Добралась, наконец, до госпиталя ВВС прямо в заснеженном парке, предъявила своё командировочное, меня немного помурыжили на КПП, но пропустили. В кабинете начальника приёмного покоя разговор сразу пошёл в форме давления, в направлении того, что мне нечего в авиации делать и лучше мне отказаться, не начиная даже. И хорошо, что Смирнов меня предупредил о местном настрое. Я умудрилась, не выходя из внешних рамок приличия довести до собеседника, что хоть я понимаю его резоны и уважаю его мнение, но отказываться не буду. Местного светилу скривило, но мы люди военные и команды надо выполнять точно и в срок.
Как оказалось, у них любая комиссия только на условиях госпитализации, и на госпитализацию меня записали на завтра. Сосед как-то загрустил, что завтра четверг, то есть только в пятницу возьмут анализы, а в четверг уже новый год и разгульная новогодняя неделя до православного Рождества и работать люди начинают в январе хорошо если в середине двадцатых чисел, так, что настраиваться мне нужно на полтора месяца, если они действительно планируют тебя всем специалистам показать и заключения получить… Ну, а что я с таким могу сделать?…
Но у меня было ещё одно недоделанное дело, которое весьма удачно легло на мою поездку в столицу. Всю дорогу до госпиталя я старательно проверяла наличие за мной "хвоста". Сосед шипел, пыхтел и чертыхался, не вертеть головой, вести себя естественно, маскировать свои действия под естественные и так далее. Он мне голову вынес, своими советами и комментариями, я несколько раз пересаживалась с ветки на ветку, народа мало, так, что отследить, чтобы лица не повторялись было не трудно. Я пару раз выскакивала из закрывающихся дверей, а в каком-то магазине попросилась у продавцов "до ветра", а потом ушла через чёрный ход и чуть не прокляла всё, потому, что оказалась в каком-то дворе из которого меня сжалившись вывел какой-то пацанёнок и заодно объяснил, как мне лучше добраться до метро, при чём станция другой ветки, чем я вышла.
В общем, к моменту прибытия в госпиталь я была почти уверена, что никто за мной не приставлен присматривать, ну, не та я фигура, чтобы за мной матёрых профи пускать… Ещё в трамвае разговорилась с местной старушкой, оказалось, что почти сразу за госпиталем есть старые посадки, почти лес, где некоторые даже умудряются грибы собирать, это если уйти за Верхний Путятевский пруд. Честно сказать, мне было всё равно, как пруд называется, но она кроме названия говорила и другие ориентиры, а названия мне тоже требовались. Она же объяснила, что дорогу вдоль них чистят, и тропинка по краю натоптана, вот только вечером там лучше не ходить, тем более девушке, хулиганят там иногда. А если мимо пройти, то можно выйти к кольцу трамваев, на которых доехать до метро будет даже быстрее, чем по этому маршруту. Я старательно запомнила все озвученные ориентиры, ведь мне ещё в письме описывать место закладки… Коробку из под печенья я осмотрела ещё у Митрича, её явно не трогали, вот и я не стала, ведь я всё стразу упаковывала с расчетом на то, что у меня не будет времени на дополнительную возню с ней. Поэтому ещё в деревне я взяла чуток первача и "помыла" им коробку со всех сторон и изнутри от своих "пальчиков", о которых помнила и когда писала на чистовик. У меня тогда случилась почти паранойя и я завернула тетрадь в кусок тонкого брезента и прокапала для влагозащиты свечкой не только место стыка крышки с коробкой, но и завёрнутые края брезента. Всё это так и лежало у меня в вещмешке завёрнутое, по дороге только взяла в магазине кусок обёрточной бумаги с куском шпагата, а в другом магазине на подоконнике завернула посылку в бумагу и завязала шпагатом, стараясь не касаться пальцами. Что в нынешнем морозе сделала без проблем, просто варежки сняла, только когда пришло время завязывать узлы, сделала аккуратный бантик, вот и думайте, господа следователи…
Теперь выйдя с госпитального КПП я пошла, сделав небольшой крюк к описанным посадкам. Замёрзший пруд только угадывался, но старушка-старожилка очень точно всё описала и я вышла, куда нужно. Действительно под снегом просматривался лесок, в отличие от более ухоженного парка, вдоль него шла наезженная дорога, а чуть в глубине натоптанная прохожая тропка, по которой я и двинулась в полном одиночестве. На тропке я одна, по лесу фактически ни одного следа по снежной целине, то есть всё так, как мне и нужно. Я перевесила полупустой мешок себе на локтевой сгиб, ни с какой стороны меня видеть не могли. Заметила приметную берёзу с дуплом в паре метров от земли и висящей рядом с дуплом сломанной ветвью, не размахиваясь, а как называют такой нижний бросок "из-под юбки", со всей силы кинула к дереву свою драгоценную посылку, она беззвучно и бесследно канула в снег метрах в пятнадцати от тропинки. А я спокойно продолжила свой путь, вскоре выйдя к домам. Нашла трамвайное кольцо и уже в сумерках вернулась к Смирновым… На подходе к дому обрадовалась начавшемуся не очень обильному снегопаду, теперь уж точно время оставления посылки не определить…
Встретила меня неулыбчивая серьёзная Верочка и Ираида Максимилиановна. Меня усадили пить чай и докладывать о результатах, что я и сделала. Мне требовалось сегодня ещё письмо написать. Я извинилась и спросила, где я могла бы письмо написать, мало ли кому я письма пишу? Смирнова меня огорошила, сказав, что комната, в которой мы сегодня ночевали это бывшая комната их старшего сына и теперь она только наша с Верочкой и мы можем в ней делать всё, что нам угодно. Там они с Верочкой уже все вещи в шкафу разложили, там и стол есть и писчие принадлежности. Если мне нужна бумага и конверты, она мне сейчас всё даст. Вот и как на такое реагировать? Приятно, и что ни говори, очень удобно, тем более, что я даже не успела высказать просьбу о том, чтобы Верочка у них пожила, пока я буду в госпитале, как Ираида Максимилиановна сама это даже не предложила, а заявила как давно решённое.
Письмо я написала быстро, да и чего там расписывать? Просто информация о том, что неделю назад я в лесопосадке в Сокольниках неподалёку от… (расписала выданные мне старушкой ориентиры, госпиталь и пруд) примерно в середине, где метрах в двадцати от тропинки растёт берёза с дуплом на высоте двух метров и висящей рядом с ним сломанной веткой, в снегу оставил завёрнутую в обёрточную бумагу старинную коробку из-под печенья. В коробке лежит тетрадь с обещанным вторым письмом.
Я воюю, и собираюсь и дальше продолжать это делать. Очень рад, что что-то из моего первого письма вами использовано.
С уважением, ваш потомок.
Конверт у меня был, как и пара листов бумаги. Я заклеила письмо, но адрес писать пока не стала, а убрала его к документам в планшет. Мне ещё предстояло собраться, что мне с собой на госпитализацию брать кроме себя и документов? Мысленно прикинула, получилось не много и не сложно, а вот письмо бабушке написать обязательно, заодно завтра тоже отправлю. Сначала я собиралась бабушке письмо написать и отправить из госпиталя, там письмо бы пошло как войсковое с треугольным штампом военной почты бесплатно и даже можно без конверта, достаточно сложить треугольником. Но я подумала и решила. Раз есть такая оказия, почему бы не написать сейчас, и отправить обычным письмом, что с тех копеек за конверт и марку? Мелькнула мысль попросить и Верочку пару слов черкнуть, но потом вспомнила, что она у нас абсолютная правша и ей ещё учиться нужно, левой рукой писать. Это я теперь с Соседом легко могла писать и левой рукой. Как делать и многое другое, и не обязательно было ему передавать управление рукой, просто мне теперь это стало легко делать.
Я взяла новый лист, вывела "Дорогие наши родные, Деда Василий, Баба Вера, Тётя Маша и Настенька!" И встала, вошла в штопор и уткнулась в стену. Как писать родителям, что у них теперь нет дочери? Как писать, что нет теперь любимого внука, племянника и братика? Что их внучка теперь калека? Но писать всё равно нужно, рано или поздно они об этом узнают, и если я сейчас не напишу, то это будет обида, что не сообщила. Они наши родные, они имеют право знать и знать всё как есть. Собралась, для настроя залезла на кровать, где устроилась Верочка и внимательно молча наблюдает за всем, что я делаю, как кошка, честное слово, даже лежит, почти свернувшись, ножки под подол платья спрятала, как под хвостом. Обняла и рассказала ей, как есть, о своих сложностях. Она выслушала, отстранилась, заглянула мне в глаза, посмотрела и взросло сказала:
