– Правильно, – совсем уж неуверенно ответил Ардус, даже не понимая, о чем сейчас толкует собеседник. – Я просто хотел попросить с вами поехать. Вы ведь в Амальтар путь держите?

– В Амальтар, – кивнул мужичок, остановившись перевести дыхание. – И что с того?

– Возьмёте меня с собой? Я заплачу.

– Заплатит он, – пробурчал почтовый рабочий, скосив взгляд куда-то в сторону. – А знаешь ли ты, что не положено мне по уставу попутчиков брать? Почта – это вам не просто так. Строго все тут, по Уставу, раздери его собаки. Порядок нужен в этом деле! Этак если каждый встречный будет ко мне в повозку проситься – подвези да подкинь, – во что почта превратится? Правильно – в бардак! Сечешь?

– Я заплачу. Мне правда надо.

Мужичок тяжело вздохнул, почесал заросшую щетиной шею.

– И во сколько же ты оцениваешь мои услуги?

Ардус, не зная сколько это может стоит, назвал первое, что пришло в голову, готовый, впрочем, сразу же поднять цену как минимум вдвое.

– Три медных. Этого хватит?

– Так что же ты молчал-то раньше! – радостно воскликнул мужичок, потирая ладони. – Три медных – это, знаешь ли, хорошая цена. Сразу вижу, уважаешь труд почтальонов. На три медных можно знаешь сколько табаку купить? Много! Меня, кстати, Бальтиром зовут, но все кличут Куцым.

– Ардус.

– Давай, парнишка, лезь в телегу, скоро поедим. Только, – назвавшийся Куцым замялся, словно бы подбирая нужные слова. – Денежку давай сразу. Так сказать, на переправе рассчитаемся. Положено, не я это придумал, устав, сам понимаешь, такие дела.

Ардус кивнул. Достал нужную сумму, отдал почтальону. Тот дрожащими руками принял плату, не сдерживая эмоций, радостно запел:

– Табачок ты мой чудесный, будет день прелестный! Будет день прелестный! Табачок чудесный!

Потом, вспомнив что работа еще не выполнена, махнул рукой парню, мол, садись, и продолжил загружать повозку.

Но прошло времени, за которое порядочная женщина сможет связать не одну пару носок, а Куцый все и не думал отправляться в путь. Без умолку болтая, перескакивая с одной темы на другую, он постоянно на что-то отвлекался и снаряжал повозку крайне медленно. Не выдержав нудной болтовни спутника, Ардус начал деликатно подгонять его, потом и вовсе принялся помогать почтальону.

– Казалось бы, кто тут грамоте обучен, в глуши такой? – не унимался Бальтир, скрепляя сумки между собой пеньковой веревкой. – А видишь, мешок целый писем сообразился. Видать, не все еще потеряно, ага. Не такие уж мы и дураки получается. Я ведь правильно говорю? Правильно. А, кстати, знал ли ты, что в Заррии самый лучший табачок продается? Вот знай. А еще…

Выдвинулись в путь не скоро, когда солнце уже светило высоко над головой. Погоняя лениво идущую и спотыкающуюся кобылу, Куцый вновь принялся рассуждать о разных вещах, значения которых порой и вовсе не знал.

Пройдя главную улицу, свернули в проулок, проехали несколько прижавшихся друг к другу ветхих домов. Едва не перевернувшись, скатились с косогора, повстречав навстречу вусмерть пьяного пастуха. Он мычал, пытался что-то показать, грозил кулаком, но не смог даже подняться с колен. Пейзаж стал быстро редеть, последние строения, уже давно брошенные, исчезли за деревьями, сменяя вид на еще более унылый, обреченный. Поднимая до неба клубы едкой пыли, повозка миновала границы поселения, въезжая в пустынные земли.

Ардус благодарно осенил себя святым знамением, облегченно вздохнул, вдруг почувствовав радость что покидает этот богом забытый городишко, в котором пришлось ему провести всего лишь одну ночь. Знал бы что тут будет его ждать, навязался бы с ходоками лишнюю сотню лиг пройти. Сделал крюк, но добрался бы в душевном спокойствии.

«Это было испытание», – внезапно словно бы из ниоткуда пришла в голову мысль. «Испытание веры».

Ардус оглянулся, внимательно всмотрелся в плывшие мимо однообразные пейзажи. «Всё, что ни случается с нами – испытание нашей силы. Силы преданности и веры», – вспомнил он начальные слова из Третьего Завета.

«Пусть будет так», – согласился сам с собой парень, откинулся на тюк и, рассматривая кристально голубое небо, вдруг почувствовал, что проваливается в его глубину, не в силах что-либо поделать с собой. Прошлую ночь выспаться на каменном матрасе не удалось и теперь сон медленно подступал к глазам. Парень начал зевать и клевать носом.

– А ты сам откуда будешь? – нарушил тишину Куцый, ловко правя повозкой меж камней и ухабов.

– Лугад, – лениво ответил Ардус.

– Ого! – присвистнул почтальон. – Дык это же почти у самого Чернокрая будет!

– Так и есть, – кивнул головой парень, вновь зевая. – Но ничего в этом нет такого жуткого. Обычный городишко. Придумали просто всяких слухов про него.

– Ну не знаю, – покачал головой Куцый, забивая трубку. – Может и придумали, а может и… Не мне решать. Но много чего толкуют, все больше плохого. Не даром же те места Чернокраем кличут.

– Так зовут, потому что там кругом угольные шахты. Все дома в пыли угольной. Вот и назвали так. Не более.

Куцый долго раскуривал трубку, пыхтя и сплевывая табак, наконец, когда из чаши занялся сизый густой дым, как следует затянулся и с довольным видом выпустил клубы дыма.

– Не мне судить, но я вот думаю, что коль назвали Чернокраем места те, то не просто так. Народ ведь истину подмечает.

Почтальон пыхтел трубкой, жевал нижнюю губу, все не решаясь спросить мучивший его вопрос. Ардус тоже молчал, наслаждаясь столь редкой для такой компании болтливого человека тишиной, и не спешил давать новый повод для очередного потока болтовни.

Но умиротворение длилось не долго.

– А что, и в правду говорят, что у вас на угольных шахтах мертвецы, ожившие работают? – спросил старик, подгоняя лошаденку. – Будто бы их местные некроманты оживляют и используют?

Ардус улыбнулся.

– Нет, не правда. Нет у нас никаких некромантов, сказки все это. И мертвецов оживших тоже не имеется. А на шахтах заключенные трудятся. Каторжники. Убийцы да насильники всех мастей. И правильно, туда им и место!

– Видать, брешут про мертвецов-то, – задумчиво с какой-то тоской сказал Куцый, глядя вдаль.

– Брешут, – махнул головой парень, выискивая в своем заплечном рюкзаке чего-нибудь перекусить.

Нашел краюху хлеба, повертел в руках, колеблясь. Спрятал обратно. Терпимо еще, чтобы последние запасы подъедать. А до ближайшего поселка кто знает сколько еще пути? Куцый все как-то уклончиво отвечает и тему переводит.

– Я давно, еще по молодости, – улыбаясь, продолжил почтальон. – До того, как почту подвязался тут доставлять, уголь этот самый возил. Но только не с самой шахты. Туда никого не пускали из посторонних, тем более с других земель. Вывозили лиг за двадцать, к самой границе, ссыпали горами огромными на просеках, да оттуда уже и мы и волокли. Дадут тебе накладную грамоту на полную телегу, вот и везешь себе, едва оси не ломаешь. Разное бывало. Уж и руки человеческие в угле этом находили, и прочие конечности. А пальцы практические в каждом обозе имелись. Жуть! Видать оттуда и пошла эта байка. А иначе как такое могло там оказаться?

Ардус, хоть и не доводилось ему ни разу быть в самих шахтах, часто слышал от взрослых истории о том, каким нелегким трудом добывалось горючее. Бывали истории и совсем уж жуткого толка.

– Телегами отрывает, – пояснил парень. – И рубилами.

– Телегами?! – не смог скрыть удивления Куцый. – Как это так? Это же под землей они роют, как туда телега то пролезает?

– Так и пролезает. По её размерам и роют шахты. Когда рабочие вниз спускаются, то на них порожних едут, а обратно, когда обозы полные угля, уже пешком топают, возле. Проходы маленькие, телеги груженные, тяжелые, вот и задевает людей, и подминают под себя.

– Во дела! – присвистнул Куцый. – А ты откуда знаешь?

– Отец работает там, – нехотя ответил парень. – Надзирателем. Далеко еще ехать? – стараясь сменить тему, спросил он. – Перекусить бы не мешало.

– Не мешало бы, это точно, – охотно кивнул старик. – Я вот табачком это дело, хорошо голод притупляет, а все равно пустота в животе уже ощущается. Да только долго еще ехать. Считай кладбище еще даже не проехали.