Наконец, однажды ночью представился случай захватить их врасплох спящими, и мы решили сделать нападение на сам поселок, но, — увы!» — простонал наш вожатый, рассказывая эту историю своего прошлого, — мы были разбиты в эту ночь окончательно. Большинство моих товарищей погибли во время боя. Некоторые, и я в том числе, избегли смерти, бросившись в темные воды озера…

— Куда за ними кинулись вдогонку победители, — подхватил Крак, с жаром перебив молодого чужеземца. — Ваш вожатый должен был и это открыть вам, — прибавил он с усмешкой торжества, — и только один из беглецов, схваченный под водой одним из наших, вышел из воды живым. Как он спасся, я не знаю, но у него были выколоты оба глаза!

— О вождь! Вы правы, — ответил молодой чужеземец, — такова была действительно судьба этого воина. По вашим словам я догадываюсь теперь, что я, одинокий, безоружный и бессильный, попал нежданно именно к тем самым людям, о которых он мне говорил. Вы принадлежите к тому племени, на которое он некогда так несправедливо напал. О вождь! — продолжал молодой человек твердым голосом и протягивая руки, — делайте со мной, что хотите, но пощадите эти невинные создания. Я ваш пленный, врага же вашего уж нет в живых. Слепой и слабый, он все же доблестно пал в борьбе с медведем, который захватил его во сне, пока мы ушли искать свежей воды. Я убил медведя, но воин умер. Он был храбрец и звали его «Безглазым». Я сын вождя, и меня зовут Ожо.

Крик изумления вырвался одновременно из трех уст.

— Ожо!.. — повторили вместе три голоса. — Ожо!..

— Да, Ожо; это незначительное имя, но я надеюсь прославить его.

— Это он!.. Это наш брат!.. — тихо промолвили Гель и Рюг, сжимая руки Крака и дрожа от радостного волнения.

— Я то же думаю, — пробормотал Крак, — и едва говорю от волнения, но, — прибавил он, верный своим неизменным привычкам осторожности, — воздержимся пока. Многие могут носить то же имя, и имя это, для нас столь дорогое, легко может принадлежать врагу. Имейте же терпение!

И он громко спросил, обращаясь к чужеземцу:

— А эти женщины, кто они?

— Эти женщины мои сестры, дочери вождя.

— Их зовут?

— Маб и Он.

Едва эти слова сорвались с уст незнакомца, как он почувствовал, что его с разных сторон обнимают какие-то сильные руки, а в ушах в то же время раздаются нежные слова, — целый поток нежных слов. За этим взрывом братских чувств последовали объяснения.

Не стоит описывать изумления Ожо, узнавшего своих братьев, — оно само собой понятно.

Что касается Маб и Он, то им казалось, что они видят во сне, будто маленький Крак превратился в такого прекрасного молодого воина.

Вырвавшись из ласковых объятий, Крак пошел к вождю, который прилег у костра, пока он разговаривал с молодым незнакомцем. Крак рассказал ему о только что сделанном поразительном открытии и почтительно попросил у него помилования Ожо и сестер.

— Правда, их привел сюда один из наших бывших врагов, но теперь он мертв. Ожо — ловкий, осторожный, преданный и честный юноша. О вождь, он постарается, как и я, денно и нощно служить племени, которое примет его к себе. Я отвечаю за него.

— В таком случае, друг Крак, я должен опять поблагодарить тебя, — сказал вождь, — потому что, приводя к нам своего брата, ты обогащаешь наше племя. Пусть будет по-твоему. Завтра я покажу нашим молодого воина.

Ночь прошла спокойно. Воины спали, где попало, на обширной равнине, но Крак, Гель-рыболов и Рюг-большеухий, сидя нежно около брата и сестер, рассказывали им о своей жизни. А Ожо снова пересказывал, на этот раз со всеми подробностями, о постепенном упадке и кровавом конце последних обитателей пещеры, в которой они родились.

— Но еще задолго до битвы, которая стала для них роковой, — сказал Ожо, заканчивая свой рассказ уже на заре, — старейшины простили тебе, Крак, смерть огня и часто с горькими сожалениями оплакивали твою вероятную гибель…

Несколько часов спустя дети пещеры, снова соединившиеся, на этот раз навсегда, подошли к берегам озера.

Я кончаю, мой дорогой Жан.

Наш друг Крак уже не маленький мальчик.

Я думаю, что нам пора предоставить Крака, уже взрослого человека, а не маленького мальчика, дальнейшей доисторической судьбе, ограничиваясь лишь воспоминанием о нем.

Ты видишь теперь, мой дорогой мальчик, что наша современная жизнь с ее техникой гораздо интереснее, разнообразнее, легче и лучше жизни тех далеких времен. Ты видишь также, что учиться и работать доисторическим мальчикам и девочкам приходилось гораздо больше, чем школьникам нашего времени. Потому не говори никогда, как ты любишь это часто повторять: «Ах, как жаль, что я не живу в эти интересные времена!» Поверь, что ум и гений человечества с каждым столетием делают жизнь людей и лучше и легче.

Орфография и пунктуация публикуемых в сборнике текстов приближены к современным нормам. Безоговорочно исправлены очевидные опечатки и отдельные устаревшие обороты. В оформлении обложки использована работа Ч. Найта.

Впервые как отдельное изд.: М.: изд. А. Д. Ступина, 1914 (Библиотечка Ступина).

И. А. Любич-Кошуров (1872–1934/37) — беллетрист, очеркист, детский писатель. Уроженец Фатежа, путь в литературу начал в Москве в 1890-х гг. как журналист и юморист. Сотрудничал в жури. Развлечение, Будильник, Муравей, Детское чтение, Детский мир и пр. Автор историч. повестей, рассказов о русско-японской войне и событиях 1905 г., повестей, рассказов, сказок и познавательных произведений для детей.

Русская переработка П. Арбатова впервые как отдельное изд.: М.-Л, ГИЗ, 1930.

Л. Редфилд-Питти (1900–1965) — американская писательница, автор популярных в 1930-х гг. — начале 1940-х гг. романов. Дочь окружного прокурора Чикаго и жена натуралиста, журналиста и писателя Д. Калросса Питти, в соавторстве с кот. написала ряд книг.

Русский пер. с английского впервые в детском приложении к жури. Живописное обозрение, ноябрь-декабрь 1904.

Биографическими сведениями об авторе и месте первой публикации мы не располагаем.

Впервые как: The Cave Twins (Boston, 1916). Русский пер. О. Горбуновой-Посадовой публикуется по третьему изд.: М.: Посредник, 1928. Репродуцированная обл. выполнена H. С. Трошиным.

Л. Фич-Перкинс (1865–1937) — американская художница, писательница. Училась в бостонской Школе искусств, работала в области журнальной иллюстрации. С. 1906 г. публиковала серию кн. для детей Близнецы; объединяет эти произведения лишь то, что во всех фигурируют дети-близнецы.

Впервые как: Aventures dun petit garçon préhistorique en France. [Paris], 1888.

Э. д’Эрвильи (1839–1911) — французский журналист, писатель, поэт и драматург; был близок к В. Гюго. Начал карьеру как рисовальщик в железнодорожной компании, до 1865 г. был чиновником управления мостов и дорог. С 1860-х гг. публиковался в многочисленных периодических изданиях, часто под псевдонимами, вел колонку в газ. Le Rappel. Как поэт примыкал к парнасцам. Автор ряда сб. стихов, множества романов и одноактных пьес, произведений для детей и пр.

Приключения доисторического мальчика — одно из самых популярных на русском языке произведений о первобытном мире. С 1898 г. повесть в пер. А. Мезьер и С. Круковской издавалась на русском языке не менее 50 раз; большинство переизданий начиная со второй половины XX в. представляют собой все тот же пересказ Б. Энгельгардта. Наиболее полный русский пер. под редакцией С. Михайловой-Штерн, который мы приводим здесь, вышел в 1928 (обл. 1929) г. в московском изд-ве Г. Ф. Мириманова и был снабжен превосходными иллюстрациями М. Езучевского и В. Ватагина, отредактированными А. Бакушинским; насколько нам известно, перевод этот ранее не переиздавался.