Драгон начал терять свое напускное спокойствие.

– Они… Если они причинили ей вред…

– Смотри, там еще следы. Идем, – Марк показал рукой на свежую тропинку, ведущую в лес. – Рано паниковать, Драгон.

Тот спрятал кольцо в нагрудном кармане своей стеганки и пошел по тропе.

– Это была погоня, – вдруг сказал он, когда они зашли в лес. – Ее преследовали.

– Зачем?

– Не знаю. Это вызывает много вопросов. Как и сгоревшая хата. Как вел себя Твердолик, когда вы его встретили? – спросил Драгон. – Он мог что-то заподозрить.

– Не волнуйся, он не узнал Лету. После случая в Суариве ее можно распознать только по настоящему цвету глаз. Но твоя настойка творит чудеса… О, у меня появилась мысль.

– Какая?

– Она тебе не понравится, но.. Вдруг князь решил «убрать» свидетеля? Я слышал, что он часто такое проделывал.

– Ага. Значит, ты следующий, – хмыкнул Драгон.

– Стража нельзя выследить, если он захочет спрятаться.

– Ну-ну. Поэтому они нашли Лету.

– Она ведь не совсем Страж. У нее нет клейма.

– И из-за этого все проблемы.

Скоро они наткнулись на крутой склон у бурлящей реки, которая прокладывала себе путь вперед, извиваясь подобно змее. С этого ракурса небо, окаймленное черными деревьями, еще больше озарялось мистическими вспышками. Внизу обрыва шумела река

– Ее нет, – озадаченно сказал Марк. – Спрыгнула?

– Пойдем по течению и узнаем. Она могла быть ранена, так что это был ее единственный путь.

– Но… Если идти по реке, то будет всего два дня пути до…

– Аякса. Самого опасного города на Великой Земле, – докончил его мысль Драгон.

Алистер Куврата беспокойно оглядывался по сторонам, стоя посреди узкого переулка. Его пальцы нервно теребили четки с круглыми красными бусинами и символическими подвесками. В минуты своего одиночества он выглядел взволнованным, чего не мог показать на публике. Но нервничал он не из-за предстоящей встречи, а скорее потому, что позволял изредка себе побыть самим собой, переступать с ноги на ногу, стуча каблуками, ворочать руками мелкие предметы, долго думать над чем-то. Мысли, которые крутились у казначея в голове, были тревожными.

Вонь, исходившая из каждой щели домов и ближайших сточных канав, вызывала головную боль. Но Алистер терпеливо ожидал, заставив себя привыкнуть к грязи и запахам. Он разглядывал стоящий напротив невзрачный бордель с облезшими стенами и заляпанными окнами. В дневное время суток он был закрыт, но к вечеру оживлялся благодаря присутствию не слишком красивых, но очень дешевых девиц и небогатых клиентов. Это заведение разительно отличалось от других домов удовольствий, предлагающих развлечения на любой вкус, которые можно было встретить в более богатых районах города. Неподалеку от борделя расположился сиротский приют, где дети играли перед самим входом, пачкаясь и попадая под ноги прохожим. Их было просто некуда больше вывести подышать свежим воздухом. Однако казначею казалось, что уж лучше сидеть в тесном затхлом помещении, чем бегать по всем этим нечистотам, стекающим прямо по улице, да еще и возле здания с таким сомнительным назначением. Столичные окраины – часть города, которая казалась особенно отвратительной после всего блеска и ярких красок городского центра.

Заметив в конце переулка стройную фигуру, Алистер разом перестал шататься и дергать четки. По своему обычаю он скрестил руки на спиной и втянул живот. Фигура приближалась к нему медленной осторожной походкой, выбирая себе дорогу среди сточной грязи, облепившей весь тротуар в переулке. Наконец человек вышел из тени, отбрасываемой балконами близстоящих домов.

– Не прячьте четки. Никогда бы не подумал, что вы являетесь религиозным человеком, – сказал он.

– Матерь Света… Да-да… – протянул Алистер и показал ему руку с четками. – Это – расходящиеся лучи солнца, а это – комбинация из трех зеленых листочков. Примитивные символы, которым люди могли поклоняться и во времена царствования древних богов. Меняются лишь имена, количество, а предназначение остается неизменным.

– Похоже, что это никому не мешает. Вы правы, по сути. Матерь Света объединила в себе тех четверых богов, коих почитали раньше лутарийцы, – заметил человек.

– Только не говорите подобного служителям церкви. В последнее время они как с цепи сорвались.

– Церковь частенько срывается с цепи. И это зависит не от толщины цепи, а от того, кто эту цепь держит.

Алистер глянул на человека исподлобья, улыбнулся и убрал руку назад.

– Я не религиозен. По крайней мере, не более, чем вы.

– Давайте отставим в сторону философские беседы и перейдем к делу, – человек поднял глаза наверх. – Интересное вы, однако же, выбрали место. Теперь придется все время задирать голову в ожидании того, что кто-нибудь выплеснет сюда содержимое своего ночного горшка.

Куврата снова улыбнулся.

– Ну так отойдите в сторону. Не стойте под балконом.

Человек опустил голову и бросил на казначея короткий взгляд. Взгляд, в котором на мгновение проскользнула неприязнь, но Алистер успел ее заметить. Действительно, он выбрал не самое приятное место для встречи, переулок в одном из бедных кварталов на окраине Велиграда. Но так было меньше шансов, что их кто-нибудь увидит вместе. А Куврате была важна конфиденциальность этой встречи.

– Вы сделали то, о чем я просил? – спросил человек.

– Я думаю, мне удалось посеять в ней зерно сомнения, – ответил Алистер.

Человек поджал губы и отвернулся от уродливого, усеянного шрамами лица казначея. Он сделал вид, что смотрит на оживленную улицу в конце переулка. Алистер буквально чувствовал это отвращение. Конечно, что еще можно было ожидать от персоны, ценящей красоту и самой обладающей видной наружностью.

Человека звали Архип Велоров. Его мать приходилась родной сестрой Мстиславу Гневону, которую тот выдал за зажиточного боярина, бывшего ему близким другом. Таким образом, Архип являлся двоюродным братом князя. Это был молодой и своенравный мужчина. У него были темно-зеленые глаза и каштановые волосы, совсем как у его брата. Только он обладал более высоким ростом, худощавым телосложением и более нежными чертами лица. Однако находились люди, которые утверждали, что Архип очень уж похож на молодого Твердолика. Куврата не мог с этим поспорить – во внешности Архипа Велорова действительно было что-то такое, отсылающее к юному князю, такому же гордому и амбициозному.

Архип был дипломатическим советником, он путешествовал по Великой Земле, общаясь с правителями других стран от имени князя. Умный и жадный, он презирал бедность и очень высоко ценил свое положение, однако ему всегда хотелось больше. Архип завидовал кузену. Но с правилами наследственной монархии он ничего не мог поделать.

– И что она сказала? – спросил Архип

– Измены супруга – это удар для каждой женщины, особенно для той, которая посвятила себя всю ему и детям. Ей сейчас нелегко.

– Она ничего не сказала, да? – хмыкнул Архип, поправляя свой черный, расшитый золотистыми нитями дублет.

Волосы его были растрепаны, а на плечах покоился дорожный плащ с вымазанным в грязь подолом. Куврата отметил, что Архип все же попытался скрыть свою личность, когда направлялся сюда. Впрочем, он не слишком старался, иначе решил бы поменять свою роскошную одежду под плащом на более простую. К слову, Алистер тоже облачился в неприметный плащ, оставив лишь свои привычные сапоги на маленьком каблуке, без которых уже нигде не мог обходиться.

– Что она может мне сказать? Но уверяю вас, я видел, что она задумалась.

– Вы умеете, Алистер, нашептать всякого на уши, – отозвался советник. – Однако как я могу быть в этом уверен?

– Вам придется поверить мне на слово. Так или иначе, Есения примет правильное решение и встанет на вашу сторону. Но пройдет много времени, прежде чем вам удастся осуществить ваш замысел.

Архип Велоров сощурил глаза, размазывая сапогом грязь под ногами и морщась.