— Слушай, лапша, девушка не хочет пробовать на вкус твои слюни, — слышу очень знакомый насмешливый голос.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Моргаю, рукавом вытирая мокрые губы и поднимаю голову.

Сегодня Алексей в стильном темно-синем костюме, белой рубашке с очень фривольно расстегнутыми тремя верхними пуговицами, приталенном полупальто и начищенных до блеска туфлях. Только прическа та же, что и вчера — взлохмаченные темные волосы, от которых хочется убрать подальше все расчески и гребешки, чтобы ни в коем случае не испортить идеальный беспорядок. И глаза те же, за исключением того, что сейчас в них нет ни капли веселья, хоть губы очень даже натурально улыбаются.

В одной руке Алексей держит стаканчик с кофе, в другой — загривок Виталика, который сжимает так крепко, что тот лишь бесполезно сучит ногами в воздухе, изредка чиркая носками кроссовок по полу.

Виталик. Висит. В воздухе. Виталик, в котором сто восемьдесят сантиметров роста и в общем прилично мышц, просто болтается в воздухе, как Буратино, которого Карабас Барабас прицепил на деревянный крючок. Только вместо крючка — крепкая рука, да и Карабас Барабас гладко выбрит.

— Ты же сказал, что заедешь после занятий, — говорю на автомате.

Даже не знаю, кто из нас удивлен больше: он моим словам или я тому, что сказала именно их.

— Решил украсть тебя у фармакологии, — подмигивает он. Протягивает стаканчик. — Ты не могла бы…

Я опять-таки на автомате забираю стаканчик и, даже не спрашивая, что там и мне ли это, сую в рот трубочку, втягиваю сразу большую порцию. Там капучино, как я люблю: мало кофе, много сливок и умерено сахара.

— Не возражаешь? — Алексей продолжает улыбаться одними губами, но жесткий взгляд косится в сторону выхода. — У меня, знаешь, с утра просто зверски ноет в боку, подозреваю аппендицит и хочу проконсультироваться у специалиста.

Я салютую ему своим капучино, не имея ни одного логического объяснения, зачем это делаю.

Пока Алексей волоком вытаскивает Виталика на улицу, я так и стою посреди коридора и в ответ на все вопросительные взгляды просто пью капучино. И потихоньку, почти как краб, боком, пячусь к окну. Тут у нас потертые скамейки, и ноги сами подгибаются, чтобы «усадит» меня до того, как я стеку по стенке подтаявшей древесной смолой.

Нужно время, чтобы переварить произошедшее. Ко мне приехал почти незнакомый парень, схватил за шиворот Виталика, с которым я до сих пор официально встречаюсь, и сейчас где-то там, на улице, задает ему взбучку за то, что он хотел меня поцеловать. Я ничего не пропустила? Как будто нет, но с какой стороны ни посмотри — всюду просто полный провал логики. Разве я не должна была храбро вступиться за Виталика и вытолкать Алексея не только из универа, но и из своей жизни?

Я все пью и пью, а кофе в стаканчике все не заканчивается и не заканчивается, но, когда Алексей снова появляется в коридоре, я все-таки приговариваю капучино и вместе с последним глотком втягиваю еще и воздух. Так что звук получается не то, чтобы приятным.

Алексей улыбается, подходит ко мне и присаживается рядом. Я кошусь на его руки, чтобы убедиться, что на них нет крови. Ни крови, ни колец, ни браслетов и татуировок на пальцах. Только часы на красивом суховатом запястье. Кстати, у него красивые ладони: узкие, с длинными пальцами и без намека на волосы. Терпеть не могу волосатые руки, а у Алексея волос на теле вообще кот наплакал, только вот та поросль от пупка и…

Я судорожно пытаюсь сделать еще один глоток, чтобы запить полный рот слюны, но снова получается только тот противный звук, и Алексей со смешком забирает у меня стаканчик.

— Рад, что угадал с твоими вкусами, — говорит, поднимаясь, и протягивает мне руку, как будто какой-то принц из сказки.

Я несколько секунд таращусь на этот приглашающий жест, но все равно игнорирую его. Алексей понимающе качает головой, поднимает ладони, как будто готовится показать фокус с монеткой — и нарочито демонстративно опускает их в карманы пальто.

— Как себя чувствуешь? — интересуется почти официально-деловым тоном. Пока я пытаюсь понять, к чему бы этот вопрос, он уточняет: — Ты вчера сильно промокла, могла простудиться.

— Я попарила ноги в тазу. — Блин, ну вот зачем я это сказала?

— Надеюсь, ты не забыла положить туда таблетку противовирусных?

— У меня под рукой была только горчица. — И это правда, потому что осень, как известно, пришла внезапно в октябре, и я встретила ее полностью неподготовленной. В моей аптечке нет даже горячего чая, только капли для носа. — Спасибо, что помог с… с…

Я сдаюсь и просто киваю на дверь. Выше моих сил сказать: «Спасибо, что не дал моему парню меня поцеловать». Кажется, если я произнесу эту чушь вслух, от смеха Алексея рухнет крыша — и судьба заваленной сессии будет целиком на моей совести.

Но он рушит мои надежды, с совершенно серьезным видом заявляя, что Виталик меня сдал и признался, что мы встречаемся. Немая сцена, достойная Бродвея. И мой суфлер дрыхнет пьяным в своей будке.

— Так я могу украсть тебя с фармакологии, Александра? — интересуется Алексей.

— Нет, конечно, — не задумываясь, отказываюсь я. Ни разу за все время — ни в универе, ни даже в школе — я не пропускала занятий. И сегодня не тот случай, когда стоит сделать исключение. Все еще пытаюсь найти причину, по которой он здесь, и вдруг до меня доходит. Ну да! Ну конечно! И как я сразу не догадалась. Чтобы не покраснеть, начинаю рыться в своих вещах, достаю кошелек. — Я же должна тебе за такси.

Он совсем немного сводит брови к переносице, но этого достаточно, чтобы мне расхотелось открывать кнопку застежки. Так и стою, как дурочка, со свисающим с одного плеча портфелем и своим потертым кошельком.

— Александра, откроешь его — и обещаю, что ты будешь расплачиваться со мной всю оставшуюся жизнь, — очень спокойно, почти ласково, говорит он. Не запугивает ни в коем случае, просто озвучивает непреложную истину. И снова немного пугает меня тем странным взглядом, в котором за серыми глазами скрывается целая пропасть клубящегося тумана.

Чур меня!

Я быстро сую кошелек обратно и со словами «Ну, все равно спасибо, мне пора, до свидания» честно пытаюсь от него сбежать. И Алексей меня не останавливает.

Казалось бы, в чем подвох? В том, что лекторий, где нам читают фармакологию, окнами выходит во внутренний двор, а я всегда сажусь рядом со вторым окном. Просто потому, что от окна больше света и не приходится щуриться.

Алексей никуда не уехал. Его спортивная машина припаркована таким образом, что он может спокойно опираться бедрами на капот и как раз смотреть в мое окно. И стоит мне это понять, как он на минуту снимает солнцезащитные очки, снова подмигивает мне и стучит большим пальцем по циферблату часов, давая понять, что никуда не уедет, и никакая фармакология ему не помеха.

Ладно, пришло время узнать, что он за тип. Вдруг, маньяк?

Пока наша пожилая преподавательница вещает на латыни, я потихоньку забиваю в гугл «Алексей Черных». И в глаза сразу бросаются две странности: о нем есть целая статья в википедии, но ни единого намека на то, чем именно он сколотил свой, судя по указанной цифре, немалый капитал. Странно, да? Ну написал бы, что качает нефть или продает дорогие машины, или занимается сельским хозяйством. А так — вообще ничего. На официальном сайте его компании, который выглядит стильно и солидно, тоже никакой конкретики. Пару раз я цепляю взглядом слово «услуги», но в чем они состоят — непонятно.

Фотографий с ним не то, чтобы много, но все они какие-то совершенно типовые: на фоне рекламного баннера с парой блондинок, или перерезает ленточку с каким-то толстым мужиком. Ничего, что, хотя бы отдаленно намекало на его увлечения в повседневной жизни. Кажется, Алексей Черных только то и делает, что работает на работе, которую нельзя называть. Может, мама Ро что-то знала, и он возглавляет филиал корпорации зла Волан-де-Морта?