Лиловым просачивался свет сквозь некогда собственноручно расшитые занавески на кристально-чистых окнах. Солнечный зайчик скользил по натертому полу и расшитому розами дивану, понимался по столу к аккуратным фарфоровым чашечкам. А потом убегал в угол к камину, на котором ровным рядом стояли глиняные статуэтки птиц, и пропадал в тени самарийской кликуши, косящейся на окно бусиничными глазами.

Я завязала тесемку на очередном мешочке и со вздохом поставила на полку. На той уже красовалась пара десятков точно таких, разве что завязки разные. Белые помечали сбор от хвори, серый — для мужчин, сиреневый — я любила этот сбор больше всего — для радости душевной. Рядышком примостился зеленый, от сглаза. И еще много хороших и не очень, а то и совсем темных. Последние недолюбливала, времени много, сил много, зато после — будто душу наизнанку вывернули. Нехорошо от такого сбора даже самой ведьме. Да вот только в последнее время именно они спросом и пользовались. Совсем люд одичал. Раньше поругаются с соседом, морды набьют, и разошлись, а поутру будто и не бывало, глядишь, вместе сивуху хлебают. А нынче… Ладно бабы, они рады сопернице волосы повывести да морду испортить, а мужики-то… Только и слышно, чтобы измором.

Я бы так и стояла, смотря на зелья, сотворенные собственными руками. Но нужно было собираться. Вчера гонец наведывался. Я его ждала с момента, как погибла Розалия. Глупо и безнадежно, без права воскреснуть. Сгорела в драконьем пламени. И чего понесло в глушь? Кто ж знал, снадобья да заговоры на одной силе не сотворишь, травы нужны да коренья. Мне никто не говорил о ее смерти, и не нужно было. Я почувствовала ее боль секундной вспышкой и ознобом по всему телу в момент, когда заговаривала очередной сбор. Лесная птица тоскливо вскрикнула, когда я осела на пол и, уткнувшись в остро пахнущие травы, заплакала. Хоть и не родные, а все же… Ведьма. А значит, своя. Одной силой связаны покрепче родственных связей. Горевать, правда, пришлось недолго. Уже к обеду стучал гонец.

Я приняла закрепленную сургучом бумагу, внимательно вчиталась.

Ответ дала краткий, размашистым почерком, подтвердив свой долг служить королевству. Так уж заведено: на место погибшей ведьмы должна прийти новая. Не может Симирал без ведьмы. Всю жизнь они состояли при дворе. Кто же еще, кроме ведьм, с артефактами да древними заклятиями справиться может? А уж как началась война…

Я смахнула накатившую слезу. Негоже ведьме плакать. Не время. Так уж вышло, в неспокойное время живу. Глянула в сияющее чистотой стекло окна, занавешенного цветной шторой, сама цветами вышивала. Обвела комнату любовным взглядом. Вернусь ли? За годы войны ни одна ведьма не вернулась. Скорее всего, и мне дороги назад не будет.

Я поправила тугой ворот платья, посмотрела на себя в небольшое зеркало, висящее у выхода. Темно-пепельный волос оттенял светлую чуть оливковую кожу, на которой ярко выделялись темные глаза. Я невесело улыбнулась себе. Что останется от моей красоты через месяц? Заговоры, порчи, проклятия вытянут все. Видела я тех молодых ведьм, что возвращались после кровопролитных боев. Поседевшие раньше времени, с серой кожей и мутными от множества бессонных ночей и жутких проклятий глазами, смотрящими на мир с единственным чувством — ненавистью. Иссушенные, сгорбленные старухи. Все вытягивало древнее ведовство. Везло только тем, кто умел общаться напрямую с артефактами. Им не только позволялось работать с самими правителями, но зачастую многие артефакторши становились дамами при дворе, женами величественных лордов. Ведь всем известно, что, только используя силу древних артефактов, маги могли добиться высших успехов в колдовстве и обрести положение при дворе. А уж как завладеть той силой, ясно дело — завладеть артефактором. И чем сильнее последний, тем более могущественен ее лорд.

Стать артефактором мне не грозило, для этого нужны были деньги, связи и особый дар — умение не просто работать с древними реликвиями и приумножать их силу, но и создавать новые. И если с первым и вторым были проблемы, то с третьим — просто катастрофа.

Я старательно ходила в городскую библиотеку и пыталась научиться по найденным книгам, но даже из простейших артефактов выходило такое чудо… Одно сейчас сидело на подоконнике и зевало. Мелкая голубоватая ящерка, которая по определению должна была стать воздушным духом, появляться из кулона на шее по зову.

Куда там.

Существо, названое Знойкой, мало того что ростом не вышло, так еще вместо воздушно-телесной оболочки было вполне физическим, и к тому же исчезать или появляться не собиралось. Оно появилось один раз, да так и осталось. Кулон тоже остался простой безделушкой — синяя ракушка.

Я поправила его на шее. Вязла в руки собранную суму. Присвистнула Знойке. Та ловко в сумку забралась и свернулась в кармашке калачиком. Вот и все, закончены сборы. Прощай, отчий дом! И шагнула к двери.

Открыть не успела.

Дверь распахнулась сама, магическим ударом отшвырнув меня к стене.

Охранное заклятие всего на минуту заставило остановиться того, кто появился в проеме. А у меня все похолодело внутри. С трудом сдержалась, чтобы не поморщиться от отвращения. На пороге стоял древний сгорбленный старик в потертом плаще. Опирался на кривую палку. Смотрел на меня исподлобья единственным глазом, подернутым уродливым бельмом. Второй глаз, неровно сросшийся, тянулся шрамом от уголка к уху. Множество морщин на худом до жути лице дополняли мерзкий образ. Голова старика тряслась, в путаной тощей бороде сухие листья и грязь. Волосы висели паклей.

Дедок поморщился, ударил палкой о порог, разрушая охранное заклятие, и вошел, переваливаясь с одной ноги на другую.

Я попыталась отползти.

— Артефактор! — чужой голос.

Всмотрелась в трясущийся силуэт.

Оборотень!

С каких пор среди оборотней появились артефакторы? Сколько помню, у шаваров этим занимались дроу и вампиры.

Хотя не о том мне сейчас думать нужно!

Вскочила. Но была сбита кнутом заклятия. Охнула, приложившись головой о стену. Вскинула руки в ответном магическом ударе. Не тут-то было. Не смогла сказать ни слова несущего проклятия. Рот словно сковало немотой. Застонала.

Знойка запищала в сумке, пытаясь выбраться и помочь мне. Но толстая паутина чужой магии уже опутала нас.

Старик усмехнулся беззубым ртом.

— Со мной пойдешь!

Я успела удивиться силе пришедшего, но лишь на секунду, в то время, когда клюка снова ударила об пол, сотрясая мой уютный домик, и осветилась нежно-голубым.

Древний артефакт! Вот только какой? Ясно, что сотворенный не человеком, скорее, совместными усилиями магов и артефакторов.

Могла бы и догадаться, но это только в том случае, если бы сама была артефактором и умела распознавать. Но… Нежно-голубой расплылся по домику, поглощая любимый стол, тумбу со статуэтками, цветные занавески, зеркало и… меня.

— Пришла в себя? — Старческий голос дрожал и сипел. И запах от оборотня шел смрадный, гнилостный, с привкусом мокрой шерсти. Телега под нами скакала на ухабах, и все это вместе, тряска и вонь… У меня ком к горлу подступил. Я постаралась дышать глубже. Куда там, рот сковывало заклятие артефакта. Замычала, пытаясь не задохнуться от разносящегося по телеге смрада.

— Слабенькая ты какая-то… — Оборотень посмотрел на меня с сомнением. — Ну да какая есть. Главное, чтобы дело свое знала, — и смолк, что-то бормоча в грязную бороду.

Слава самарийским богам, северный ветер, пробравшийся сквозь ветви деревьев, сбил запах деда в другую сторону. Я облегченно прикрыла глаза.

«Свое дело, — крутилось в голове, — что имел в виду старикан?»

— Вот и приехали. — Телега остановилась у поляны. Вровень с границей шавар. Нехорошая граница, то и дело здесь стычки происходят. Неспокойные соседи. Темные. Оборотни, вампиры, дроу. Сторонятся простые люди шаварских земель. А с началом войны вовсе ненавидят, хотя те влекут их необычным и магическим. Когда-то у каждой расы была своя страна, своя земля, но пришли первородные, и темные подчинились, объединились в единое государство. По мне, так все одно — нечисть!