Новые историки сделали из этого заговор. Словно бы даже заговор оправдывал разгром РККА, повлекший за собой трагедию войны.

Жаль командармов. До слез.

Но Сталин натворил столько, не оказавшись свергнут при их жизни. Этот упрек трудно отвести.

Трудно. И все же еще два довода в пользу командармов.

Первый - командармы не были политики, они были солдаты, патриоты, работавшие по 16-18 часов в сутки, практически без выходных, ради укрепления обороноспособности страны в условиях дефицита всего - от металла для вооружения и боеприпасов до помещений для более или менее нормальной работы военных конструкторов, - притом работали в обстановке непонимания и непризнания нужд армии дилетантами типа самого вождя и его кавалерийских туповатых клевретов. На обучение армии, на ее оснащение, на содержание огромного, все увеличивавшегося армейского арсенала уходили их силы и время, да и того не хватало. Командармы, в отличие от вождя, ясно видели угрозу нацизма и необходимость парирования ее путем военного превосходства. Они уже почти добились этого, что и показали - не без намерения устрашить агрессора - на маневрах 1936-1937 годов. Они, таким образом, могли уделять обсуждению политической обстановки в стране и сталинских козней лишь остатки своего более чем скромного досуга, тогда как всесильный диктатор, их усилиями освобожденный от практической работы во всех сферах народного хозяйства и обороны, планам уничтожения патриотов уделял все свое время[31]. Об этом надо бы помнить тем, кто легок на упреки командармам.

Второе - это фактор покатившейся по планете волны антисемитизма, возбужденной гитлеризмом в Германии и не так легко отразимой, как некоторым кажется. Здесь надо отметить, хотя бы мельком, что чистка в армии не несла на себе национального оттенка, хотя успокоения ради первыми предусмотрительно схвачены были военные с нетипичными фамилиями. (Примаков, единственный носитель русской фамилии, русским не был.) А евреи среди верхушки РККА, как и латыши, украинцы, поляки, играли заметную роль. Громадна была в стране популярность Яна Гамарника, начальника ГлавПУ РККА, командарма 1-го ранга. О Якире сказано. Да и кроме них было немало евреев на постах командующих и заместителей командующих и начштабов округов, командармов, комкоров, комдивов типа Фельдмана, Славина, Аронштама, Шифреса, Вайнера, Туровского… Список можно продолжить без труда.

Никакое действие даже рассмотрению не подлежало авторитетными военными без ведома такой личности, какой был Гамарник[32]. Идеологическим лидером РККА он был не только формально. Мог он толкнуть армию к вмешательству в политическую жизнь страны при обилии евреев в командных кадрах и нарастании антисемитизма в мире? Он лучше других представлял, как завопит гитлеровская пропаганда по поводу свержения Сталина, как разыграет антисемитскую карту: вот, опять евреи варят свою кашу, не зря они, нацисты, обращают внимание мира на страшную еврейскую угрозу, на этот всемирный заговор, на вмешательство евреев в жизнь народов, ведомых своими любимыми вождями. У Гитлера в противостоянии с вермахтом были основания опасаться, что советские военные подадут дурной пример его собственным генералам, тоже оборонцам, тоже считавшим, что мир надо хранить, а не рушить, так что в интенсивности и истеричности антисемитской кампании сомневаться не приходилось. Опять вспомнили бы участие евреев в революции и всю уже как-то улегшуюся кровь Гражданской войны, о которой они не желали вспоминать. Это был позор их честной жизни. И соображения дисциплины и революционного запала не оправдывали теперь в их глазах содеянного в страшный 1919 год. Тем паче в соображении того, фарсом какой диктатуры обернулось свержение просвещенной монархии. Закрыть на это глаза они не могли. Судьба крестьянства не позволяла.

Последний из вышеизложенных тезисов относится лишь к разряду более или менее правдоподобных догадок. Но, когда речь идет о мотивах, что такое вся история, как не предположения и догадки…

Аресты военных начались в 1936 году. За единственным исключением: в июле 1935 года, первым среди всех и еще за год до ареста Шмидта, взят был комкор Г.Д.Гай (первый командир Жукова). В то время он уже преподавал историю военного искусства в военно-воздушной академии.

Впрочем, аресты в армии шли постоянно. В двадцатые брали царских генералов, подлинных полководцев Гражданской войны - А.Е.Снесарева (он и вовсе был свидетелем подвигов Сосо в Царицыне, включая утопление барж с арестованными офицерами), А.А.Свечина и других. Их сперва увольняли.

И все же начало чистки армии можно датировать 36-м. Брались ключевые фигуры, те, кто и на безрассудство способен был - умереть, но убить тирана. Брали осторожно, пока еще скупо. Одним из первым взят был Примаков, в описываемое время зам. начальника Ленинградского ВО.

Разведка традиционно находится в ведении зама. Вел ли Примаков в Ленинграде собственное расследование обстоятельств гибели Кирова и исчезновения свидетелей? Если даже не вел, материалы по линии военной разведки поступали и копились у него. Одного этого было довольно.

Но истории об этом ничего не известно. А - жаль.

События между тем пошли густо.

Серго Орджоникидзе, лучший друг вождя, гибнет прямо в своем рабочем кабинете в феврале 1937 года. По стечению обстоятельств, сам вождь находился у него "с рабочим визитом"[33]. Застрелен ли был Серго лучшим другом или доверенным чекистом, не суть важно. Вождям "по секрету" было сказано, что Серго не выдержал напряжения борьбы и застрелился. В официальном сообщении о пуле умолчали, дабы не возбуждать массы, и смерть объяснили разрывом сердца.

Дальнейший сценарий тот же: кремация, захоронение в кремлевской стене, верный ленинец, лучший друг товарища Сталина, скорбь вождя, книги, портреты, переименование городов…

Что ж, не пытали.

График арестов (и казней) продуман был и выполнялся до часов, до минут. В уголовных делах Сталин опередил компьютер и пока остается непревзойден.

Предельно осторожно брали командующих округами.

Первым взяли Якира. И Уборевич был опасен, но Якир, отец солдатам, непререкаемый авторитет, был любимцем РККА и командовал округом, который -теоретически, конечно - способен был разметать все на пути к Москве. Якира брать следовало деликатно, его и переводить некуда было, его знали и любили всюду. Тем не менее, объявлен был перевод Якира в Ленинград - дабы подвесить его до ареста: уже не командующий КОВО, уже не даст приказа идти на Москву. Но и до Ленинграда допускать нельзя. Перевод мог вылиться в демонстрацию любви и при прощании на старом месте, и по прибытии на новое.

Командующих округами брали вагонным методом, впервые опробованном на Примакове. Тот, правда, выбил чекистов и с личной охраной забаррикадировался в вагоне до получения гарантий от Ворошилова: ведь однажды Ворошилов уже велел его освободить. Только вдуматься в то, как подло, умно и коварно все готовилось… Примаков был подлинно живой легендой Гражданской войны. Он даже среди командармов слыл героем. Его взяли самым первым и - отпустили под ворошиловскую гарантию, чтобы всякий арестованный надеялся, что арест - не конец, что нарком своей властью способен освободить его и даже вернуть на пост… Какой подлый ход. И какой дальновидный. Конечно же, не ворошиловский, а сталинский.

Но Якир гарантий не ждал и был взят в пути, кажется, в Брянске, сонным, 28 мая. Уборевича взяли 29-го, едва поезд вошел под дебаркадер Киевского вокзала.

Вождь перевел дыхание. Одни командующие войсками без ремней и знаков различия сидят в камерах-одиночках под охраной таких псов, каких нет и в аду. Другие созваны на Военный Совет и от своих войск тоже оторваны. А в Московском округе войсками командуют свои люди.