношами и девушками, которых набралось целый железнодорожный состав, уехал в Казахстан осваивать целину. И, несмотря на то, что везли нас в товарных вагонах по 40 человек в каждом, а спали мы вповалку на деревянных двухъярусных, голых, без всякого постельного белья нарах, настроение у всех было приподнятое — мы ехали выполнять государственную программу по обеспечению нашей великой страны хлебом.

В город Акмолинск наш состав прибыл 3 марта 1955 года, где нас распределили по районам этой области, а затем по колхозам, совхозам и бригадам. Меня в составе группы молодых людей в количестве сорока человек направили в колхоз имени Н. С. Хрущева в деревню Максимовку Акмолинского района, а оттуда ранним утром группу в количестве четырнадцати человек, в том числе и меня, на двух телегах, запряженных по два вола в каждую, отправили на заимку Воропаево, куда мы с большим трудом, толкая телеги вместе с волами, выбившимися из сил, преодолев 40-километровый путь, добрались только к полуночи. На заимке нас встретил по-военному подтянутый, худощавый человек, выше среднего роста, с длинной седой бородой, который представился нам сторожем заимки и пастухом коров, лошадей и волов одновременно. Он также сказал, что фамилия его Деменев, а звать Герасим Владимирович. Но здесь все зовут его дед Гера. Возраст этого человека на первый взгляд определить было невозможно. На вид, если представить его без бороды и учесть его четкие, но неторопливые и не слишком медленные движения, он выглядел лет на пятьдесят, не больше. Но если принять во внимание его седые бороду и волосы, а также глубокие морщины на лице и чуть дребезжащий, похожий на старческий, голос, то можно было предположить, что ему уже перевалило за семьдесят лет.

На заимке Воропаево, как оказалось, не было ни клуба, ни библиотеки, ни других каких-либо мест, где можно было бы более-менее культурно отдохнуть. Даже электричества здесь не было, поэтому вечера коротать приходилось при свете керосиновой лампы или в полной темноте. А идти за сорок километров в деревню Максимовку, где был колхозный клуб, работающий только по воскресным вечерам, было далеко и бессмысленно. Поэтому свободное от работы время, а работали мы в две смены сутки через сутки и без выходных дней, люди коротали, кто как мог. Семейные, коренные жители Максимовки на велосипедах уезжали домой, а одинокие проводили время вместе с нами, приезжими, на заимке. Единственным на заимке местом, где можно было хоть как-то коллективно провести время, была одновременно сторожка и квартира колхозного сторожа, деда Герасима. Помещение сторожки было небольшим — примерно десять квадратных метров. Стены сторожки, как и все здания на заимке Воропаево, были выполнены из саманного кирпича, состоящего из глины, соломы и коровьего кизяка. А потолок, который был одновременно и крышей, состоял из камыша, обмазанного сверху и снизу глиной. В одной стене сторожки был дверной проем, который закрывался дверью, сплетенной из соломы, а в противоположной стене было одно маленького окошко, застекленное кусками стекла. В помещении сторожки стояли солдатская металлическая кровать с постелью, закрытый со всех сторон металлический кухонный стол, в котором хранились кое-какие продукты деда Герасима, две железные табуретки, на одной из которых стояли цинковое ведро с водой и алюминиевая кружка, а на другой, накрытой куском овечьей шкуры, сидел сам хозяин сторожки.

Вдоль одной из глухих стен стояла небольшая деревянная скамейка с металлическими ножками, на которой едва могли поместиться два человека. На стене, рядом с дверным проемом, была прибита небольшая дощечка с гвоздями, на которых висела одежда сторожа. А на стене, у которой стояла кровать, в деревянной рамке под стеклом висел портрет маршала Советского Союза С.М. Буденного. Кроме так называемой мебели в углу сторожки стояла маленькая кирпичная печка с железной плитой, на которой дед Герасим, используя вместо дров или угля сухие коровьи лепешки, готовил себе пищу. Для освещения сторожки под потолком на проволоке висела керосиновая лампа. На улице у одной из глухих стен сторожки был широкий навес, состоящий из камыша, сверху обмазанного глиной, который опирался на две вертикально установленные металлические трубы. Под этим навесом на высоте пятидесяти сантиметров от земли лежали две металлические трубы, вмурованные одним концом в стенку сторожки, а другие их концы лежали на саманных кирпичах. На этих трубах лежало несколько досок, которые служили деду Герасиму топчаном, на котором он в теплое время года отдыхал на свежем воздухе. Когда к нему приходили люди, он эти доски раздвигал, в результате чего получалось несколько скамеек, на которых могли поместиться около полутора десятка человек. Вот в этой «беседке» мы и располагались, когда приходили к сторожу. А приходили мы к нему почти каждый свободный от работы вечер. Нашему визиту дед Герасим был всегда рад, так как мы скрашивали его одиночество, а возможно, и напоминали ему его детей. И он развлекал нас своими рассказами о войнах, а мы с замиранием сердцам, боясь даже пошевелиться, слушали его и возвращались в свое общежитие далеко за полночь.

Все, кто в первый раз приходил в сторожку, спрашивали у Герасима, почему у него на стене висит портрет именно Буденного, а не Ленина, Сталина, Хрущева или кого-нибудь другого из членов Политбюро или правительства? И если у деда Герасима было свободное время, то он подробно и с нескрываемым удовольствием рассказывал, почему он уже около тридцати лет не расстается с портретом Семена Михайловича Буденного. А если у Герасима не было времени, то он просил любопытных приходить к нему в другой раз, потому что «в двух словах об этом рассказать невозможно», говорил он. Поведал Герасим Владимирович эту историю и нам, молодым целинникам.

Родился Герасим в 1882 году в Платовской станице (ныне Пролетарский район Ростовской области) в многодетной семье донского казака Владимира Викторовича Деменева, состоящей из пяти сыновей и трех дочерей. Герасим был средним по счету ребенком, а из братьев самый младший. Когда Герасим родился, то два его старших брата и одна сестра уже были взрослыми и помогали родителям обрабатывать землю и управляться с домашним хозяйством. Земельный надел у Деменевых был небольшой, но благодаря трудолюбию их семьи жили они хоть и небогато, но и не бедно. В середняках ходили. Всегда успевали вовремя отсеяться и урожай собрать. Было у них две лошади, две коровы, один или два теленка, пара свиней, небольшие стаи кур и гусей. Так что жили Деменевы со своим хлебом, молоком, мясом, салом и яйцами. Овощей и фруктов тоже было достаточно. Была у Деменевых и небольшая плантация винограда, а значит, как и у каждого порядочного казака, у них было и свое вино. Поэтому в семье Деменевых всегда было, что выпить и чем закусить. А что еще нужно для полного счастья семье казака? Все дети Деменевых получили полное начальное образование в церковноприходской школе по месту жительства. А Герасиму повезло больше всех, ему удалось получить даже среднее образование. Правда, для этого ему пришлось жить у дяди в уездном центре, а домой приезжать только на выходные и праздничные дни и в каникулы. Поэтому помогать родителям по хозяйству он мог только в эти дни. Из-за этого братья и сестры Герасима, особенно старшие, с укором поглядывали на него, а иногда и прямо в глаза говорили, что он в семье «нахлебник». Все работают круглый год, а он только в гости домой приезжает и наравне со всеми пользуется плодами их труда. Да еще и за его обучение в школе родителям приходится платить немалые деньги. Но отец такие разговоры жестко пресекал, объясняя детям, что «пусть хоть один ребенок в их семье станет образованным человеком и не будет копаться в навозе». После таких разговоров с отцом братья и сестры замолкали, но их косые взгляды на себе Герасим ловил постоянно. Но, несмотря на эти разногласия в семье, Герасим все-таки окончил школу, да к тому же еще и с отличием. А когда пришло время идти служить в армию, Герасим поступил в Новочеркасское военное училище, по окончании которого был направлен в Маньчжурию в 46-й Донской кавалерийский казачий полк на должность командира взвода.