– Хм… – задумчиво протянул парень. – Только вряд ли с Ваших слов я смогу их найти, – скептически заметил он. – Надо хотя бы знать, какой формы скалу искать… и с какого утеса она видна…

Старик долго молчал. Молодой человек даже уже начал опасаться, что тот уснул. Или передумал открывать свою тайну.

– Можешь посмотреть на фреске в старой часовне, – вдруг изрек старик слабым шепотом.

Сердце в груди парня дернулось, а сам он перестал дышать.

– В часовне, что напротив этого дома? – дрожащим от волнения голосом спросил он.

– Именно. Этот сумасшедший художник неплохо рисовал… Ему поручили роспись этой часовни…

– А эти двое, что напали на тебя, кто такие?

– Два старых проходимца, которые откуда-то прослышали эту историю и захотели вытрясти из Медичи денег, провались они пропадом! Я давно их знаю, они настоящие ублюдки. Им в могилу пора, а не богатство наживать… – со злостью проворчал старик.

– Теперь понятно, почему я так легко сбил их с ног, – усмехнулся парень.

– Ладно, возвращайся домой, – внезапно сказал старик.

– Э, нет, nonno, я этой ночью у тебя посплю, а то вдруг твои знакомые снова придут. А завтра, пожалуй, отведу тебя в одно безопасное место… А пока спи…

Крики и шум ворвались в безмятежный сон молодого человека. Он нехотя зашевелился и попытался потянуться, чтобы размять затекшие мышцы. Все тело будто задеревенело. Он открыл глаза.

Вокруг него было темное незнакомое помещение в оранжевых отблесках, которыми оно, собственно, и освещалось. Отблески дрожали, и комната казалась живой. По крайней мере, стены словно двигались в каком-то странном таинственном танце.

Парень сильно зажмурился, чтобы прогнать видение, тряхнул головой и снова открыл глаза. Стены продолжали двигаться и дрожать, но остатки сна исчезли. До него вдруг дошло, что именно придавало комнате такой дьявольский эффект, а крики и шум с улицы только подтверждали его догадку.

Он подскочил к окну.

Там в огромном завораживающем костре пылала маленькая церквушка. Парень в изумлении уставился на огонь, до конца не понимая, где пребывает.

И вдруг вспышка! Пламя взметнулось высоко, словно кто-то внезапно плеснул масла на пылающую сковороду, и высекло в мозгу воспоминание о ночных приключениях.

Фреска на стене ЭТОЙ часовни!

Холодный пот прошиб его с ног до головы, и он резко обернулся. Старика на кровати не было.

Как сумасшедший, парень выскочил из каморки. На улице группа людей пыталась затушить пожар, но огонь не сдавался, озаряя зловещим светом окружающие дома и отплясывая на них свой дьявольский танец.

Сломя голову парень кинулся к часовне и распахнул дверь. Изнутри на него буквально обрушился дым и жар.

– Ты с ума сошел?! – заорал кто-то сзади. – Вернись! Она с минуты на минуту обвалится!

Но парень не обратил никакого внимания на предостережение и переступил порог. По стенам и куполу блуждали огненные языки, пожирая деревянные балки и перекрытия постройки, а вместе с ними – штукатурку с написанными на ней фресками. Парень судорожно обвел взглядом росписи.

Купол казался мистической огненной сферой, парящей в небе и готовой рухнуть на него. Он уже не мог толком разобрать изображение на каменном своде, потому что глаза щипало от дыма. Но он протер глаза и напряг зрение. Сквозь дымовую завесу он различил скалу необычной формы в окружении других конусообразных вершин в изумрудной долине да утес, торчащий из моря, на противоположной стороне фрески. Парень пытался запечатлеть в мозгу эту картину, неотрывно смотря на нее расширившимися глазами. В тот момент он был похож на безумца, во взгляде которого отражалась гибель произведения искусства, созданного им.

«Наверное, именно такую картину видели Боттичелли и Микеланджело…» – почему-то пронеслось в его мозгу.

Раздались треск и шипение, и нарисованные горы начали стремительно и неумолимо приближаться к нему. Парень в ужасе отпрянул и попятился. Раздался страшный грохот, а его, окутанного облаком дыма, буквально выбросило наружу. Или это он сам выпрыгнул, движимый инстинктом самосохранения…

ЗАМУЖ ЗА СТАРОГО ЛЫСОГО КРОТА? НИ-КОГ-ДА!

Якопо сидел в торжественном, почти королевском кресле в своем кабинете. На стенах висели картины Пизано и Боттичелли, непременно в позолоченных рамах. Над письменным столом, загроможденным всякой всячиной, красовалась большая карта мира, а рядом с ней – изображение Дуомо. Около стены стояли высоченные стеллажи с множеством книг. Некоторые из них были отделаны особенно шикарно, например, Библия в бархатном темно-красном переплете, «Божественная комедия» Петрарки и книги Данте в кожаных переплетах. Кое-где стояли мраморные статуэтки, изделия из бронзы, слоновой кости, серебра, фарфоровые вазы…

Якопо чувствовал себя в этом кабинете важным и образованным, словно все эти предметы искусства являлись его личным изобретением. Разумеется, это было не так. Якопо был всего лишь коллекционером, перенявшим это увлечение, очевидно, от своей жены, наследницы династии Медичи. По крайней мере, теперь Якопо со всей страстью помогал наполнять великому герцогу Тосканы Франческо I Медичи едва открывшуюся Галерею Уффици шедеврами искусства. Многое он отдал из своей личной коллекции, а многое нашел по разным уголкам Апеннинского полуострова. Это стало для него своего рода охотой: услышать о прекрасном экземпляре и «заманить» его в свои сети. И он успешно занимался этим уже не первый десяток лет.

Сам Якопо пребывал уже в весьма почтенном возрасте, носил короткие седые волосы, прятал под длинную свободную мантию поплывшую фигуру и периодически страдал одышкой. Он все больше любил проводить время в этом самом кабинете за созерцанием картин и прочих предметов искусства или чтением книг.

Вот и в тот момент он решил взять с полочки что-нибудь из итальянской классики. Но внезапно дверь распахнулась, и в кабинет вошел молодой человек 25 лет: красивый, черноволосый, гладковыбритый, с добрым взглядом темных глаз. Но, судя по облику, никакой родственной принадлежности к Якопо он не имел, ибо был облачен в одежду, какую в XVI веке носили конюхи, находящиеся на службе богатых флорентийских семей. Его белая рубашка, видневшаяся из-под своего рода курточки из красного сукна, была украшена вышивкой из шелковых нитей. Черные короткие кальцоне были надеты поверх красных чулок, а походка была почти неслышной из-за мягкой кожаной обуви.

– А, это ты, figliolo³, – приветливо махнул Якопо молодому человеку, но какие-то едва уловимые нотки в голосе заставили усомниться в положительном настрое мужчины.

– Вы звали меня, синьор? – спросил конюх.

– Да, Джованни, проходи, располагайся, – широким жестом пригласил Якопо.

Точно! Такое приглашение не предвещало ничего хорошего, потому что этот достопочтенный синьор не позвал бы к себе конюха ради задушевных интеллектуальных бесед.

– Как думаешь, Джованни, почему я позвал тебя?

Джованни покраснел и опустил глаза. Посмотрев на свои руки, он заметил, что они слегка дрожат. Но теперь прятаться было совершенно бесполезно. Джованни поднял взгляд на пожилого мужчину и смело посмотрел ему в глаза.

– Вчера Вы видели, как я обнимал Вашу дочь, – изрек Джованни даже с некоторым вызовом.

– Твоя честность меня поражает и покоряет. Всегда покоряла… – довольно кивнул Якопо. – Я понимаю, вы дружны с Контессиной с самого детства, но… Ты будешь утверждать, что обнимал ее по-дружески? – иронично спросил Якопо.

Джованни снова опустил взор и попытался собраться с духом. То, что он собирался произнести, вряд ли вызовет прилив радости у этого седовласого аристократа.