— Надумала, но не знаю, как сказать…

— Говори как есть, а уж я буду думать, как это сделать…

— Больше всего я хочу, вывезти маму и малых братика и сестричку из Ленинграда к бабушке в деревню. Папа работает, мама там с маленькими, нечего ей в городе делать…

— Думаю, что это не сложно будет, запишешь все их данные и адрес бабушки, думаю, что быстро сделаем. Но ведь ты ещё что-то не то, что "Больше всего" хочешь… Давай, а то это не для тебя, а для твоей семьи больше…

— Ну, да… — Я встала, выпрямилась. Он, увидев это, тоже подобрался. — Товарищ армейский комиссар! Я летать хочу…

И из меня словно пробку вынули, и я без сил опустилась на кровать…

Сегодня меня с утра выписали из лазарета. После отъезда комиссара меня до самой ночи трясло. Сосед вообще на психе был, ой, чего он мне только не наговорил, про моё желание ЛЕТАТЬ. И ругался, что я с ним не посоветовалась, а я собственно и сама до последнего момента не знала, что такое попрошу… Ну, да, может это на меня Валеркина мечта подействовала, а может я просто ещё в детстве на облака насмотрелась. Да и фильм про "Стариков" на меня подействовал… Да и знала я, какая у него будет реакция, он же как моя мамочка иногда… Ой! Мама-мамочка моя любимая…

Даже говорить об этом не хочу! Но ладно! Куда уж теперь деваться… Эти дни у меня шли по уже наработанной схеме. Второе появление Смирнова создало вокруг меня ещё бОльший ареол и без того очень хорошее ко мне отношение стало каким-то запредельным, но мне вроде удалось погасить этот разгорающийся костёр обожествления, помог в этом, как не удивительно старшина, с которым я поговорила о возникшей проблеме. После он пошёл в сестринскую или как там это называется, где девочки собирались, когда было время и оттуда некоторое время доносился его очень недовольный бас. Что уж он им сказал, не знаю, но всё стало по-прежнему…

В первую же ночь после посещения комиссара на меня обрушились сны. Нет, это были СНЫ! Я познакомилась во сне со всеми постоянными женщинами моего Соседа. Как не соврал со всеми четырьмя. Ну, с Мариной — сестрой с его отделения я уже имела радость свести такое знакомство ещё в лесу. Второй оказалась Диана, доктор с терапевтического отделения, молодая, очень милая и правильная молодая женщина. Но вот вышла замуж за своего сокурсника, у них двое маленьких детей, а он гуляет без остановки. Вообще, в понимании Соседа, парень совершенно отвратительный, и даже если тебе так невтерпёж, но делать это там где ты работаешь вместе с женой и, не скрываясь, просто неприлично. Тем более, что его очередные пассии жене в подмётки не годятся. Как сам Сосед сказал, что у него в мыслях не было, заводить интрижку на работе, его вполне устраивает Марина. Но как-то по дежурству посидели, поговорили с Дианой, она поплакалась, что последний фортель мужа — это демонстративный загул с сестрой с её отделения, на глазах у всех и теперь она вообще не знает, как ей после такого на работу ходить. Так вот сидели, разговаривали и проснулись вместе на диване в ординаторской. Понятно, что так она попыталась как может, отомстить за измены, и при этом ощущение, что она неудовлетворенна по-женски, потому, что это явно чувствуется. Ведь для мести и одного раза бы хватило, а так на следующее совпавшее дежурство она сама пришла на хирургию. И была в новом роскошном белье и больше ничего под халатом, явно готовилась специально. Хотя в первое утро состоялся разговор, что произошедшее было ошибкой и её ни в коем случае не нужно повторять, с чем я полностью согласился. Мы наши отношения никак не афишируем, да и такие наши дежурства случаются довольно редко, и даже случившись, не факт, что я не простою всю ночь у стола, если привезут что-нибудь каверзное или накануне была изматывающая операция, после которой желание поспать выше остальных, не мальчик уже, когда гормоны впереди всего. И даже то, что я фактически не настаиваю на наших встречах, делает их какими-то особенно нежными и тёплыми, когда они всё-таки случаются… Даже Марина, которая конечно это узнала, не ревнует к Диане…

Третья у нас Надежда, соседка с третьего этажа. Вроде бы уже упоминали, что где живёшь и работаешь — не блуди! Но домой я фактически никого не вожу, а Надя — мама моей бывшей пациентки. Как-то по-соседски она попросила посмотреть дочку, которая вроде бы ни на что особенно не жалуется, но вот материнское сердце не на месте. Честно, я и не предполагал, что после этого мне девочку придётся оперировать. Расслаивающая аневризма брюшной аорты весьма коварное состояние, тем более у молодых, когда она, что называется, может "рвануть" в любую секунду и спасти такого пациента шансов не много. А в плановом порядке такую патологию часто вообще не могут выявить и соответственно никто это не лечит. У пожилых прогноз гораздо лучше не только потому, что все процессы идут чуть медленнее, что касается и самого процесса расслаивания аневризмы, но и как ни странно, отношением к больному и болезни. Я почти уверен, что при осмотре девочки у меня просто сработал рефлекс сосудистого хирурга, и я эту аневризму обнаружил. В тот же день положили её в больницу, быстро обследовали и сделали операцию. Уже третий год я изредка осматриваю уже молодую девушку и у неё всё хорошо. Придётся немного поволноваться, когда у неё будет беременность, но и это она должна пережить нормально.

Вообще, проблема отношений с бывшими больными и их родственниками это очень не простая штука. Как-то по молодости меня угораздило принять самое активное участие в судьбе и лечении матери моего хорошего приятеля. По закону всемирного свинства, она мне пожаловалась на какие-то боли в животе, я её посмотрел и предложил госпитализировать, чтобы обследовать, как-то не понравилось мне то, что у неё в животе. Уже на отделении у неё обнаружилась злокачественная опухоль желудка и товарищ с соседнего отделения, очень мудрый и опытный врач мне тогда сразу сказал, когда узнал, что она родственница моего приятеля, что больную нужно немедленно выписывать и ни в коем случае не оперировать, если я хочу сохранить нормальные отношения с товарищем. В крайнем случае, перевести её к нему на отделение и он её сам прооперирует. Но когда по молодости мы слушаем хорошие советы? Я под давлением сына пациентки взялся её оперировать сам, с тем самым товарищем, который и предостерегал меня. На операции упёрлись в неоперабельную форму, где удалять собственно уже нечего, опухоль отстрелила множественные метастазы и проросла во все соседние органы. Нас часто спрашивают, а чего мы лезем, если и так уже всё понятно? Да ничего обычно в таких случаях до конца не понятно и только во время операции можно получить окончательные ответы, а пока есть хоть малый шанс на положительный исход, врач обязан рисковать. После операции больную выписали домой, и прожила она к счастью не долго, то есть не мучилась от постоянных болей, в ожидании наркотических уколов. Но я умудрился сделать ещё одну глупость, её сын попросил меня помочь ему на похоронах, и я вовремя не смылся и оказался на поминках в статусе "зарезавшего умершую" хирурга. Нет, на меня не бросались с кулаками и не обвиняли, люди подобрались воспитанные, но мне хватило. Переживания восхитительные, на всю жизнь запомнил, а ведь всё время старался сделать как можно лучше…

Вообще, сложно с пациентами. Ведь ты его вылечил, как измерить полученное здоровье? Это "долг жизни", как у некоторых народов в старину, когда жизнь спасённого отныне принадлежит спасшему? Как за это расплачиваться? Три рубля в конверте в карман халата сунуть, или бежать квартиру в центре переоформлять на врача? А по совести, действительно ли квартира — дотягивает хоть до половины стоимости жизни и здоровья? К слову, это по поводу тупости Маркса с его отнесением в непроизводительную сферу всех, кто лично не крутит гайки на заводе. Ведь фактически в сделанной рабочим "добавочной стоимости" есть и часть спасшего его от смерти от разлитого перитонита удалившего флегмонозный аппендикс врача. Часть его учителя научившего его грамоте и математике. Даже часть милой официантки в кафе, которая просто так подарила шикарную улыбку, от которой пол дня потом настроение было солнечное… Мне как-то рассказывали, что в китайских монастырях, где лечат пациентов, никто и никогда денег за лечение не берёт. У входа в монастырь просто стоят специальные большие чаши, где оставляют благодарность монастырю. Я вижу в этом очень тонкий момент, когда цену фактически назначает совесть пациента и его родных, а по верованиям буддистов, получается, что цену назначает Будда. И при этом никаких вымогательств, взяток и вообще денег между пациентом и врачом.