У Деменева тоже сердце кровью обливалось при виде заброшенных и полностью разукомплектованных УРов на старой границе. Но он не понимал, зачем они теперь там нужны, когда есть новая граница, которая находится от старой на расстоянии сотен и тысяч километров. Вот ее-то и нужно обустраивать и укреплять не хуже, а еще лучше, чем старую. И Деменев сказал об этом Власову, который налил еще по полстакана коньяка и после того, как его выпили, сказал:

— Дорогой Герасим Владимирович. Война, которая не сегодня-завтра начнется, не будет похожей на все предыдущие войны. Она будет самой жестокой и кровопролитной, потому что уж с очень сильным противником придется нам воевать. И чует мое сердце, что не удержать нам фашистов на новой границе. Опрокинут они нас как оловянных солдатиков и погонят далеко в глубь страны. В этом случае мощным тыловым оборонительным рубежом для войск КОВО могла бы стать «линия Сталина». Но теперь УРы на этой линии выглядят хуже УРов на новой границе. Поэтому не остановить нам немцев и там.

Услышав такие слова комкора, Деменев опешил и, не находя нужных слов, некоторое время молчал. А затем, выпив коньяк, сказал:

— Я разделяю Ваше мнение в отношении слабой боеготовности УРов на обеих границах. Но неужели Вы, Андрей Андреевич, всерьез считаете, что Красная армия допустит войска вермахта до старой границы? Если немцам даже и удастся в некоторых местах прорвать нашу оборону на новой границе и пересечь ее, то далеко продвинуться в глубь нашей территории они не смогут. У нас вполне хватит сил и средств для того, чтобы остановить агрессора, а затем и изгнать его с нашей территории в кратчайшие сроки.

— Дай-то бог, — внимательно выслушав Деменева, сказал Власов.

— И потом, Андрей Андреевич, — продолжал Деменев, — уже только за такие слова Вас могут лишить не только генеральского звания и свободы, но и жизни, потому что не может командир вести своих солдат в бой, не будучи уверенным в победе. Мне кажется, Вам необходимо самому отказаться от командования корпусом еще до начала боевых действий.

Власов немного помолчал, а затем, выпив последние полстакана коньяка, сказал:

— Не думал я, уважаемый Герасим Владимирович, что Вы запишете меня в трусы. Можете не сомневаться, я лично поведу в бой вверенный мне корпус и вместе с ним буду драться с фашистами до последнего дыхания. Но я трезво оцениваю складывающуюся обстановку и не имею права полностью исключать любой вариант развития событий. Война есть война. А на войне всякое бывает. Бывают победы, бывают и поражения. Поэтому командир не должен исключать ни то, ни другое. Другое дело, что он должен принять все меры для того, чтобы добиться победы как можно меньшей кровью своих солдат, и сделать все для того, чтобы сохранить их жизни при любом развитии событий — обороне, наступлении и отступлении. А что касается ответственности за мои слова, то я с Вами вполне согласен. Если об этом узнают соответствующие органы, то меня, безусловно, расстреляют. Но, поверьте мне, Герман Владимирович, трудно носить такие мысли в голове, не поделившись ими с кем-нибудь. А поделиться ими я могу только с Вами. Знаю, что Вы не способны наушничать и не напишете на меня донос. Благодарю Вас, Герасим Владимирович, за откровенный разговор. Для меня он был очень полезный.

На этом разговор, а вместе с ним и ужин, закончились. Попрощавшись с Власовым, Деменев ушел в свой кабинет, где, оставшись наедине с самим собой, долго анализировал слова Власова, но никак не мог решить, прав он или нет. Наблюдая за уже построенными и еще строящимися боевыми сооружениями в УРах на новой границе, Деменев считал, что, несмотря на все имеющиеся недостатки в оборудовании и состоянии УРов, вся система оборонительных укреплений на новой западной границе представляет собой довольно мощную оборонительную линию, которая при своевременном занятии гарнизонами УРов и полевыми войсками будет непреодолима для противника. И все-таки какой-то «червячок» точил мозг Деменева. А вдруг агрессору все-таки удастся прорвать нашу оборону на новой границе, и нам придется отступать в глубь страны, вот тогда действительно пригодились бы боевые укрепления на старой границе, если бы их сохранили в боевой готовности. Но теперь они полностью разукомплектованы, и организовать там достойную оборону и остановить противника советским войскам вряд ли удастся. Тогда получается, что Власов прав. Красной армии действительно придется и дальше отступать в глубь страны. Но эти мысли Деменев гнал из своей головы, хотя ему это и не удавалось сделать. И он уснул, так и не придя к одному мнению. А на второй день Деменев с головой окунулся в текущие дела, и вчерашний разговор с Власовым отошел на второй план.

Спустя неделю после разговора Деменева с Власовым в ночь с 21 на 22 июня 1941 года полковник Деменев дежурил по корпусу. В частях корпуса было все спокойно, никаких тревожных сообщений в штаб не поступало. Работы в штабе, как всегда, было много, и Деменев просидел за документами далеко за полночь. Спать лег он только в два часа ночи. Но, несмотря на усталость и позднюю ночь, он еще долго не мог уснуть. Мысли о предстоящей войне с фашистами, в неизбежности которой уже никто не сомневался (вопрос был только в дате и времени), не выходили из головы. И только около трех часов ночи его сморил сон, и он крепко уснул. Но долго поспать ему в эту ночь не удалось. Уже через полчаса его разбудил дежурный офицер штаба майор Г.П. Филимонов, который взволнованным голосом доложил Деменеву, что немецкие самолеты бомбят город Львов и окрестные населенные пункты. Проснувшись, Деменев и сам услышал гул вражеских самолетов, летающих над городом, и разрывы бомб. Он попытался позвонить в штаб 6-й армии, чтобы выяснить обстановку и получить указание о действиях корпуса. Но проводной телефонной связи со штабом армии уже не было. Не смог Деменев связаться и со штабом КОВО, с которым тоже не было телефонной связи. Не дозвонившись в штаб 6-й армии и КОВО, Деменев позвонил на квартиру Власова, телефонная связь с которой еще работала, и доложил комкору обстановку. Выслушав доклад Деменева, Власов приказал ему немедленно вывести из здания штаба корпуса людей, убрать всю документацию, необходимое оборудование и технику, погрузить все штабное имущество в машины, которые на время погрузки установить как можно дальше от здания штаба, и подготовить штабную колонну к отправке в н.п. Якоблики. А также приказал любым способом передать его приказ командирам всех частей и соединений 4-го мк, немедленно поднять по тревоге свои войска и направить их в населенные пункты, предусмотренные планом сосредоточения и развертывания войск 4-го мк на случай боевых действий. Кроме того, Власов приказал Деменеву вызвать в штаб корпуса всех работников штаба и предупредил, что сам он уже выезжает в штаб корпуса. Закончив телефонный разговор с комкором, Деменев поручил выполнение приказа Власова майору Филимонову, а сам попытался связаться по телефону с командирами частей 4-го мк, чтобы передать им приказ Власова. Но только с 32-й тд проводная связь еще сохранилась, а с остальными частями корпуса ее уже не было. Поэтому Деменеву пришлось связываться с ними по радиосвязи, а в 8-ю тд послать связного.

Спустя всего несколько минут после завершения эвакуации штаба 4-го мк по зданию, в котором он находился, был нанесен мощный целенаправленный бомбовый удар немецкой авиации, в результате которого здание бывшего штаба корпуса за считанные минуты было полностью разрушено и превратилось в груду битого кирпича, бетона и других обломков. А немного позже стало известно, что и по местам постоянной дислокации войск всех соединений 4-го мк были нанесены целенаправленные интенсивные бомбовые удары немецкой авиации, в результате чего военные городки и оставшаяся в них неисправная техника тоже превратились в груду развалин. И только Власов, не дожидаясь приказа вышестоящего командования, взял на себя ответственность и приказал вывести все войска корпуса из военных городков. (За что командующий 6-й армией генерал-лейтенант И.Н. Музыченко пообещал Власову после окончания военного конфликта с немцами отдать его под суд военного трибунала. Но выполнить свое обещание он не смог, потому что военный конфликт с Германией затянулся на целых четыре года. За это время сам Музыченко попал в плен к немцам). Войска были выведены из военных городков до начала бомбардировки, в результате чего ни личный состав, ни техника 4-го мк не пострадали и в полном составе выступили в пункт сосредоточения. А вот другие дивизии и корпуса КОВО, где их командиры ждали приказа вышестоящего командования на вывод своих войск из мест постоянной дислокации в пункты сосредоточения согласно плану прикрытия границы и были подвергнуты интенсивной бомбардировке немецкой авиацией, понесли очень большие потери людей и техники, не успев даже выйти из своих городков. С прибытием в штаб корпуса комкора и всех работников штаба Власов поручил начальнику штаба корпуса генерал-майору А.А. Мартьянову возглавить штабную колонну и вместе с ней, под прикрытием 32-й тд, двигаться в новый пункт дислокации штаба 4-го мк, а сам вместе с Деменевым и начальником оперативного отдела корпуса майором И.И. Барановым уехал вслед за 32-й танковой дивизией. И чем ближе они подъезжали к государственной границе, тем сильнее раздавались артиллерийско-минометная канонада и взрывы бомб немецкой авиации. Огонь был таким интенсивным, что отдельных орудийных выстрелов и разрывов снарядов и бомб не было слышно. Все они слились в один сплошной гул. От взрывов бомб и снарядов, а также от горевших лесов, жилых и производственных зданий и других объектов вся приграничная территория окуталась дымом, в котором, как в густом тумане, ничего не было видно. В пять часов утра, когда войска 32-й тд и колонна штаба прошли уже почти половину пути до нового места сосредоточения, из штаба КОВО по радиосвязи в войска округа, в том числе и в штаб 4-го мк, поступило сообщение, что на рассвете 22 июня 1941 года без объявления войны немецкая артиллерия открыла огонь по нашим пограничным заставам, а авиация подвергла бомбардировке нашу приграничную территорию. Спустя полчаса артиллерийский обстрел и бомбардировка были перенесены в глубь нашей территории, а государственную границу СССР пересекли германские войска и начали двигаться в восточном направлении. Но какие силы вермахта были задействованы против войск КОВО и где конкретно в настоящее время они находились, было неизвестно. Неизвестно было также, что это: война? или очередная немецкая военная провокация? Но, несмотря на такую неясность и отсутствие указаний вышестоящего командования, командующий КОВО генерал-полковник М.П. Кирпонос приказал поднять по тревоге войска округа и направить их в районы сосредоточения, предусмотренные планом КОВО на случай боевых действий — 6-ю армию под командованием генерал-лейтенанта И.Н. Музыченко в Рава-Русский УР, а в смежный с ним Струмиловский УР — 5-ю армию под командованием генерал-майора М.И. Потапова, с задачей занять там оборону и задержать противника. Но в связи с тем, что связь к этому времени между штабом КОВО и штабами армий и корпусов была нарушена, до многих соединений округа этот приказ своевременно не был доведен, и они продолжали оставаться на местах постоянной их дислокации, подставляя себя под бомбовые удары немецкой авиации.