Я незаметно следую за ним. Он пару минут шагает дальше, зачем сворачивает к большой автостоянке. Она пуста, лишь в дальнем конце стоит фургон. Даже издали мне виден правительственный герб. Я вздрагиваю. Это напоминает мне о матери Бена.

Феликс идет через пустую парковку к фургону. Я остаюсь в тени. Стоит мне шагнуть на открытое пространство, как меня тотчас заметят.

Я слышу голоса и отскакиваю назад, к чьей-то двери. Мимо меня проходят еще двое мужчин. Оба в темной одежде, оба озираются по сторонам, оба тащат большие мешки. «Братство». За версту видно, что они замышляют что-то не очень хорошее. Они переходят дорогу и направляются к фургону.

Я со всех ног бегом огибаю парковку. Добежав до другого ее конца, я прячусь в чахлые кусты, отделяющие ее от улицы. Мне слышны приглушенные голоса. Передо мной задние двери фургона. Совсем рядом — я могу дотянуться до них рукой.

Через несколько минут какой-то человек обходит машину и открывает дверь. Подняв с земли мешки, он быстро оглядывается по сторонам, после чего грузит их в заднюю часть фургона. Оружие, как и сказала Грета.

Мое сердце готово выскочить из груди.

— Карлос, — раздается чей-то голос. — Подойди сюда на минутку.

Мужчина забрасывает последний мешок и исчезает впереди, оставив задние дверцы фургона открытыми.

Это мой единственный шанс.

Я выползаю из кустов, запрыгиваю в фургон и усаживаюсь между мешками. Теперь голоса слышны вполне отчетливо.

— Отлично, у нас есть все документы. Теперь главное сохранять спокойствие. Будем вести себя уверенно и без проблем попадем туда. Все готовы? Феликс? Не хотелось бы, чтобы твои нервишки все испортили.

— Я готов, — отвечает голос Феликса.

— Ты уверен, что не подведешь?

— На все сто процентов. Я ждал это момента много лет.

— Отлично. Тогда вперед. Когда приедем туда, я буду главным. Никто ничего не делает без моей команды. Поняли?

— Поняли.

— Замечательно. И последнее. Все уверены, что вас никто не видел? Никто не задавал вам вопросов? Никто ничего не заподозрил? Надеюсь, вы помните первое правило «Братства»: никому не доверять. Если кто-то считает, что его заметили, сейчас самый момент сообщить мне об этом.

Все молчат, в том числе и Феликс.

— Тогда вперед. Феликс, закрой фургон.

Я слышу сбоку от машины шаги, затем внутрь заглядывает Феликс и, прищурившись, всматривается в полумрак. Я буквально вжимаюсь в угол. Но бесполезно. Он замечает меня. Голова его дергается. В глазах паника.

— Феликс! — окликает его голос спереди. Я чувствую, как они садятся в фургон, как он слегка оседает под их весом. Меня от них отделяет лишь тонкая перегородка. — Все готово?

Он секунду смотрит на меня. Затем отворачивается.

— Да, все готово, — отвечает он и, захлопнув двери, запрыгивает на пассажирское сиденье передо мной. Оживает мотор. Мы трогаемся с места и катим в сгущающиеся сумерки.

Сильвио смотрит на часы.

— О боже! Скоро начало! В моем распоряжении всего два часа. Мне некогда возиться с тобой! Мне еще нужно найти замену тому парню в шоу клоунов и на Колесе Смерти. Как жаль, что я лишился артиста накануне премьеры. Честное слово, мне до сих пор досадно, что его загрызли волки. Впрочем, кого я хочу обмануть? Я бы снова принял такое же решение. Ты это знаешь. И я это знаю. Воздействие этого факта на твой моральный дух куда важнее головной боли, которую он у меня вызывает.

Сабатини протягивает руку и нежно гладит меня по щеке. На его мертвенно-бледном лице читается нечто вроде сочувствия.

— Расскажи, каково тебе было видеть, как волки пожирают его?

От его прикосновения по моей коже ползут мурашки. Я бы с удовольствием сказал бы ему, где сейчас Шон. С удовольствием описал бы ему, что, собственно, случилось и как.

— Гм, — он задумчиво потирает подбородок, — может, мне стоит заткнуть тобой все его номера, а не только церемонию открытия? Ведь это очевидное решение, тем более что твоя мать дала мне карт-бланш, сказав, что я могу делать все, что сочту нужным. Да-да, именно так я и поступлю, если, конечно, ты останешься жив. О, Бенедикт, тебя ждет такой напряженный вечер! Ладно, довольно болтать. Переодевайся в свою обычную одежду. Не дай бог, испортишь костюм еще до начала церемонии!

Пока я переодеваюсь, он таращится на меня и облизывает губы.

— Смотрю, жизнь в бегах не слишком-то на тебе сказалась, Бейнс. — Он делает ко мне шаг, и я спешу отступить назад. Затем поднимает руку и говорит в циферблат часов: — Придите и заберите Бейнса. Заприте и не выпускайте до тех пор, пока я не скажу вам это сделать.

Как будто из ниоткуда по его приказу появляются охранники и выволакивают меня через пожарный выход в дальнем конце комнаты. В дверях я оборачиваюсь через плечо. Сабатини стоит посередине сцены и, помахивая в воздухе обеими руками, улыбается мне. А затем, словно по мановению волшебной палочки, исчезает. Как он это сделал? Там, где он стоял, не видно ни проводов, ни люка в полу. Неужто он наделен сверхъестественными способностями?

Так, может, Хоши права? Может, Сильвио на самом деле дьявол?

Пока мы едем, мужчины молчат. Возможно, психологически готовятся к тому, что их ждет. Я сижу, сжавшись в комок, в задней части фургона и боюсь даже пошевелиться, хотя мои конечности уже затекли и онемели.

Мы катим через весь город. Затем фургон резко сбрасывает скорость. Наверное, мы попали в пробку или в какую-то очередь, потому что мы то стоим на месте, то рывками двигаемся дальше.

Минут через десять кто-то опускает окно, и в салон врывается поток свежего воздуха.

— Добрый вечер, господа. Не возражаете, если я взгляну на ваши пропуска? — раздается голос снаружи.

До меня доносится шелест бумаг, а потом тот же голос продолжает:

— В нашем списке вас нет. Сегодня въезд осуществляется лишь по специальному разрешению.

— Мы получили пропуск несколько недель назад, от правительственной службы безопасности, — говорит сидящий впереди меня водитель. Его голос спокоен. — Наверно, наше разрешение затерялось среди бумаг. Сами знаете. Открытие цирка. Дополнительные меры безопасности. Масса особо важных гостей, которых нужно всячески охранять…

Шаги удаляются, а затем рядом с фургоном слышны другие голоса.

— Мы не можем больше задерживать очередь, — говорит один голос. — Они в правительственном фургоне, значит, их нужно пропустить.

— Они скорее похожи на Отбросов, чем на Чистых, — говорит первый голос. — Как-то мне это не нравится. Уж слишком подозрительно. Здесь явно что-то не так.

— Но документы у них в порядке? — спрашивает второй голос.

— Да. Просто…

— Сам знаешь, каковы эти охранные фирмы. Правительство любит, чтобы у защитников власти был устрашающий вид. Таких наверняка используют во время облав на Отбросов или даже для пыток. — Говорящий понижает голос. — С этими правительственными громилами лучше не связываться.

— Пожалуй, ты прав, — соглашается первый. Спустя пару секунд слышу, как он снова подходит к машине. — Извините за задержку, — говорит он. — Можете проезжать.

Окно закрывается, и мы медленно катим дальше.

Так мы едем еще пару минут. Наконец фургон останавливается. Мне слышно, как срабатывает ручной тормоз. Мотор умолкает.

Что же мне теперь делать?

Двери фургона распахиваются, и внутрь врывается свет. Я вижу перед собой лицо Феликса, перекошенное от злости.

— Немедленно убирайся отсюда! — шипит он.

Меня не нужно просить дважды. Я вылезаю из фургона и бросаюсь между машинами. Затем на всякий случай оглядываюсь. Уфф! Я успела вовремя. Мужчины столпились позади фургона и подозрительно оглядываются по сторонам. Как по мне, они моментально бросаются в глаза. В темной одежде, с огромными черными мешками, они стоят и тихо переговариваются. С тем же успехом они могли повесить себе на грудь таблички с надписью «мы — террористы». Однако фургон правительственный, а пропуска официальные. Этого достаточно, чтобы убедить окружающих, что они здесь на законных основаниях. Тем более что они уже миновали самый строгий кордон.