Метнулась в сторону белая лиса с несколькими хвостами, перебежала хрупкая девочка в мешковатой толстовке и узких джинсах. Прогремело пять выстрелов сзади меня. В этот же миг Кикуко передо мной сбила пинком под зад плотного мужчину с ног. Упала ему на спину, заломив до мерзкого хруста его руку с оружием. Бандит завопил от боли, она, вырвав оружие из его ослабевших пальцев, голову ему прострелила. Он дернулся и затих. Девочка невозмутимо поднялась. Не увидела, просто с чего-то отшатнулась влево — и у самого ее виска пролетела пуля, блеснувшая в свете фонаря.
Я опомниться не успела, как на улице осталось только несколько трупов, мужчина и девочка в крови. Ну, я еще, ужасно напуганная. Нет, поднялся со стоном Тэцу с лицом в крови. Кажется, ему сломали нос. Парень испуганно вскочил, оглянулся. Но увидев Кикуко с пистолетом, мрачно оглядывающуюся, устало улыбнулся. Кому-то с друзьями повезло намного меньше моего.
— Убирайтесь из моего города! — потребовал Синдзиро, подняв руку с пистолетом, пальцы его уже стали обычными, хотя чужая кровь продолжала стекать с руки.
— Да больно нам сдался ваш город! — пробурчала девочка-якудза, перевела пистолет на меня, заставив замереть. — Если ты хоть слово кому-то бряцнешь…
В следующий миг опять метнулась семихвостая лиса. В другой Кикуко отшатнулась, вскрикнув: на левой щеке у нее прошло четыре глубоких полосы, а по правой — одна. Кровь капала ей на грудь. Но она не испугалась, а решительно отступила, снова поднимая пистолет. Теперь уже направляя на него.
— Это было последнее предупреждение! — сказал сквозь зубы Синдзиро.
— Ну… ну я тогда ей просто дам по морде? — нахмурилась девочка-якудза.
— Сгинь! — рявкнуло чудовище так, что она отшатнулась. — Ненавижу жестоких детей!
— Мы это… мы уже уходим! — промямлил Тэцу, кинулся к подруге, но за попытку ухватить ее под локоть получил дуло в живот.
Хотя она так и не выстрелила. Даже не положила указательный палец на курок. Видимо, этот очкарик был избранным. Единственным другом, которого она принимала и берегла. Если слова «берегла» и «Кикуко» сочетаются.
— Но этот поддонок убил моего отца! Всех моих! — проорала с ненавистью девочка, лицо ее исказилось.
Даже не знаю, кто сейчас был страшнее: оборотень или девочка из людей, опять поднявшая пистолет?
— Мне насрать! — огрызнулся Синдзиро, обнажая зубы.
То есть, два ряда острых клыков. Это заставило ее вздрогнуть, но испугалась Кикуко только на миг.
— Еще попадешься мне или ему — я на тебя собак натравлю!
Синдзиро молча поднял пистолет.
Очкарик оттолкнул подругу, закрывая собой.
Брызнула кровь.
— Н-е-е-ет! — отчаянно закричала вдруг девочка-якудза. — Только не ты! Тэцу!!!
— Да жив я, жив! — прохрипел тот, прикрывая простреленное плечо.
Пуля, кажется, прошла близко у кости.
— Сгинь! — прошипел оборотень.
— Но что станет с нею? — внезапно поинтересовался Тэцу.
Он… не боится ему перечить, ради меня? Которая ему вообще никто?!
— Выкину в другой район, если поклянется молчать, — неохотно пообещал Синдзиро. — А вам б свалить, покуда не доехала полиция. Наверняка ее кто-то уже вызвал.
— Я позже справки наведу — и если узнаю, что эта девочка умерла, то сам натравлю на тебя собак! — решительно выдохнул Тэцу.
— Эй, а я?! — возмутилась Кикуко.
— Если б не эта девочка, он б не стал нападать на твоих врагов, — невозмутимо сказал парень.
И, доверчиво повернувшись к чудовищу спиной, быстро пошел прочь. Недоверчивая подруга еще с минуту смотрела на нас, до того, как вдалеке послышался вой сирен. Только тогда побежала за своим.
Синдзиро рукою окровавленной в воздухе провел — и сгустился вокруг туман. Когтистая лапа меня вдруг схватила за плечо, потащила куда-то. Мы полетели куда-то, меня мотало туда-сюда…
Внезапно в пустом сквере огромная лисица остановилась и сбросила меня со спины. То есть, лис.
— Если будешь много болтать о нас, то наша служба безопасности придет за тобой, — холодно сказал распрямляющийся Синдзиро.
И спокойно пошел прочь. Только что убил столько людей и спокойно ушел!
Но на нем сегодня не было бинтов. Хотя недавно два раза в реанимации был. Зажило! Я так рада, что он живой! И… и не смотря на все, я была рада снова увидеть его. Те якудза были страшные, страшно было увидеть людей, так спокойно убивающих друг друга, но… но увидела его — и внутри как-то потеплело. И… и он опять меня защитил.
Я робко пошла за ним. Не зная, что ему сказать. Не понимая, что в таких случаях надо говорить. Мне просто не хотелось, чтобы он снова уходил. А он почему-то в этот раз не спешил уходить.
Внезапно молодой мужчина остановился. Резко развернулся. Холодно блеснули желтые глаза. Нет, уже обычные.
— Зачем ты идешь за мной? — мрачно спросил он, пристально смотря мне в глаза, — Рескэ же тебе сказал, что я чудовище!
Тихо сказала:
— Но ты спас мне жизнь. Мне и моему лицу.
— Допустим, ты меня уже поблагодарила.
Миг — и белый семихвостый лис напружинился и перемахнул через ближайший двухэтажный дом. Я побежала туда. Ноги плохо слушались меня. Споткнулась. Упала. Разумеется, невозможно догнать того, кто так стремится уйти. Тем более, человеку никогда не догнать чудовище. Хотя я не считала его совсем уж страшным: он пощадил меня и Кикуко, узнавших его секрет. Он даже пощадил защитника Кикуко.
И я устало побрела прочь.
Далеко-далеко завыли сирены. Голосов людей отсюда не было слышно.
Снова звонил Рескэ. Снова я не приняла его вызов. Он был прав. Он, откуда-то узнав, пытался защитить меня. Но я слишком устала от всего. Тем более, после той увиденной бойни я слишком сильно устала.
Дома снова не было никого. Пустая и холодная весенняя ночь. Жутко пустые комнаты, заливаемые каким-то нереальным и жутким светом полной луны. Лунный свет выхватывал из мрака очертания мебели и предметов, но это делало родной дом только хуже. Он теперь напоминал дикую пещеру в каком-то подземелье, где неясно кто прячется за ближайшим углом.
Папа еще с работы не пришел. Мама так и не вернулась.
Я включила свет в коридоре, захлопнула дверь. Кажется, больше можно не ждать никого. Я теперь осталась одна. Папа же в такое время обычно уже возвращался. Кроме пятницы, когда они с коллегами напивались в баре. Но сегодня была не пятница. Значит, он просто ушел. Они все ушли. Так просто оставили меня.
Оставив дверь в коридор открытой, так и не дотянувшись до выключателя — сил уже не осталось, да и не изменит эта капля света уже в моей жизни ничего — я дошла до своей кровати и рухнула на нее ничком. Вспоминались лица убитых, кровь, вытекающая на тротуар, тела, которые дергались, рука, вырывающая сердце. Нос ил сдвинуться уже не было. Осталось только упасть в плен чудовищ, которые роились в моей голове. Мысли сбивались и путались. Ураган чувств и невысказанных эмоций сменился пугающей пустотой. Да и все равно я не смогу никому рассказать ничего. Как я глупо влюбилась. Как он просто ушел. Почему…
Голова гудела и кружилась. От вони меня начало тошнить.
Вонь… откуда? Кажется, нестерпимо пахнет синтетикой. Или чем-то горелым. Дом подожгли?! Те якудза меня выследили?!
Выскочила в коридор. Пробежала на кухню.
Мрак и пустота. Пожара нет.
Робко подкралась к окну, выглянула на улицу из-за занавески. Пустота и темнота между пятен фонарей.
На улице никого. Даже редких путников нет. Кажется, всех напугала перестрелка.
Я обессилено опустилась на пол у окна. Подняв взгляд, измученно посмотрела на круглую луну. Полная луна всегда такая красивая…
Но эта вонь вокруг меня не выносима! Нос б заткнуть!
Мелькнуло что-то пушистое сбоку.
Напугано вскочила.
Никого.
Ужасно гудит голова. Просто раскалывается. Хоть прямо тут ложись на пол.
Но папа испугается, если найдет меня на полу. Если папа вообще вернется. Но так хотелось верить хоть во что-то устойчивое!
Пропищал мобильник, забытый в комнате. На полу, похоже, Когда он успел выпасть. Но вдруг папа вспомнил обо мне? Никогда я так не желала, чтобы он снова напивался в баре с коллегами! Ведь если он напивается там, значит, он ночью опять захочет вернуться домой!
