Все было просто. Но заполучить данные жетоны было сложно. Школьники ведь хотели видеть симпатичных студентов, красочное шоу и интересные экспонаты. Ничем таким факультет экономики не блистал.

Большая часть присутствующих была сосредоточена около юристов и журналистов. Там организовалась настоящая пробка из ребят, которые наступали друг другу на ноги, кричали, спорили. Девушки, практически высунув языки, по которым стекали слюнки, смотрели на спортсменов с юридического факультета.

Лидочка психовала. Еще б немного и она стала рвать на себе волосы. Ее гениальный план про системы организма не приносил никаких плодов. Даже больше, он совершенно не работал. Мармеладова нарезала круги вокруг столов, гневно шипя и крича на Сашу Мишину. А та, заикаясь и чуть не плача, старалась успокоить подругу.

Пашка Бойкевич сидел в углу. Сегодня, как он сам убеждал каждого, на нем был его парадный спортивный костюм, который приносил удачу. Он копался в телефоне, изредка поднимая голову, чтобы посмотреть на взбешенную Мармеладову.

Маша и Игорек ушли на разведку. Их не было уже больше двадцати минут. Хотя помещение и было большим, Мурашов прекрасно видел, что ребята спрятались за колоннами, там стоял диван. Никто не хотел попадаться на глаза Лиде.

Один Влад не прятался, не скрывался. Он расположился на стуле, дожидаясь своего звездного часа. У него был план. Немного странный, немного шокирующий, но отличный план, который принесет победу факультету.

– Ты перестанешь мельтешить перед глазами, – Мурашов обратился к Мармеладовой, – меня уже начинает тошнить.

Лида промолчала. Ей не было дела до чьих-то желаний. Мурашов поднялся со стула, отряхнул брюки.

– Пойду, пройдусь, посмотрю на конкурентов, – заявил Влад и двинулся вглубь помещения.

Было довольно душно. Плотная ткань футболки обтягивала тело, отчего становилось трудно дышать.

Стенды факультетов располагались по одной линии. Они были одинаковых размеров, цветов, формы. Никто бы не смог упрекнуть руководство в предвзятом отношении к какому-нибудь факультету. У всех были равные возможности.

Исторический факультет нарядился в доспехи, кольчуги и в рубахи. Они где-то раздобыли копья, сабли, мечи, щиты. Справа от их стенда девушки показывали небольшой группе школьников, как правильно обрабатывать чаши после раскопок. Ребятам нравилось это, азарт горел в их глазах.

По фрескам, глиняным изделиям, бумажным, объемным фигурам, что занимали весь стол – было понятно, что это факультет архитектуры и дизайна. Владу всегда нравились эти ребята. Они были творческими натурами, активными студентами, которые никогда не отчаивались. Они делали то, что им нравится, стремились к своей цели. Было в них что-то родное для Мурашова. Наверное, он бы с удовольствием учился с ними.

Влад обошел выставочный зал по кругу и вернулся обратно к своему факультету. Лидочка уже сидела на диване и горько плакала. Влад поймал себя на мысли, что хорошо Лидочка не наносит макияж, а то сейчас у нее бы на одну проблему стало больше.

Мишина кружилась вокруг Мармеладовой, как юла. Пыталась приобнять, успокоить. Но та ни в какую не соглашалась. Она была на гране срыва.

Наблюдая данную картину, Мурашов осознал одну важную вещь – он ужасно хотел есть. Наверное, чужое горе (хотя Лидочка убивалась по пустяку) вызывало в нем чувство лютого голода.

Столовая располагалась на первом этаже. Она была довольно просторная, светлая и красивая. Владу нравилось там. Вкусная еда, удобная мебель, вежливые и добрые повара – он мог бы там сидеть вечно.

Очередь была огромной. Мурашов взял поднос и, не спеша, стал выбирать различные аппетитные угощения.

Минут пять он потратил на сбор своего подноса. Но очередь все равно не двигалась. Где-то образовался затор. Влад оставил поднос на стойке и двинулся к кассе.

– Как у вас не работает аппарат для безналичной оплаты, – девушка чуть не плакала. – Я не знала. У меня только карта. Налички нет.

– Простите, но он отказался работать буквально пару минут назад.

– И что же мне делать? – задала сама себе вопрос девушка.

– Даша, прости, но у меня тоже нет наличных, – блондинка пожала плечами и отправилась к свободному столику.

«Хороша подруга», – подумал Мурашов.

– Ирина Николаевна, а сколько нужно заплатить, – Мурашов обратился к кассирше. Он знал эту женщину, да и она его тоже. Влада любили многие.

– Пятьсот рублей, – ответила женщина и поправила колпачок на голове.

Мурашов достал из кошелька яркую бумажку и протянул кассирше.

– Возьмите, а то вон какая очередь собралась.

Девушка, что попала в беду, удивилась. Ее глаза расширились до небывалых размеров.

– Спасибо, – прошептала она. Затем схватив поднос, отправилась к блондинке, которая доедала свой обед.

Влад ненадолго задержался в столовой. Было некогда, время поджимало. Нужно было успеть вырвать победу из цепких рук других факультетов.

Когда Мурашов вернулся обратно в выставочный зал, то Мармеладова уже лежала на диване и громко стонала. Около нее на корточках сидела Мишина, Павлик и Игорек.

Мурашов понял, что пришло его время. Взять один из плакатов, который он рисовал ночью, парень запрыгнул на стол.

Лидочка тут же вскочила с дивана.

– Ты что творишь? – закричала она. – Совсем с ума сошел!

– Успокойся! – Мурашов говорил уверенно. – Сейчас мы начнем побеждать!

Лидочка смотрела на него, как на сумасшедшего. Девушка не понимала, что делает Мурашов, но знала одно – хуже уже не будет.

– Внимание! – закричал на весь зал Влад. – Сейчас будет шоу, которого вам никто бы не показал в стенах этого здания. Знаете, какой факультет самый лучший?

Присутствующие повернулись на голос. Мурашов явно заинтересовал их. Небольшая группа двинулась в его сторону.

– Знаете, чем отличаются студенты экономического факультета от других студентов?

– Нет, – в один голос закричали школьники.

Влад усмехнулся. У него была заразительная улыбка. Такая солнечная, хищная, пленяющая.

– Тем, что мы умны, всегда будем при деньгах и чертовки красивы!

На этих словах Мурашов стянул с себя футболку. Толпа взревела, засмеялась, загоготала. Влад раскрыл плакат, где большими буквами было написано: «Мама, не хочу жениться, а хочу пойти на экономиста».

Мурашов устроил зажигательные танцы на столе. Толпа школьников с жетончиками в руках двинулась к Мурашову. Они опускали клочки бумаги в урну для голосования, делали фотки, танцевали рядом.

Весь зал был охвачен бешеной энергетикой. Все перемешалось.

Лидочка, поняв, что победа в ее руках, от радости запрыгнула на стол к Мурашову и принялась отплясывать. Все смеялись.

Влад еще утром понял, что день обещает быть тяжелым.

Лифт, как и обычно, не работал. В этом старом доме, в прочем, ни черта не работало. Все сыпалось, билось, крошилось, словно каждый день было землетрясение. То упадет кусок штукатурки прямо на голову, но заденешь ботинком гвоздь, что выпирает из старых досок. Про ремонт здесь в последние сто лет, наверное, и не слышали. Да и кому он тут то нужен. Живут в основном одни пенсионеры. Поэтому пускай все рушится к чертовой бабушке!

Ноги жутко гудели. Еще бы! Столько времени провести, бегая от одного стенда к другому, отвечая на вопросы и весело улыбаясь, когда хотелось просто плюнуть на всех, послать куда подальше и поехать домой. Но нельзя! В этом мире вообще много чего стало нельзя!

Даша тяжело вздохнула. Перспектива подниматься на седьмой этаж своими ногами – вгоняла в тоску. Она была готова заночевать около лифта, но когда бы на утро все сказали, что девчушка напилась до потери сознания. А слухи расходятся очень быстро.

Делать было нечего, пришлось топать. Каждая пройденная ступенька отдавалась дикой болью в мышцах. Сил не было. Казалось, что к ногам привязали гири.

Наконец-то, путь был осилен, пройдет. Даша расстегнула молнию на рюкзачке, достала ключи со смешной пчелкой в виде брелока. Это был подарок на память от маленькой рыжеволосой девочки с кошачьими глазами. Пчелку Дашка получила на прощанье, как символ лучшей подруги. Этим летом, прежде чем улететь в Россию, девушка подрабатывала частной нянечкой у одной семьи. Вот там она и познакомилась с девочкой по имени Малика. Ее родители были банковскими работниками. Времени на ребенка не было совсем. А нянька, которая служила до Даши, была вынуждена уехать на два месяца. У нее заболела мать.