Но для Мурашова принцип лестницы заключался в другом. Лестницы ввели наверх, но какой кайф, когда ты достигаешь определенной цели и до успеха остается каких-то несколько сантиметров, а ты намеренно спрыгиваешь вниз. Смысла – ноль, но самоуважения – море.

Телефон завибрировал в кармане. Очередное оповещение, напоминалка. Влад всегда записывал их, чтобы не забыть что-то очень важное.

На этот раз текст оповещения гласил.

«Через три дня выставка».

Как же он мог про нее совсем забыть.

Выставку организуют раз в год в университете с целью привлечения абитуриентов. Обычно, в этот день к ним стекаются выпускники со всех школ города и области. Они ходят с испуганными лицами, таращатся на вывески, бегают между рядами.

Влад не любил эту процедуру. Не любил сидеть и улыбаться всем, кивать и отвечать на глупые вопросы, которые никак не могли правильно сформулировать будущие студенты.

Мурашов был участником данной выставки. Входил в состав команды своего факультета. И уже не раз просил исключить себя от туда, но ему говорили, что замены нет, и просто разводили руками.

Он много раз высказывал свое недовольствие Лидочке, которая возглавлена их команду. Щуплая девушка с двумя косичками и веснушками на лице постоянно кивала в ответ, но при этом молчала. Владу порой казалось, что она просто не умеет разговаривать. Но Лидочка просто не хотела спорить с Мурашовым. Ведь прекрасно знала, что это закончится тупиком.

Но Мурашову было все равно. И на Лидочку, и на выставку, и на факультет. Ему было плевать на все, что он не любил, что приводило его в бешенство и делало настроение паршивым.

Он был своего роду эгоистом. Таким невоспитанным, крайне вспыльчивым и немного бунтующим парнишкой.

Родителей Мурашова знали многие в университете. Еще бы, ведь они люди обеспеченные, со своим бизнесом, со своими тараканами и проблемами. Но Мурашовы-старшие были авторитетами для многих. Их уважали, их любили, ими восхищались. Что еще больше бесило Влада. Быть чужой тенью крайне обидно, особенно если эта тень твоя семья.

У Владислава была младшая сестра. Та, как раз училась в одиннадцатом классе, и скоро будет поступать в университет. Она мечтает танцевать, быть хореографов. Но Влад был уверен, что она станет финансистом. Хоть к гадалке не ходи!

Коридор резко повернул налево. Поток людей почти истек. К лучшему, к черту всех!

Дверь в аудиторию была открыта. Пожилая дама с ярко-рыжими волосами, от этого цвета Влада постоянно тошнило, восседала за преподавательским столом. Она не заметила, как вошел Мурашов. Ей было слишком интересно разглядывать глянцевый журнал, узнать свежие сплетни и тайны звезд шоу-бизнеса.

Отвращение к этой особе подкатывало к горлу, Мурашов еле удержался, чтобы не плюнуть в нее.

Он прошел к своему месту – крайний ряд, последняя парта. Парень всегда выбирает эти места. Здесь было легче не замечать глупые улыбочки и не злиться на бессмысленные разговоры преподавателя.

Влад был натурой противной. Ужасной, можно даже сказать. Характер – сплошное недовольствие. Он любил говорить людям правду в глаза. Обожал, когда все идет четко по плану, а за любые отклонения от траектории движения, мог надавать некрасивых вещей.

Телефон снова завибрировал. На этот раз пришло сообщение в общий чат группы, которая готовит выставку. Лидочка писала, что ждет всех с нетерпением сегодня на собрании. Влад мысленно послал ее ко всем чертям, терпеть не мог сидеть в кругу людей, которые не значили для него ровным счетом ничего.

Рядом с Мурашовым за парту, раскидываю вещи по всему столу, присел юноша. Густые, черные волосы, словно смоль. Карие глаза и чуть поддернутая верхняя губа.

Иля, или Михаил Иляшин, был, наверное, самым близким другом Влада. Они сдружились еще во время поступления на ненавистный для обоих факультет мировой экономики и бизнеса. Вместе прошли через трудности сессии, вместе веселились, гуляли и поддерживали друг друга.

Миша был славным парнишкой из неполной семьи. Так уж случилось, что его мама осталась вдовой, когда маленькому сынишке исполнилось четыре годика. Отец Миши был военным летчиком. На очередной технической операции он погиб. Миша мало говорит об этой утрате, да и Влад особо не настаивал. Он понимает, что это безумно больно.

От Миши пахло ванилью и сладостью. От чего Мурашова немного передернуло. Воспоминания ужалили со всей силы. Иляшин поправил кожаный браслет на руке и обратился к Мурашову.

– Опять Нина Борисовна будет нам заливать про то, что все опыты можно посмотреть на ее страничке в «Одноклассниках»,– Миша засмеялся.

– Ага, или рассказывать, как она посетила супермаркет и удивлена нынешними ценами на продукты, – Влад улыбнулся.

Он не понимал, зачем на факультете бизнеса и экономики нужен такой предмет, как химия. Он не раз задавался этим вопросом на занятиях, но преподаватель отмахивался и лепетал что-то невразумительное.

Нина Борисовна всегда вставала в боевую стойку, как овчарка, которая готовится к прыжку. Ее морщинистая шея становилась похожа на складки шарпея.

– Мурашов, – обращалась она к Владу, когда тот в свою очередь снова возмущался по поводу ненужности ее предмета на их факультете, – химия – это основа жизни, как ты не поймешь. Без нее не будет ничего. Ни продуктов питания, ни окружающей среды, ни человечества. Все на этой планете обязаны знать мой предмет. Хотя бы для общего развития.

Честное слово, женщина с таким рвением и артикуляцией пыталась доказать Владу, что химия – основа жизни, что иногда походила на Адольфа Гитлера. Этот бешеный огонь в глазах, рваная речь и усики над верхней губой – делали ее точной копией известного диктатора.

Мурашову даже иногда ставилось боязно. Но он не отходил он своего. Его было трудно столкнуть или переубедить. Даже, скорее всего, перед смертью он будет верен своим принципам и мыслям. Ведь мы – это то, что мы делаем и то, что мы думаем.

Телефон снова завибрировал. Очередное сообщение от Лидочки в общий чат.

«Собираемся сегодня в зале письма и мышления. Всех с нетерпением жду!»

Влада передернуло. Он не хотел идти туда. Смотреть на Лидочку, которая маниакально намерена победить, ломая любые преграды, буквально, руками.

– Что-то ты не в настроение, – обратился Иля к другу, – словно по тебе проехался танк. Ты и обычно не светишься, а сейчас просто чернее тучи.

– Да, совсем забыл про глупую выставку для будущих студентов. А она уже через три дня. А Лида написывает всем, ждет с нетерпением, – на этих словах парень скорчил гримасу, словно съел целый лимон сразу.

– Паршиво, – вздохнул Миша. – Она ведь, как банный лист, не отстанет, пока все соки не выжмет.

– И не говори. Самое смешное, что она верит, в свою победу над другими факультетами. Куда нам тягаться с тем же филологическим, или, даже, с юристами. Около них всегда очередь. А финансы – это же так скучно.

– Куда лучше мести дворы, чем сидеть на скучной химии и смотреть, как Нина Борисовна мелькает в глазах цветами радуги, – Миша засмеялся.

Мурашов осознал, что сегодняшний день не предвещает ничего хорошего.

***

Центр письма и мышления располагался на четвертом этаже учебного корпуса. Лифт, как и обычно, был заполнен под завязку. Да и ехать в одной кабинке с неизвестными людьми Владу особо не хотелось.

Он поднимался ступенька за ступенькой, так медленно, что казалось, улитка обгонит его в два счета. Парень просто не хотел видеть сумасшедшие глаза Лиды, потухшие и усталые взгляды других ребят, которые, как и он, являются жертвой обстоятельств.

Поднялся на нужный этаж, завернул за угол. Холл был пуст. Двери центра были распахнуты. Лидочка заметив Мурашова, стала энергично трясти рукой и улыбаться, отчего Влада чуть не стошнило на новый ковралин.

Стулья располагались полукругом. Лидочка восседала в центре. Выглядела она, как и обычно: серо и безлико. Натянула на нос круглые очки, а ведь со зрением у нее все было в порядке. Наверное, хочет показать, кто тут главный, кого надо слушаться.