Посторонний звук отвлёк пришельца, а может и напугал, кто ж знает? Его ладонь непроизвольно сжимается, раздаётся звук трескающегося стекла, чернильная тьма на мгновение словно окутывает руку, впитываясь в неё, и исчезает, превращая кристалл в обычный серый камень.

С коротким стоном человечек падает на колени, схватившись ладонями за голову. И только теперь наблюдатели, осознавшие, что именно происходит, прячут оружие, подбегая к нему.

В отличие от первого пострадавшего, второй сознание не теряет. Поддерживаемый собратьями, поднимается на ноги, медленно приходя в себя.

«Ал, ты как?» — осторожно интересуется кто-то.

«Нормально, — растерянность и непонимание так и сквозят в интонациях. — Только, почему ты называешь меня Ал? Я же Долат».

Подобное заявление повергает всех в состояние лёгкого шока. Тот, кто поддерживал пришельца, даже отшатывается, переводя обалдевший взгляд с лежащего на земле тела на стоящего рядом. Да и у остальных видок ничуть не лучше.

«Вы чего?» — пострадавший явно не понимает их реакции. Разворачивается кругом, в стремлении разрешить возникшее недоразумение, и с коротким восклицанием замирает, наконец увидев самого себя.

Ох… Как я ему сочувствую. Ну и кристаллы на Раминаре, однако! И по предыдущим воспоминаниям было понятно, что непростые. Но чтобы настолько! Не ожидала.

Ступор длится недолго. Очень быстро Долата встряхнули, ещё раз заставили подтвердить, что он — это он, попытались привести в сознание бесчувственное тело, убедились в невозможности это сделать, поместили виновника произошедшего (я камень имею в виду) в герметичный контейнер, с величайшими предосторожностями собрали ещё несколько образцов…

Думаете, они это делали молча? Ха! Обсудили всё. Каждую деталь, каждую мелочь, подробность. Ну и идей на счёт того, как подобное могло произойти, набросали.

Любопытных, кстати.

Мне больше всего понравилась про особые свойства кристалла оперировать ментальной (о! Опять это слово!) энергией, заключённой в организме. Личным сознанием, грубо говоря. Забирать его, впитывая в себя, а затем отдавать.

К тому же, если судить по тому, что я увидела ранее, именно эта гипотеза не только подтвердится в дальнейшем, но и будет использована для той самой ассимиляции, смены тел, благодаря которым Эдер сейчас вполне человекообразный субъект. Собачья шкура не в счёт.

Хитрецы… Вернее, неимоверно ушлый народ — эти зелёные человечки. Вот только кто их надоумил чужие тела использовать?

Новый всплеск радужных переливов, и Эдер, сидящий за чем-то, весьма отдалённо напоминающим многоярусный пульт управления, сосредоточенно перебирает настройки, заставляя прозрачный экран перед собой заполняться неразборчивыми знаками.

«Честно? — по всей видимости, отвечает на заданный кем-то вопрос. — Я видел информационное сообщение, — он встаёт, резко разворачиваясь и начиная активно перемещаться по помещению, отчего в моих глазах ощутимо рябит. Даже рассмотреть толком, где именно он находится, не получается. — Но мне непонятна позиция торгового совета. Так просто одобрить подобную сделку! И вообще, я не понимаю, почему лазалваки отдают нам свои базы, а Ракдал с таким желанием их принимает. Мест для поселений хватает и без Солнечной системы! Зачем нам ещё одна? Да ещё и такая проблемная?» — успокаивается, возвращаясь на место и занимая, наконец, устойчивую позицию. И это позволяет мне увидеть его собеседника, частично скрытого всё тем же экраном, внешний вид которого, впрочем, мне ни о чём не говорит. Для меня все человечки на одно лицо. Разницы между ними я не вижу.

«Совет решил немного поэкспериментировать, — короткий звук, похожий на смешок, сопровождает ответ. — Очень уж интересной оказалась идея испробовать действие реатов в применении к иным организмам, строение тел и мозга которых отличается от наших. Так что Земля будет своеобразной экспериментальной площадкой. Возможно, из этого опыта удастся получить что-нибудь интересное».

«Хочешь сказать, что кристаллы будут использовать для релирования? — в интонациях явное неприятие. — Это же негуманно!»

«Нет, ты не понял, — легко отметает предположение собеседник. — Уже запущено искусственное выращивание антропосимбионтов. Земляне нужны только для пополнения геномного банка, ну а сама планета — для проверки успешности реализации проекта».

«И кто захочет так рисковать? — недоумевает Эд, совсем забыв о работе, которой до этого занимался. — Перемещаться в чужеродный организм с непривычными физиологическими реакциями и функциями… Я, например, участвовать в подобном категорически не хочу».

«А я рискну, — не соглашается с его позицией визави и тянет мечтательно: — Хочется попробовать иные ипостаси… Раз уж предоставляется такая возможность, почему бы не воспользоваться? Новое тело, новые возможности. Не понравится, всегда есть шанс вернуться».

«А твой брат?» — Эдер проявляет любопытство.

«Ратнал, как и ты, не горит желанием участвовать в эксперименте. Поэтому пока это сделаю только я», — с лёгким сожалением поясняет… мой отец. Как только он произнёс второе имя моего дяди, сомнения в этом исчезли полностью.

«И когда?» — следует ещё один вопрос.

«Да я, собственно, ради этого к тебе и зашёл, — поясняет пришелец. — Сказать, что завтра улетаю на Превентир. Вернусь обратно уже в другом обличье. Таким ты меня больше не увидишь».

«Удачи. Надеюсь, что…», — слова напутственного пожелания смазываются, превращаясь в растянутый непонятный звук, постепенно вновь обретающий смысловое звучание. Как и изображение, впрочем.

Присматриваюсь, стараясь сориентироваться в происходящем.

Компашка из инопланетных субъектов, равномерно рассеявшись по всему объёму просторного помещения, деловито занимается своими непонятными делами. Кто-то почти под самым потолком колдует над повисшей словно в невесомости, жуткого вида конструкцией. Двое освобождают от упаковки аналогичный объект. Ещё одна парочка у стеночки со всей ответственностью разбирает на части нечто похожее. Эд следит за действиями собратьев через полупрозрачный фильтр, искажающий видение реальности, делающий его более чётким и ярким и, самое интересное, меняющий цвета. А одинокая личность справа медитативно за всем этим наблюдает. И внешний вид этой самой личности нетипичен для человеческого восприятия!

Громоздкая, на первый взгляд неповоротливая, фигура, облачённая во что-то светло-серое, кожа тоже серая, но гораздо темнее, нечёткие черты лица, слишком мелкие, глаза почти не видны, на голове бежевая объёмная «шапка». Жуткое цветовое сочетание!

Однако когда Эдер смотрит на него через своё непонятное приспособление, облик становится совсем обычным. Для меня, по крайней мере. Волосы сразу темнеют до каштанового оттенка, кожа, наоборот, ощутимо светлеет и меняет тон на бежевый, комбинезон превращается в чёрный. И я легко узнаю в этом человеке своего отца.

— Теперь ты понимаешь, о чём я говорю? — он забирает из рук Эда прозрачный фильтр, убирая в карман. — Иное восприятие даёт возможность видеть намного больше. Так что ты совершенно напрасно отказываешься, — по всей видимости, папа не оставляет попыток уговорить пилота последовать его примеру.

«Ну, не знаю, — сопротивление уже не так категорично. — Как только представлю, что моему сознанию придётся оказаться внутри кристалла, тут же не по себе становится».

— Это практически мгновенно, — успокаивают его, — поверь, ты даже не заметишь. Хотя… — взгляд отца устремляется на тех, кто по-прежнему занимается непонятным делом, — если установка, которую мы соберём, оправдает затраченные на её создание усилия, процесс переноса можно будет проводить совершенно иначе. Независимо от камней Раминара.

«Я подожду окончания исследования, — решает Эдер. — Если эксперимент окажется неудачным, пройду ассимиляцию обычным способом. Долат! — он тоже отвлекается от разговора, чтобы взглянуть на парящих под потолком рабочих. — С твоей стороны нужно ещё больше усилить прочность креплений, — отмечает проблему. — Иначе стена не выдержит нагрузки».