Мне тоже не удается сдержать улыбку. Фигура, которая все это время стояла безмолвно, отбрасывает назад капюшон и, как и Кадир, заливается громким, гортанным смехом. Это женщина. Боджо выпрыгивает из рук Кадира, выхватывает банан и убегает с ним в угол комнаты, откуда затем украдкой поглядывает на нас. Женщина смеется еще громче.

Длинные рыжие волосы, загорелое лицо, волевой подбородок.

Лора Минтон. Что она здесь делает?

Сияя улыбкой, она делает шаг вперед и берет мои руки в свои.

— Хошико, — улыбается она, а затем поворачивается к Грете: — Грета! Я так рада видеть вас обеих!

Она поворачивается к Кадиру, и он склоняется перед ней в глубоком театральном поклоне.

— Хошико, Грета. Позвольте представить вам следующего премьер-министра! — объявляет он.

Часы Сильвио внезапно пищат. Когда он смотрит на них, его глаза лезут на лоб, а челюсть отвисает, еще больше натягивая тугой пластик на его белом лице.

— Твоя мать снова здесь. Она хочет видеть нас обоих, причем немедленно.

Он начинает сильно хлопать меня по обеим щекам.

— Давай, Бенедикт, просыпайся. Я всего лишь дал тебе слабую дозу, чтобы слегка напугать. Ей уже давно пора выветриться.

Хотя ранее он уверял меня, что моя мать якобы разрешила ему наказывать меня, вряд ли ему хочется, чтобы она увидела своего сына в таком виде. Почему он так занервничал? Что она скажет? Возмутится ли она? Вполне возможно. Она помешана на власти, я же — ее собственность, не его.

Я чувствую в пальцах рук легкое покалывание. Я шевелю пальцами ног. Глотаю.

Наркотик отпустил меня так же быстро, как и парализовал.

Я не начинаю двигаться, просто для того, чтобы Сильвио запаниковал, но когда он пальцами поднимает мне веки, чтобы посмотреть на мои зрачки, я чувствую на своем лице его горячее, зловонное дыхание и просто не выдерживаю. Я отталкиваю его и отодвигаюсь сам.

Он издает вздох облегчения.

— Молодец, мой мальчик! Ты вернулся к нам. Я знал, что дал тебе нужное количество. — Сабатини ухмыляется. — Переборщи я с дозой, результат, безусловно, был бы другим. Я, конечно, мог бы тебя убить в любое удобное для меня время, всего лишь несколькими уколами моей трости. Но не сейчас, мы еще немного поиграем в эту игру. Полагаю, именно за этим сюда и пожаловала твоя мать. Ей, вероятно, нужны новости о тебе. Я пообещал ей, что быстро вправлю тебе мозги. Как ты думаешь? — Он достает трость и начинает вертеть в руках. — Тебе еще не надоели твои маленькие каникулы в цирке?

Дверь бесцеремонно распахивается, и на пороге появляется моя мать. Но она не одна. Рядом с ней маячат знакомые лица.

— Просто великолепно! — воркует Сильвио. — Семья снова в сборе!

Подручные Кадира приносят стол и стулья, и мы все четверо садимся. Затем один из них возвращается с чаем и печеньем. Настоящим печеньем. На тарелке. Не в силах удержаться, я хватаю одно и тотчас отправляю в рот. Печенье свежее.

Я ловлю на себе взгляд Лоры.

— Извините, — бормочу я.

Она улыбается.

— Ерунда, ешь, сколько влезет, моя дорогая.

Рядом со мной Грета блаженно жует и даже вздыхает от удовольствия.

Я беру еще одно печенье, с шоколадной крошкой, и осторожно снимаю зубами кусочек шоколада. Он тает у меня на языке. Тогда я засовываю печенье в рот целиком и начинаю им хрустеть.

Наконец, печенье съедено, а я чувствую себя чуть более уверенно.

Я настороженно смотрю на Лору и Кадира. Они оба улыбаются. Оба ведут себя по-дружески. Выходит, что они хорошие люди? Тогда почему мне с ними так неуютно? Почему они кажутся мне ястребами, что кружатся надо мной и Гретой? Будто мы с ней вкусные маленькие мышки, на которых они сейчас набросятся и сожрут с потрохами.

— Грета? — Кадир отечески улыбается ей. — Помнится, ты о чем-то просила.

Она ахает и сплетает пальцы:

— Шоколадный торт?

— Именно. Шоколадный торт. Минуточку, дай подумать… Сумел ли я достать шоколадный торт?

Всякий раз, когда Кадир открывает рот, я невольно смотрю на его зуб с бриллиантом. Вдали от света он не сверкает. Наоборот, кажется гнилым или как будто на него налип комок пищи. Лишь присмотревшись, понимаешь, что это вовсе не гнилой зуб, а огромный, драгоценный камень.

Кадир хлопает в ладоши, и появляется Свен. В его руке — тарелка, а на тарелке огромный шоколадный торт с толстым слоем глазури. В торт вставлены свечи. Семь штук.

Грета снова ахает. Она как будто вот-вот лопнет от восторга.

— Вот видишь, я сдержал свое слово!

Такого высокомерия в голосе, как сейчас у Кадира, я не слышала никогда раньше.

— Вот он! Ой, а это что такое? Свечи! Семь свечей! Скажите, кому из нас семь лет?

— Мне! — восклицает Грета и внезапно грустнеет. — Но ведь сегодня не день рождения. — Она обиженно надувает губки. — Мы вообще не знаем, когда мой день рождения. Я забыла дату.

— Тогда пусть он будет сегодня! Чем этот день хуже других? Скажи, Грета, тебе когда-нибудь дарили на день рождения торт?

Она качает головой и огромными, сияющими глазами смотрит на вкусный подарок.

Мы все дружно ей улыбаемся — Кадир, Лора, даже зловещего вида громилы в углу.

Я смотрю на ее лицо. Она совершенно околдована. Зачарована этим тортом.

Слезы щиплют мои глаза. Губы предательски дрожат. Еще ни разу я не видела ее такой счастливой. Сама не знаю почему, но я готова расплакаться.

Кадир протягивает руку и зажигает свечи.

— И что мне делать теперь? — спрашивает Грета.

— Как что? Задуть их, конечно. Но сначала надо загадать желание. Причем совершенно новое. Потому что твое старое уже сбылось.

Грета широко открывает рот, набирает полную грудь воздуха, закрывает рот и надувает щеки.

— Стоп! — внезапно произносит Лора Минтон. — Кадир, мне кажется, ты что-то забыл. — Она взглядом указывает на Грету. — От этих твоих дружков там, в углу, никакой пользы. По такому случаю мы должны спеть «С днем рождения тебя!». Ну-ка все, давайте присоединяйтесь! С днем рождения тебя! С днем рождения тебя… — Она умолкает. — Я что, одна должна петь? — возмущается она и поет снова. На этот раз к ней присоединяется Кадир; под его суровым взглядом подручные в углу тоже бормочут слова песни себе под нос.

Я перехватываю взгляд Греты, улыбаюсь ей и, качая в ритм головой, тоже подпеваю.

Когда мы заканчиваем петь, Грета крепко зажмуривает глаза и за один раз задувает все свечи. Лора хлопает в ладоши.

— Молодчина, с первой попытки! Значит, твое желание сбудется!

— Это точно? — спрашивает Грета.

— А как же иначе! А теперь давайте кушать торт! Предполагаю, ты хочешь отведать его первой?

Грета радостно кивает. Но затем задумывается и с застенчивой улыбкой смотрит на меня.

— Нет, пусть лучше Хоши!

— О, какой замечательный ребенок! Какой воспитанный! Тогда давай поступим так: пусть Хоши отрежет вам обеим по куску, хорошо?

Все в ожидании смотрят на меня, даже Боджо.

На краю тарелки нож. Еще ни разу в жизни я не резала подаренный на день рождения торт. Да что там, я его в глаза не видела! Я беру в руки нож и погружаю его в толстую глазурь, отрезая огромный кусок влажного, липкого торта. Учитывая отсутствие опыта, у меня получилось очень даже неплохо.

Я осторожно протягиваю кусок Грете. Та смотрит на него с обожанием.

— А ты? Тебе ведь тоже положен кусок!

— Через минутку. А ты пока ешь свой. Сначала я хочу поговорить с этими людьми.

Она вопрошающе смотрит на меня. Я киваю. Получив мое одобрение, она впивается зубами в торт и улыбается мне огромной шоколадной улыбкой. Она уже перемазалась вся — даже щеки и те в коричневых мазках шоколада.

Пару секунд Лора и Кадир с теплой улыбкой смотрят на нее, затем молча переглядываются и поворачиваются ко мне.

— Итак, — говорю я, глядя то на одну, то на другого. — А теперь скажите мне, что, собственно, происходит?