— Похотливое животное, — возмущённо сказала я другу и снова посмотрела на директора, — разве не будет лишнего внимания и разговоров? Зачем это нужно раньше времени?

— Верно, — согласился директор, — тогда вы будите танцевать вдвоём, а я буду рядом, чтобы в случае чего защитить тебя.

— Да блин, — возмутился друг, — чего тебе стоит с директором станцевать? А вдруг я смогу понравится Саманте?

— Ты себя в зеркало вообще видел? — удивилась я, — да и одно дело позорить тебя, наступая на ноги тебе, чем директора.

— Истину глаголешь, — согласился друг.

— Если вы опозоритесь, то тебя придётся спасать не от отступников, а от разгневанного меня, — строго сказал директор.

— Поняли, — сказали мы с другом и решили мирно удалиться из кабинета.

В комнате я сразу спрятала дневник. Хорошо, что девочки уже ушли в столовую, не дожидаясь меня. В столовой мы сказали, что просто долго репетировали, ведь до этого договорились с Петей, что лучше не стоит наводить панику раньше времени. Я была очень рада, что мне отдали этот дневник, ведь благодаря ему я смогу найти ответы на некоторые вопросы, на которые мне не хочет отвечать директор, который всё знает.

Иногда правда бывает пугающей и шокирующей, но как бы то ни было, горькая правда всегда лучше сладкой лжи, ведь когда узнаешь правду, горьким становиться тот факт, что тебе лгали или скрывали что-то от тебя. И как бы банально сейчас не звучали эти слова, это истина и от неё никуда не деться.

— Вот, — сказала я, кладя на стол перед директором листы с выполненным заданием по французскому, которое на прошлом уроке он мне дал.

— А ты молодец, — сказал директор, даже не посмотрев выполнение заданий.

— В смысле? Вы же не посмотрели, — не поняла я и указала на листы.

— Я про то, что ты сразу поняла, что это был дневник твоего отца, — объяснил директор, свои слова.

— Мне хоть и шестнадцать, но я не глупая и сопоставлять факты умею, — ответила я. — Мой отец жив?

— Жив, — ответил директор, а я, кивнув, вышла из класса. Я знаю, что если задам вопрос, который хочу, то директор ответит, что сейчас ещё не время. Он всегда так делает.

Я не прочла дневник полностью, ведь вчера после столовой ребята просидели в нашей комнате допоздна, а если бы я ушла, то это обидело их и вызвало подозрения, а этого мне совсем не нужно. Брать дневник и читать его на переменах и уроках я тоже не решилась. Слишком большой риск того, что его возьмут или я его потеряю, поэтому он лежит в комнате в цельности и сохранности.

— Я никогда тебе не прощу тот факт, что ты не дала мне танцевать с Самантой, — обиженно сказал Петя, пока мы ждали объект его воздыхания на репетиции.

— Какой же ты эгоист, — сказала я, качая головой, — совсем не думаешь обо мне.

— Не понял, — сказал друг, подняв одну бровь.

— А ты не подумал, какого будет мне танцевать с директором школы? А что со мной будет, если я случайно наступлю ему на ногу? Не подумал, что мне будет некомфортно? — тихо спросила я друга.

— А я думал, что у вас хорошие отношения, — задумчиво произнес Петя.

— Но не на столько, чтобы танцевать с ним, — ответила я.

— Ладно, прости, — обняв меня, сказал друг, а я в ответ только кивнула.

Следующие два часа мы без перерывов танцевали. Танец уже был поставлен, и сейчас от нас требовалось его довести до совершенства. Саманта, хоть и была на вид очень милой девушкой, но когда дело касалось танца, она становилась ровней директору. Я бы даже могла подумать, что она — это переодетый директор, если бы он как Цербер не следил за нами.

Когда репетиция закончилась, а Аника и Кира пошли на занятия по вокалу, я пошла в комнату за дневником, но его там не оказалось. Я перевернула всю комнату, но дневника нигде не было. В отчаянии я побежала в кабинет к директору, попутно набирая сообщение Пети, о том, что дневника нет, а я иду в кабинет к директору и буду ждать его там.

— Войдите, — сказал директор, когда я постучала в дверь его кабинета.

— Его нет! — с порога крикнула я.

— Кого нет? — не понял директор, поднявшись со стула и подойдя ко мне.

— Дневника! Его нигде нет! — снова крикнула я.

— Успокойся, — сказал директор, вытирая мои слезы.

— Лера, — позвал меня вошедший в кабинет Петя. — Солнышко, не плачь, — сказал друг и обнял меня.

— Я потеряла его, — сказала я и заревела в грудь парня.

— Кто-то ещё знал про этот дневник? — спросил директор.

— Нет, — ответил за меня Петя, потому что сейчас я не могла не то, чтобы говорить, я даже мыслить не могла.

— Это могли сделать твои соседки? — грубее спросил директор, а я только пожала плечами.

— Думаете, они могли? — удивленно спросил Петя.

— Они сейчас в комнате? — спросил директор, и по звуку шагов я поняла, что он идёт куда-то.

— Нет. Они на вокале, — ответила я, отстранившись от друга.

— Я сейчас вернусь. Ждите тут, — сказал директор и вышел из своего кабинета.

— Как я могла его потерять? — тихо спросила я и снова заплакала.

Я действительно не могла этого понять, ведь я так пыталась его сохранить. А самое обидное было то, что я потеряла единственную вещь, которая могла дать мне ответы на многие вопросы, без слов, что я должна узнать об этом позже. Как минимум я могла узнать, кем был мой отец и кем могу являться я. Директор вернулся очень быстро. Он был злой, как чёрт, хотя, почему как?

— В школе был чужак, — заявит директор, подойдя к своему столу. — Как я мог не узнать? — крикнул он и все бумаги, которые были у него на столе, полетели на пол.

— Запаха нет? — тихо спросила я, боясь услышать ответ.

— Мне жаль, — сказал директор, посмотрев на меня. В его глазах было видно, что он говорит правду.

— Может, тогда вы мне расскажите правду? — спросила тихо я. Голос совсем сел.

— Я не могу, — так же тихо ответил директор, — я обещал.

— Кому?

— Своему отцу, — ответил директор и отвернулся к окну. — Найди в библиотеке информацию о Маврикие.

— О ком? Кто это и зачем нам о нём информация? — не поняла я, а директор обернулся и едва заметно улыбнулся мне.

— Идите, — сказал директор, и мы с Петей пошли в библиотеку. Делать то было нечего.

Мы уже в библиотеке сидим два часа, но ничего не нашли. Петя уже успел поспать, а я уронить стопку книг на себя. Единственное, что мы узнали — это значение имени Маврикий, но не думаю, что директор отправил нас найти значение этого имени. Хотя, всё возможно.

— Нашли что-нибудь? — спросил директор, садясь на стул напротив нас.

— Нет, директор, — тихо сказала я, закрывая книгу, — хотя, мы можем рассказать вам значение имени Маврикий и каким будет мальчик, если его так назвать, — состроив самую милую гримасу, сказала я.

— В этой библиотеке точно есть книга, которая нам нужна? — спросил Петя, кладя книгу на стол.

— Есть, — ответил директор, беря книгу из стопки, которую мы ещё не просмотрели.

— Я за одиннадцать лет, с того момента как научился читать, столько книг не перечитал, считая и учебники, сколько за последние два часа, — взвыл Петя, беря ещё одну книгу.

— Полностью тебя поддерживаю, — согласилась я с другом и поднялась на ноги. — Думаю, это стоит уже убрать, — беря стопку прочитанных книг со стола, сказала я.

— Поставь на место, а то опять уронишь, — сказал Петя, и я, как по заказу, поскользнулась на каком-то листочке и свалилась на свою попу, эпично роняя на себя книги.

— Ты как? — спросил директор, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться, под громкий гогот Пети.

— Спасибо, директор, — приняв помощь, сказала я, взглядом убивая друга, — нормально.

— Почему ты всё время зовёшь меня просто директор, а не по имени, как многие? — спросил директор, собирая книги, которые я уронила.

— Ну просто с вашим именем у меня плохие ассоциации, — тихо сказала я, потому что мне было жутко неудобно.

— Какие? — не понял директор, а я поняла, что лучше бы молчала, но затыкаться в нужный момент у меня выходит плохо.