* * *

От мигающего света уже болели глаза, то, что здесь гордо именовалось музыкой раздражающе било по мозгу и мучительно откликалось мигренью в левом виске. Алекс отчаянно скучал. Им потихоньку овладевало уже ставшее привычным состояние, которое было сродни людским депрессии и меланхолии. Характеризовалось оно главным образом тем, что Алексу переставало что-либо хотеться. Он начинал завидовать тем, кто с лёгкостью мог сказать "Хочется чего-то, а чего – не знаю". Алекс чётко осознавал, что не хочет ровным счётом ни-че-го. Ни очередную порцию виски, ни вон ту высокую смуглую шатенку, призывно строящую ему глазки, ни возващаться домой. Обычно в таких ситуациях полагается лечь спать, он знал, но спать также не хотелось. Всё, чего он желал в этот момент – избавиться от этого мерзкого ощущения…

А утром… Утром ничего не изменится. Он придёт на работу, запрётся в кабинете, предварительно выслушав от секретарши… ну, что-нибудь, эта тупая девчонка не способна просто поздороваться, ей непременно нужно выплеснуть на начальника ушат бесполезной информации, не удосужившись убедиться, хотя бы на глазок, что Александр Дмитриевич в состоянии, а главное – в настроении воспринимать эти глупости. Даже если в этом бреде и будет заложена некая здравая, умная, нужная мысль, глупость Алёны всё-равно погребёт её под лавиной слов-паразитов, междометий и бессмысленных отступлений. Уволить её и нанять новую секретаршу Алекс считал бессмысленным, так как точно знал: все люди-женщины – глупы и болтливы, а все люди-мужчины – глупы и твердолобы. Иными словали, все люди в общем и целом глупы, и за новое знание, за возможность осознавать своё превосходство над этим жалким тупым кровожадным смертным стадом, Алекс и был, пожалуй, благодарен Вэл.

Сестра… Поначалу это было придумано, чтобы замести следы, потом пригодилось при переселении (считай – бегстве), а после прижилось, парочка почти сроднилась. Оба не питали никаких иллюзий насчёт друг друга, ибо знали, на что способен каждый. Наверно, поэтому их профессиональный союз так долго и просуществовал, почти семьсот лет. В конце концов они уже привыкли друг к другу, ушла настороженность, постоянное ожидание ножа в спину. Это было бы бессмысленно, врагами Алекс и Вэл так и не стали, мстить один другому не собирался – не за что, сосуществование было удобно для обоих и уже воспринималось как правило игры. Конечно, об особой привязанности речи тоже не шло. Алекс чувствовал к сестре благодарность, смешанную с ненавистью, и был не в состояни объяснить, откуда взялось и то, и другое. Вэл не скрывала презрения к происхождению брата, не упуская возможности напомнить, что Алекс не был создан демоном, и со злой иронией называла его контрафактом из средневековья. Впрочем, бывший еретик не обижался на подобные высказывания. Он считал себя кем-то вроде Просветлённого, познавшего вековую мудрость, и реагировать а глупые подколы считал ниже своего достоинства…

Взгляд упал на маленький диванчик в углу, и настроение Алекса упало ещё ниже. Айя. Как её занесло в тот же клуб, что и Алекса, оставалось для последнего за гранью понимания. Зато вдруг пришло осознание того, что ему, Алексу, хочется. Быстрыми шагами он пересёк танцпол и оказался у дивана, на котором сидели двое. Рослая брюнетка лет девятнадцати и худенький паренёк, по виду чуть младше своей подружки. Парочка ненасытно целовалась, поэтому, естественно, приближения мужчины никто и них не заметил. Скрестив руки на груди, Алекс молча уставился на них исподлобья, пока тинейджеры наконец не ощутили на себе тяжесть чужого взгляда и не разомкнули объятья. Айю внезапное появление Алекса абсолютно не смутило, она вообще по жизни вела себя словно наркоманка на марихуане – ничто не могло её растроить, удивить, вывести из себя. Настолько самодостаточная, что в злую минуту не только Алекс, но и сама Вэл завидовали юному демону. Отрезвляла их только мысль о её ненормальности, что было по сути неплохо для общего дела, но совершенно омерзительно для такой королевы, как Вэл, и для такого "просвещённого", как Алекс, хранящего глубоко внутри, на месте утраченной души, нечто, оставшееся от человеческой породы.

Паренёк, напротив, увидев Алекса, перепугался до полусмерти. В широко распахнутых серых глазах, обрамлённых пушистыми ресницами, застыло: "Отец? Брат? Парень? Полицейский? Сумасшедший?" Впрочем, Алекс даже не взглянул на очередную жертву Айи. Он сделал ещё один шаг к дивану, небрежно сгрёб девчонку за плечо и, почти не глядя на неё, прошипел:

– Я, кажется, предупреждал, чтобы ты не показывалась мне на глаза? Что мне с тобой теперь делать? Может, то же, что ты собралась сделать с этим мальчишкой?

– А Вэл не будет против?– нагло захихикала Айя,– И откуда ты знаешь, что именно я собираюсь с ним сделать… сначала? Ты для меня… староват…

Алекс молча переместил свою ладонь с её плеча на горло, спрятанное под воротником водолазки. Айя дёрнулась и захрипела. Мальчик, не отрывая от них взгляд, подобрался, словно собрался наутёк. Айя наконец сфокусировалась на глазах Алекса и, собравшись с силами, улыбнулась. Алексу стало противно. Мерзкая девчонка храбрилась изо всех сил, но он уже ощущал исходивший от неё горьковатый запах животного ужаса. Убивать наперстницу сестры Алекс не собирался. По крайней мере, не сейчас. Не заслужила.

– Пошла вон.

– Его можно забрать?– осторожно спросила Айя, потирая шею,– Это, кстати, и для Вэл тоже.

– Только убери за собой,– помедлив секунду, ответил Алекс и отвернулся.

– Пошли,– скомандовала Айя кавалеру, по-хозяйски хватая его за руку, и потащила к выходу. Тот беспрекословно последовал за девушкой, и через пару секунд парочка скрылась с глаз.

Алекс глубоко вздохнул и прислушался к себе. Нет, не полегчало ни на йоту… Ему по-прежнему ничего не хотелось, не бесила Айя, по крайней мере, не настолько, как он старался это показать, не было жаль мальчика, оставшегося с демоном один на один, ничего не было… "Спать" – твёрдо решил Алекс.

* * *

– Куда мы?– робкий голос эхом отражался от серых стен ночного города. В час между волком и собакой, самое тёмное время суток, на которое приходится самое большое число смертей, по Бог весть каким закоулкам от ночного клуба к ещё и не собиравшемуся открываться метро, почти не размыкая объятий брели парень и девушка. Поминутно останавливаясь, она страстно целовала своего более робкого кавалера и то и дело заливалась бессмысленно-счастливым смехом, который так часто можно услышать у беспечной, глуповатой, избалованной и абсолютно довольной жизнью девчонки. Услышав вопрос, она расхохоталась в очередной раз и заявила:

– Ко мне!

– А… твои родители?..– по голосу было заметно, что паренёк здорово перетрухал, и что в подобной ситуации он впервые.

Айя вновь прыснула.

– Родители на даче.

Мальчик заметно приободрился и, осмелев, сам притянул к себе подружку. Та с видимым удовольствием подставила для поцелуя шейку и призывно изогнулась. Прильнув губами к её холодной коже, он почувствовал, что у него в голове словно взрываются петарды, а тело охватила крупная дрожь. Айя тоже заметила это, что вызвало у неё новый неудержимый приступ смеха.

– У тебя ведь никогда не было девушки?

Стыдливое молчание послужило ей ответом.

– Это очень хорошо! Я люблю быть первой.

Не дожидаясь его реакции, девушка по-хозяйски стянула с онемевшего парня тонкую куртку, футболку и прильнула губами к его груди. Дрожь, бившая его тело, превратилась в настоящую лихорадку, из горла вырвался стон.

– Тише!– захихикала Айя, быстро раздеваясь сама… Совершенно внезапно она замерла и, подняв на вздрагивающего мальчика лукавые глаза.

– Ты хочешь?

Он, не отрывая от неё глаз, затряс головой.

– На что ты ради меня готов?

– Я… я…

– Я хочу твоё тело… И твою душу.