– Ну что, мои дорогие! С Богом! Не забывайте, приезжайте в гости. Да и по Сашеньке, правнучку моему любимому, я буду очень сильно скучать.

Петр с Надеждой уселись в машину, а Полина Карповна еще долго смотрела им вслед. По щекам непроизвольно катились слезы, но она улыбалась, так как понимала: молодым жить в городе будет намного лучше, нежели в этой глухой деревне, в которой остались доживать свой век одни старики.

Дорога заняла примерно час. Вот на пригорке показался микрорайон Северный Маганак. Уже было хорошо видно множество строительных площадок, между которыми возвышались несколько новеньких пятиэтажек. На одной из них висела табличка: «ул. Оренбуржская, 9».

Смельчаков Иван с трудом нашел место для своего «Москвича»: возле дома собралось много легковых автомобилей и грузовиков с мебелью.

Торжественная часть длилась примерно сорок минут. Представитель городского строительного треста после вступительной речи приступил к самому важному: выдаче ключей новоселам.

Огромная радость объединяла присутствующих. Это особенно проявлялось, когда называли фамилию для выдачи ключей. Все громко рукоплескали и поздравляли друг друга.

Поднявшись на третий этаж, Петр открыл дверь квартиры под номером 52 и сказал Надежде:

– Заходи, хозяйка. Теперь это наше с тобой жилье.

От охватившего их восторга ребята молча стояли как вкопанные. Затем Петр крепко обнял и поцеловал свою Наденьку. И тут в дверях показался Костя Вербин с тумбочкой в руках:

– Эй, голубки, еще наговоритесь, а сейчас показывайте, куда вещи ставить. Вся бригада уже по лестнице поднимается.

Так и зажили Петр с Надеждой душа в душу в собственной новенькой квартире. А сынишка Сашечка рос не по дням, а по часам. Ему шел уже второй год. Петр продолжал работать на шахте. Так как бригада была передовой, часто приходилось задерживаться, а то и вообще оставаться на вторую смену. Надежда с большой радостью выполняла роль домохозяйки, любящей матери и жены.

Шел декабрь 1972 года, зима стояла суровая: больше сорока градусов мороза, метели, сугробы. Сашечка простудился и заболел, поэтому родители решили на недельку переехать пожить в деревню, к Полине Карповне. Кто, как не она, знает множество народных хитростей по излечению той или иной болезни! Да и Надежде будет полегче. Больные дети всегда изматывают, как физически, так и морально, своих родителей, особенно матерей. Поселок Низменный находился недалеко от шахты, что позволяло Петру утром спать на целый час дольше, а вечером раньше приходить домой.

Однажды в субботний вечер Петр собрался уходить на работу. Супруга его сытно покормила. Он поцеловал сынишку, обнял жену и сказал:

– Ну все, мне пора, я пошел. Будьте умничками, мои любимые.

Надежда, не отпуская мужа, почему-то заплакала и еще сильнее прижалась к его груди.

– Что случилось, моя хорошая? Перестань плакать, а то я на работе буду переживать! – сказал Петр, поцеловал Наденьку в щеку и вытер ее мокрые от слез глаза.

Надежда успокоилась, посмотрела на мужа и сказала:

– Петечка, любимый мой, самый, самый лучший, береги себя. Мы с сынишкой тебя очень, очень любим! Я не знаю, какое-то у меня дурное, нехорошее предчувствие. Вообще эта работа такая опасная! Я так переживаю, когда ты уходишь! И сон не сон, от каждого шороха вздрагиваю. А бывает, Сашечку прижму к себе, а сама молюсь: не дай, Господь, с тобой что-то случится. Обещай мне, что ты не будешь понапрасну рисковать, и всегда помни, что дома твоя семья ждет тебя здоровым и невредимым.

Петр приложил указательный палец к губам Наденьки и, улыбаясь, сказал любимой:

– Душенька моя, солнышко ненаглядное, цветочек мой самый аленький, да вы же с сынишкой для меня смысл жизни! Кроме вас, ничего нет для меня дороже и важнее! Любимая, выкинь из головы все плохие мысли. Я обещаю, что буду аккуратен и со мной ничего не случится.

Петр крепко обнял и поцеловал Надежду, надел шапку и вышел из дома. А она подбежала к окну, подышала на замерзшие от мороза стекла и, глядя вслед уходящему мужу, молилась:

– Господи, спаси и сохрани моего Петечку! Пошли ангела-хранителя, и пусть он оберегает его каждую секунду, чтобы с ним ничего не случилось.

В восьмом часу вечера Надежда варила детскую кашку для сынишки, который, сидя на диване, занимался своими игрушками. В доме было тепло, в печи потрескивали дрова, все, как всегда: тихо, уютно, по-домашнему.

Вдруг кто-то резко постучал в окно. Надежда испугалась, но услышала знакомый женский голос, который звал ее выйти на улицу. На пороге стояла Зина, жена Смирнова Сергея, друга детства Петра, они теперь работали в одной бригаде.

– Что случилось, Зина? – спросила Надежда с нарастающим волнением.

– Надя, на шахте авария, обвал. Говорят, кого-то убило, – протараторила Зина и тут же выбежала на улицу.

– Кого убило, Зина? – со слезами на глазах закричала Надежда.

– Не знаю, – ответила Зина и, убегая, скрылась в темноте.

Вытирая слезы, Надя забежала в комнату и кинулась потеплее одевать сынишку: вязаные носочки, штанишки, кофточка, тулуп с капюшоном, обмотала Сашеньку с ног до головы большим шерстяным шарфом. Сама накинула зимнее пальто, надела валенки, шапку, взяла ребенка и выбежала на улицу.

Возле шахты собралось много народа. У первой встречной женщины Надежда спросила:

– Кого убило? Фамилии не называли?

– Пока никто ничего не объявлял. Но говорят, что двоих раненых шахтеров «скорая» увезла в горбольницу, а одного пытаются спасти. Его сильно завалило. Не известно, жив ли.

Надежда устремилась к проходной шахты. И тут услышала, как ее позвал отец:

– Надежда! Наденька!

Иван Кириллович подошел к дочери и крепко обнял ее:

– Не переживай, с Петром все нормально. Он вместе со своими ребятами бригадира Ивана Смельчакова из-под завала достают. А ты быстро давай в вахтенный автобус, а то внука застудишь. Да и сама вся дрожишь, заболеешь.

Вахтенный автобус хорошо отапливался, и, когда Надежда уселась на сиденье, почувствовала, как сильно замерзли руки, а заплаканное лицо, казалось, покрылось тонкой коркой льда. Надежда размотала шарфик и увидела улыбающееся личико Сашеньки, как будто он радовался услышанному от своего деда. Она поцеловала сынишку и почувствовала, как по замерзшим ресницам непроизвольно покатились слезы.

Почти час ожидания показался вечностью. Надежда немного успокоилась после встречи с отцом, но тревога на сердце не проходила. Огромным желанием было увидеть своего Петечку целым и невредимым.

В автобусе находилось еще несколько женщин, некоторые, как и Надя, были с детьми. Все ждали. И вот с проходной начали выходить шахтеры в спецодеждах и касках. Петр крепко обнял Надежду, а она плакала не в силах сказать ни слова от нахлынувших радостных эмоций. Иван Кириллович держал на руках своего внука:

– Ну что, Санек? Цел и невредим твой папка. Сейчас домой поедем, время-то позднее.

Уже лежа в постели на плече любимого, Надежда спросила:

– Петя, может, бросишь эту свою опасную работу? Ради меня с сыном. Не дай, Господь, с тобой что-нибудь случится, что мы тогда будем делать? Я вообще не могу представить жизни без тебя. А вот что сейчас с бригадиром будет? Ты сам говорил: когда его из-под завала достали, он без сознания был. Вдруг останется инвалидом, кто будет троих деток кормить?

Петр почувствовал, что Надежда вот-вот заплачет, и крепко прижал ее к себе:

– Любимая, то, что произошло сегодня на шахте, – нелепая случайность. Уверяю тебя, ничего опасного. А Ивану Смельчакову просто не повезло. В любой профессии есть определенный риск. Быть шофером или строителем, наверное, еще опаснее, чем шахтером.

Надежда, не дослушав мужа, перебила:

– Это ты меня успокаиваешь, а я бы согласилась на любую твою работу, кроме шахты. Ладно, любимый, давай спать, ты сегодня очень устал. Завтра будем к Новому году готовиться, два дня осталось.

Они встретили Новый, 1973 год дома, в семейном кругу. Выпили шампанского и почти до часу ночи играли с ребенком, пока Сашенька не уснул прямо на диване в зале, где был накрыт праздничный стол.