Мы сжались невольно, подумав, что сейчас на нас упадут, но он как-то ловко вскочил и их поймал, снова стал жонглировать.

— Голова не все разглядит. Но все видит и замечает душа. Беда только в том, что люди эту душу отвыкли слышать.

— Рю-сан, вы снова загадками говорите?! — взвыла медсестра, хватаясь за голову.

— Обожаю загадки, — он усмехнулся, но жонглировать не перестал.

— Интересно, каково жить монахам, сатори достигшим? — внезапно спросила она. — И все четко видеть?..

— Все четко видеть сложно, — мужчина погрустнел. — Правда, я не каждому желаю такой судьбы. Тем более, что… сколько я ни наблюдаю за всеми вами… люди сами творят свою судьбу. Или пытаются.

— Словно вы и не человек, — улыбнулась Каори.

Он выронил все бумажные шары.

Нет, наклонился и почти у пола самого подобрал. Выпрямился, улыбнулся.

— Нет значения, человек я или нет, — серьезно сказал Мидзугава-сан. — Эта деталь, как и многие другие, не имеет особого значения в твоей истории. Люди много цепляются за лишние детали — вот в чем их беда.

— А какие основные? — девушка распахнула глаза.

— А главные… — врач хитро улыбнулся, паузу выдержал, заставив нас всех изумленно замереть и прислушиваться. — А главные детали… у каждого свои.

Подхватил все бумажные шары в кучу, прижал к груди. Сел между нас.

— Хотите, я вам историю про одного художника расскажу?

— Это зачем? — нахмурилась я.

Папа мой великолепно умел рассказывать истории. Я любила его слушать. И не слишком-то и хотела слушать кого-то иного. Врач этот мне как-то не нравился. Почему-то. Внезапно не понравился. Но я не могла даже самой себе объяснить, почему. Бимбо-сан тоже рассказал мне как-то раз историю, грустную, но его я с интересом слушала.

— Про художника? — радостно привстал на цыпочки Мамору-кун. — Расскажите!

— А к брату не хочешь сходить? — ущипнула я его за рукав.

— А что его брат? — прищурился врач.

— А брату его убили мечту! — вздохнула. — Он из-за нескольких подлецов не сможет на матче выступить.

— Он выступит, — уверенно сказал Мидзугава-сан. — Против них. Но не сейчас.

— Вы не можете сказать наверняка, — брат футболиста нахмурился, сжал кулаки. — Неясно, сможет ли он поправиться? И сможет ли поправиться настолько, чтоб не только снова ходить, но и заново играть? Может, он сегодня навсегда лишился любимого дела.

— Сложно лишиться любимого дела, — серьезно заметил Рю-сан.

Мужчина и мальчик долго и как-то странно смотрели в глаза друг другу. Этот врач странный какой-то был. Хотя и как папа. Иногда. Папа иногда тоже серьезно начинал о жизни рассуждать при других, словно сам тысячу жизней увидел.

— Победы делают нас сильнее. Есть тропы, которых не избежать.

— Наша жизнь уже предрешена? — нахмурилась Каори.

— Не думаю. Есть тропы, которые уже есть. И есть тропы, которых еще нет.

— Вам бы книги писать. Эссэ. Как Кэнко Хоси.

— Об этом я не думал, — усмехнулся врач. — Нет, я просто… я иногда люблю много болтать или рассказывать истории.

— И вы обещали историю про какого-то художника рассказать, — напомнил Мамору-кун.

— Да, пожалуй, — мужчина как-то странно взглянул на него.

Нет, теперь он внимательно смотрел на меня. Словно на что-то намекал. Но ему не на что было мне намекать. Мы были знакомы всего ничего. Только этот день. Разве человек, которого я встретила только сегодня, может многое знать обо мне? Такого не бывает!

Мидзугава-сан усмехнулся. Отвернулся от меня. Задумчиво поворошил смятые шары бумажные на своих коленях.

— Хорошо, — сказал. — Я расскажу вам историю про зеленого кота.

— Зеленого кота?! — дернулся Мамору. Даже привстал.

— Да, я расскажу вам историю про зеленого кота, — улыбнулся врач, поднял один шар из смятого листа, на мохнатый зеленый бок посмотрел.

— Так вы видели! — возмутился мальчик. — Вы подсматривали! А еще прикинулись, будто из вежливости не будете смотреть, если я не разрешу!

— Я не знаю, то ли я увидел, что хотел, — мужчина прищурился, разглядывая смятый бумажный бок. — И не знаю, то ли я увидел, что ты сказать хотел.

— Хватит уже ваших загадок! — и мальчик уже не выдержал его туманных речей. — Расскажите просто историю, если хотите нас поддержать!

— Но если я не хочу вас поддерживать? — мужчина насмешливо вскинул брови.

— Тогда зачем вам рассказывать? — вытаращился юный художник на него.

То есть, сын художника. Хотя, может, он тоже хочет пойти по стопам отца?

— Мало ли чего, — усмехнулся Рю-сан. — В этом мире есть множество причин, чтобы рассказывать истории.

На меня внимательно посмотрел. Словно было что-то, о чем мы знали только вдвоем.

Я не знала, что за историю он нам рассказать хочет, но почему-то подумала, что с ней все будет совсем не просто. Хотя я так и не поняла, зачем? Зачем он сказал, что вовсе не хотел рассказывать нам историю? И зачем он тогда собрался нам ее рассказать? И почему именно нам? Нам-то вообще зачем? Тем более, если он не хотел нам что-то рассказывать? У-у-у, он совсем меня запутал!

— Значит, «Зеленый кот»… — врач задумчиво крутанул на руке бумажный шар.

Кажется, он совсем не боялся выглядеть странным. Делал, что хотел. Но, хотя бы вне операционного времени. А за знания, опыт и ловкие руки его тут ценили и любили. Ладно, пусть тогда рассказывает. Все равно, что он будет рассказывать, лишь бы людей хорошо лечил.

Я возвращался домой, когда увидел того кота. Он сидел на грязном тротуаре, мокром после дождя, мимо проезжало множество машин, совсем рядом с ним, но этот кот не двигался. И по тротуару шло много людей, но почему-то совсем никто не замечал это животное со странной шерстью. Зеленого кота!

Я остановился перед ним. И, кажется, в тот самый миг, когда я посмотрел на него, этот зеленый кот мне… улыбнулся?!

Я отвернулся и вздохнул.

«Кажется, я перетрудился»

Я не думал об этом коте слишком много. Я просто взял и пошел домой.

Дома все было как обычно. Сыновья опять серьезно ссорились. Даже не заметили, что я вернулся. А жена как раз готовила мою любимую еду, наполняя дом дивными запахами.

После ужина пошел смотреть телевизор. В новостях сообщили, что в двух странах закончились войны. В одной начался какой-то конфликт. Где-то начались выборы. Где-то после выборов вот-вот могла начаться революция из-за возмущения людей результатом.

Я рассеянно смотрел выпуск новостей, не думая ни о чем особенно. Кажется, эти новости регулярно передают. Разве что названия стран и народы меняются, а так — одно и то же. Время нынче беспокойное, но, кажется, так всегда было, что всегда были какие-то раздоры.

Подавив зевок, щелкнул пультом. Спать пошел.

Дети, похоже, тоже слышали вещание диктора через стену. И начали серьезно новости обсуждать:

— И почему только люди постоянно воюют? — проворчал младший сын.

— Да в мире полным-полно злых людей. Потому и воюют вечно. И ничего с этим не поделать, — ответил мой старший, Рю.

Мамору разозлился:

— Что значит ничего не поделать? Такая ужасная штука! Но, по-моему, люди на самом деле совсем другие. Они в душе куда более добрые, чем кажутся.

Наивный мой меньшой.

— Люди же могут испытывать много красивых чувств и совершать множество красивых дел!

— Если в людях так много хороших качеств, то почему же постоянно у них войны случаются?

— Не знаю, почему. Но, по-моему, все это как-то неправильно.

— Почему неправильно?

— Потому. Не знаю, почему, но… я так думаю.

Младший еще слишком юн, верит в какие-то странные вещи.

— Просто ты дурак, — не утерпел старший.

— Я не дурак! — тут же возмущенно вскричал младший.

Короче, братья опять поссорились. Рю, посмеиваясь, спросил:

— Если ты не дурак, то почему говоришь такие странные вещи?

— Почему ты постоянно обзываешь меня дураком?! — голос Мамору задрожал от возмущения. — Я просто хочу лучше понять людей. Если я что-то не понимаю, то задаю вопросы.